Броненосные крейсера типа “Адмирал Макаров”. 1906-1925 гг. - Мельников Рафаил Михайлович - Страница 26

Но министр препоручил дело своему товарищу, а сам занялся борьбой за экономию и против роскошества, приказав исключить камины из оборудования салонов командиров “Баяна” и “Паллады”. Еще оставшимся надеждам на перевооружение мог помочь ставший к тому времени и.д. председателя МТК генерал- майор (с 8 сентября) А.Н. Крылов. Ему совместно с МГШ товарищ морского министра поручил оценить расходы по перевооружению двух крейсеров и составить соответствующий доклад министру. Приходится думать, что А.Н. Крылов, состоя (есть на то прямые свидетельства) в натянутых отношениях с ГМШ и находясь под гнетом особенно усиливавшихся в то время забот ведомства об экономии, не нашел оснований поддержать инициативу МГШ. Только что ему в комиссии по государственной обороне Государственной Думы пришлось объяснять причины дороговизны судостроения в России и задержки готовности “Баяна” и “Паллады” (Архив АН СССР, ф. 759, оп. 2, д. 89). Дополнительные расходы на усиление вооружения кораблей могли усилить позиции недоброжелателей Морского министерства и ухудшить шансы на утверждение дополнительного кредита в 13 млн. рублей на постройку новых судов.

Очевидно одно — объединенных усилий МТК, МГШ и инженерного и офицерского корпусов для решения этой задачи предпринято не было, и А.Н. Крылов возглавить эти усилия или не смог, или не сумел.

И остался прав известный в то время непримиримый разоблачитель непорядков Морского министерства В.А. Алексеев (“Брут”), который в своих знаменитых “Письмах о Морском министерстве” (С-Пб, 1908) писал, что тип заказанных по образцу “Баяна” трех крейсеров, по общему мнению самих его командиров, “решительно не заслуживает подражания и повторения”.

15. Завершение шестилетней эпопеи

Французский маркиз де Балеикур в комментариях к очень в свое время популярной (шесть отечественных изданий, восемь переводов в мире) трилогии В.И. Семенова (1867–1910)“Расплата” (С-Пб, М., 1910), не жалея усилий для оправдания З.П. Рожественского, писал о проявленных русскими при Цусиме образцах “фаталистического славянского характера”. Минуло три года, но с тем же фатализмом, заранее смирясь с как бы предопределенными свыше нелепостями и неурядицами, переживали оба наших крейсера двухлетнюю задержку достроечных работ. Задержку нелепую и необъяснимую, ибо за ней не было даже тех понятных оправданий в виде многоэтапных и многотрудных, как на додредноутах, забот по проектированию и соответствующим переделкам. Такой была подлинная картина послевоенных событий, далекая от “истинного” (в куцем понимании некоторых “сверхэрудированных новых историков”) осмысления опыта войны с Японией. Завесу над уровнем этого осмысливания отчасти приоткрывал в своем дневнике ставший вскоре морским министром И.К. Григорович.

О том, сколько за свое недолгое правление (29 июня 1905-11 января 1907 г.) успел “наследить” избранный императором первый морской министр А.А. Бирилев, пришлось еще раз вспомнить 17 марта 1909 г. В этот день А.Н. Крылов докладывал товарищу Морского министра о том, что крейсер “Адмирал Макаров” имеет одну мачту, а “Рюрик” и “Олег” по одной в корме и по одной стойке для несения топового огня. Эти три крейсера первоначально должны были иметь по две мачты, но, по распоряжению А.А. Бирилева, по одной мачте на этих кораблях упразднили. Так уже пятый год продолжалась глубокая умственная работа бюрократии по выбору числа мачт на новых крейсерах. Еще 23 августа 1905 г. МТК решил на “Олеге” вместо двух мачт установить одну легкую (высотой от ватерлинии не более 140 фут). Тогда же возник вопрос — надо ли на “Баян” и “Палладу” ставить две мачты. В итоге на “Баяне” и “Палладе” решено было установить по две мачты. И теперь возник вопрос, надо ли на “Рюрике”, “Макарове” и “Олеге” восстанавливать упраздненные ранее мачты или оставить все без изменений. Состоявшееся ранее решение министра Дикова от 28 июня 1905 г. оказалось недействительным. И теперь новый товарищ нового морского министра И.К. Григорович подтвердил единообразие в числе мачт. Так спустя пять лет две мачты окончательно утвердились и на наших крейсерах.

Тем временем “Баян” и “Паллада”, мучительно преодолевали новые и новые барьеры достроечных забот (их перечнями переполнены все строевые рапорты командиров) к лету 1909 г. подошли наконец к рубежу ходовых испытаний. Рядом с ними такие же мучения претерпевали их товарищи — додредноуты “Андрей Первозванный” и “Император Павел I”.

Планы на 1909 год были, однако, многообещающими. В июле “Палладу” собирались перевести в Кронштадт в док. На 5 августа назначили ходовые испытания, после чего корабль должен был вновь войти в док “для снятия руля на предмет переделки его для легкого сбрасывания в случае заклинивания во время боя”. 1 сентября планировали вернуться в Петербург (углубленный фарватер позволял это сделать), оставив руль в Кронштадте, и довершить особо крупные работы — установить боевую рубку, броню подачных труб и покончить с другими недоделками.

Перед закрытием навигации собирались вернуться в Кронштадт, чтобы установить руль и зимовать. Завод считал корабли почти достроенными, и начальник завода 2 июля 1909 г. счел возможным, подводя итоги, доложить Главному инспектору кораблестроения о преимуществах перед “Адмиралом Макаровым”. В свете обсуждавшихся в МТК недостатков французского образца указывалось, что обнаружившийся на нем значительный дифферент будет устранен или уменьшен благодаря перераспределению грузов. Так были сдвинуты в корму отдельные устройства и помещения, добавлен вес машинных переборок (93-112 шп. и от миделя до 75 шп.), на 11 м, в сравнении с одной мачтой “Адмирала Макарова” (61–62 шп.), был смещен общий центр тяжести двух мачт, приходившийся на 75 шпангоут.

Совершеннее была и система вентиляции с применением нормальных трубопроводов, вместо примененной французами комбинации бимсов с подшитыми к ним листами. Об устройстве сбрасывания руля ничего, однако, не говорилось, что заставляет предполагать, что от этой чрезвычайной важности новшества успели отказаться так же, как и отказались от применения турбин и усиления артиллерии. (РГА ВМФ, ф. 421, on. 1, д. 1649, лл. 348, 345).

На испытаниях 28 октября 1909 г. при осадке на ровный киль 22 фут полная скорость составила 21,9 уз.

1 марта 1910 г. “Паллада” стояла на швартовых у стенки лесных ворот Кронштадтской военной гавани. Весь немногочисленный еще состав ее экипажа (138 человек, включая 15 офицеров) был занят приемками и испытаниями техники и оборудования. Неукоснительно соблюдая давнюю, но ни в чем не изменившуюся традицию, завод и порт с крайней неохотой исправляли все те обширные недоделки, с которыми корабль в конце сентября был переведен в Кронштадт.

Чтобы доложить императору о полной готовности (она по отчетам составляла 99 %), бюрократия снедаемая извечным фельдфебельским мистицизмом, спешила вытолкнуть его прочь от завода-строителя. Так в 1892 г. В.П. Верховский вытолкнул в Кронштадт броненосец “Гангут”, так в 1902 г. с броненосцем “Князь Потемкин Таврический” поступил адмирал Н.В. Копытов (P.M. Мельников, “Броненосец Потемкин’’, J1., 1908, 1981, с. 27). Так происходило скаждым кораблем. Так собирались вытолкнуть и наши крейсера.

Лишь каким-то чудом уход “Паллады” с августа был перенесен на начало, а затем — на конец сентября. Это позволило Адмиралтейскому заводу успеть справиться с многими близкими к завершению работами. В эти авральные три-четыре недели, как говорилось в рапорте командира от 1 февраля 1910 г., удалось сделать больше, чем за несколько месяцев. Перед Рождеством привезли на корабль броню для боевой рубки и сумели поставить на место без крана, с помощью талей. Начали испытание новых 6-дм и 75-мм элеваторов. Завод Леснера их перебрал, чтобы предъявить для окончательной приемки комиссии капитана 1 ранга С.Ф. Васильковского (I860-?). Но теперь завод, подчеркивал командир, всячески уклонялся (или не имел средств? — P.M.) для ускорения работ, и даже мебелировка помещений командира, офицеров и кондукторов металлической мебелью фирмы Хайловича происходила “бесконечно медленно”. Образцы такой мебели командир нашел для завода на крейсере “Рюрик”.