Знаменитый сыщик Калле Блюмквист рискует - Линдгрен Астрид - Страница 9

Погоня продолжалась в полном безмолвии. Вдруг тишину нарушил шум: кто-то заводил поблизости автомобиль.

Калле удивился. Откуда автомобиль на Плутовской горке? Не будь знаменитый сыщик так поглощён войной Роз и не наступай сейчас свора Алых ему на пятки, он, наверное, заинтересовался бы этим. Сколько раз твердил он своему воображаемому собеседнику, как полезно быть повнимательнее, когда дело касается необычных явлений! Но сейчас Калле на военной службе. Ему не до автомобиля, тем более что тот, очевидно, уже уехал. Во весь опор он летел дальше.

Ловкость Калле выводила Сикстена из себя. Наконец он предложил Йонте, лучшему бегуну школы, улучить момент, побежать наперерез Калле и погнать его обратно прямо в объятия к Сикстену. И вот подходящий момент настал. На пути лежал проходной двор. Йонте свернул в него, надеясь перехватить неприятеля. Так и получилось. Мчавшийся очертя голову Калле на всём ходу вдруг застыл как вкопанный: Йонте стоял перед ним, словно вырос из-под земли. Очутившись между двух огней, Калле лихорадочно искал выхода. Пробиваться вперёд? Нет, не годится. Пока он будет сражаться с Йонте, к тому подоспеют на помощь Сикстен и Бенка. И Калле решил брать хитростью.

– Ага! – торжествующе закричал Сикстен; всего десять шагов отделяли его от Калле. – Вот когда ты нам попался!

– Как бы не так! – отозвался Калле, и не успели Алые опомниться, как он перемахнул через ближайший забор.

Калле очутился в тёмном дворе и тут же ринулся дальше. Но Алые не отставали. Он слышал, как они приземлились, перепрыгнув через забор. Однако прислушиваться было некогда. Нужно было немедленно придумать способ, как вырваться на улицу, не перелезая через следующий забор. Ибо его владелец, кто бы он ни был, явно не одобрял такие затеи, как война Роз, – об этом красноречиво говорила ужасная колючая проволока, тянувшаяся поверху вдоль забора.

– Что делать? – растерянно шептал Калле.

Времени на размышление не оставалось. Надо действовать не мешкая! Калле быстро присел на корточки за мусорным баком. Сердце отчаянно колотилось. Авось пронесёт и Алые его не заметят…

А преследователи были уже совсем рядом. Они переговаривались вполголоса и всё искали, искали в темноте.

– Через забор он не мог перелезть, – сказал Йонте, – застрял бы на колючей проволоке. Уж я-то знаю, сам один раз пробовал.

– Попасть на улицу можно только через сени, – заключил Сикстен.

– А дом этот – старухи Карлсон, учти, – добавил Йонте, который знал Плутовскую горку как свои пять пальцев. – А старуха Карлсон – злющая ведьма, ей лучше не попадаться!

«Хотел бы я знать, – думал Калле, – что хуже: попасть в лапы к Алым или к этой старухе».

Алые продолжали поиски.

– По-моему, он где-то здесь, во дворе, – уверенно заявил Бенка. Он обшарил все углы, и вот ликующий, хотя и приглушённый вопль возвестил, что Калле, притаившийся, словно тень, позади помойки, обнаружен.

Крик Бенки придал новые силы Сикстену и Йонте. Но, кроме того, он придал силы старухе Карлсон. Почтенная дама уже давно прислушивалась к загадочному шуму на заднем дворе. А она была не из тех, кто терпит у себя на дворе всякие загадочные шумы, когда можно попытаться их прекратить.

К тому времени Калле окончательно решил, что на всё готов, только бы не попасться в плен к Алым, даже на небольшое вторжение в дом самой грозной личности на Плутовской горке. Увернувшись в последний миг от Сикстеновых кулаков, он спикировал прямо в сени к старухе Карлсон. Ещё мгновение – и Калле бы прорвался на улицу! Но кто-то вдруг преградил ему путь. Старуха Карлсон!..

Фру Карлсон спешила. Ей не терпелось покончить с этим загадочным шумом, кто бы его ни производил – крысы, воры или даже его величество король. Никто, кроме самой фру Карлсон, не имел права шуметь на её заднем дворе!

Когда Калле, словно загнанный заяц, внезапно влетел в сени, хозяйка была настолько поражена, что опешила и пропустила его мимо себя. Но зато Сикстен, Бенка и Йонте, появившиеся вслед за ним, все трое прямиком попали в её распростёртые объятия. Фру Карлсон крепко стиснула их и заорала ефрейторским басом:

– Так это вы здесь хулиганите, паршивцы! На моём дворе! Ну, это уж слишком! Это, ей-богу, слишком!

– Простите, – заговорил Сикстен, – мы только хотели…

– Что вы только хотели? – бушевала фру Карлсон. – Что вы забыли на моём дворе, а?

Не без труда удалось им вырваться из её крепких объятий.

– Мы только хотели… – заикался Сикстен, – мы хотели… мы заблудились в темноте.

И друзья опрометью кинулись бежать.

– Вот как! Ну, попробуйте-ка ещё раз заблудиться на моём дворе, – кричала им вслед фру Карлсон, – я на вас живо натравлю полицию, узнаете тогда!

Но Алые розы не слышали. Они уже были далеко.

Где же теперь Калле? Оказавшись на улице, преследователи остановились и прислушались. Услыхав вдали лёгкое «топ-топ-топ», они ринулись в ту сторону.

Калле слишком поздно понял, что попал опять в тупик. Эта улочка кончалась у реки, ему бы следовало помнить это. Конечно, можно прыгнуть в воду и переплыть на другой берег, но ведь потом всю голову продолбят дома из-за мокрой одежды. Во всяком случае, сначала надо попытаться найти другой выход.

«Хромой Фредрик! – осенило Калле. – Он живёт вон в том домишке! Если его попросить, он наверняка спрячет!»

Хромой Фредрик был не только весёлым городским забулдыгой, но и большим поклонником Белой розы. Похоже было, что он ещё не спит: в окнах домика горел свет. А возле дома стоял автомобиль.

«Что за нашествие автомобилей сегодня на Плутовскую горку! А может быть, это тот самый, который я слышал недавно?» – недоумевал Калле.

Но гадать было некогда – его враги галопом неслись по улице.

Калле решительно рванул дверь и влетел в комнату.

– Здравствуй, Фредрик… – начал он, но тут же осёкся.

Фредрик был не один. Он лежал в постели, а рядом сидел доктор Форсберг и щупал ему пульс. А доктор Форсберг, городской врач, был не кто иной, как Бенкин папа.

– Привет, Калле, – отозвался Фредрик слабым голосом. – Вот видишь, лежу тут, болею. Плохо мне. Скоро, наверное, на тот свет отправлюсь. Если бы ты слышал, как у меня бурчит в животе!

При других обстоятельствах для Калле было бы удовольствием послушать, как бурчит в животе у Фредрика, но только не сейчас. Он видел, что доктор Форсберг недоволен тем, что ему помешали, да Калле и сам понимал, что не годится входить в комнату больного, когда его осматривает врач. Оставалось одно: кинуться на улицу навстречу опасности.

Но Калле недооценил умственные способности Алых. Они быстро смекнули, что он мог заскочить только к Фредрику, и теперь мчались сюда. Бенка первым ворвался в дверь.

– Ага, подлый пёс, попался на месте преступления! – закричал он.

Доктор Форсберг обернулся и взглянул прямо в разгорячённое лицо своего сына.

– Это ты мне? – спросил он.

Бенка разинул рот от изумления и ничего не ответил.

– У вас что, эстафета какая-нибудь проходит через комнату Фредрика? И вообще, почему ты так поздно носишься по улицам?

– Я… я хотел только посмотреть, может быть, ты у больного… – замялся Бенка.

– Да, я у больного, – подтвердил папа. – Ты действительно, как сам выразился, застал подлого пса на месте преступления. Но я уже кончил, и мы сейчас же идём домой.

– Но, папа! – воскликнул Бенка в полном отчаянии.

Доктор Форсберг решительно захлопнул свой чемоданчик и мягко, но неумолимо взялся за светлые Бенкины кудри.

– Пойдём-ка, сыночек, – сказал он. – Покойной ночи, Фредрик! Вы ещё поживёте, обещаю вам.

Пока происходил этот разговор, Калле стоял в сторонке. На лице его всё шире расплывалась улыбка. Какой удар для Бенки, какой ужасный удар! Влететь прямо в объятия к собственному папаше! Теперь отец отведёт его домой, словно какую-то мелюзгу. И как раз когда он собирался схватить Калле! Ну, Бенка, держись! Пока длится война Роз, тебе ещё не раз придётся проглотить горькую пилюлю. Достаточно будет только сказать: «Пойдём-ка, сыночек!»