Под покровом тайны - Паркер Юна-Мари - Страница 10

Глава 2

На углу Спринг-стрит и Вест-Бродвея, в Сохо, скопилось множество лимузинов, доставивших к галерее «Мидас» элиту нью-йоркского общества, прибывшую на выставку Мэделин Делани. Вспыхивали лампы фотографов. Репортер из газеты «Вуменс веар дейли» кратко записывал, кто во что был одет и от какого кутюрье. Журналисты примечали, кто кого сопровождал, часто встречая хорошо знакомые лица мужчин под руку с женщинами средних лет, увешанных драгоценностями. Внутри большого белого зала уже толпилось множество людей, и каждый стремился прежде всего на других посмотреть и себя показать и только потом взглянуть на выставку «Лица знаменитостей». В этой душной атмосфере, где запахи духов смешались с ароматом сирени в вазах, плавно, как по льду, скользили официанты, разнося подносы с шампанским и тарелочки с крошечными поджаренными клешнями омаров.

Мэделин стояла у входа. Ее фиолетовое шелковое платье прекрасно сидело на ней, оттеняя густые темные волосы. Она приветливо улыбалась всем, стараясь скрыть свое волнение. Время от времени Мэделин поглядывала на Карла, ища у него поддержки, а он улыбался ей в ответ, незаметно подмигивая. Ее отец, Джейк, держался поблизости, также подбадривая ее и представляя гостей, среди которых были сенаторы и финансисты, кинозвезды и влиятельные журналисты. Гул голосов становился все громче, повсюду слышались взаимные приветствия, однако, наконец, небольшая группа людей заинтересовалась картинами, развешанными на стенах и подсвеченными светильниками. Постепенно общий настрой присутствующих изменился. Портреты, представленные на обозрение публики, невозможно было обойти вниманием – они притягивали собравшихся своим откровением.

– Она действительно талантлива! – слышался шепот, свидетельствовавший о том, что люди верили в ее способности и теперь были удовлетворены, убедившись, что они оказались правы. То, что было показано им, не являлось традиционной выставкой портретов, предназначенных для гостиной или для офиса. «Лица знаменитостей» – тут были портреты только мужчин – поражали тем, что чрезвычайно тонко проявляли характерные черты знаменитых людей.

– Интересно, где она училась? – спросила какая-то дама, которая любила «открывать» таланты. Она заглянула в глянцевый каталог и бегло прочитала биографию Мэделин. – М-м-м-м… Училась у Бриарли, затем окончила Школу живописи, прежде чем отправиться в Париж. Я вижу, она завоевала несколько призов, участвуя в самых престижных выставках. Мне кажется, эта художница – настоящее открытие. Интересно, пишет ли она женщин?

Спутник дамы, заглянув через ее плечо, подчеркнул, что ведущий критик характеризовал портреты Мэделин как «полные жизненной энергии».

– Настоящее открытие! – повторила женщина. – Я должна пригласить ее в гости. Я ведь знала ее отца много лет.

– Мне нравится ее стиль, – сказал мужчина, – хотя она воспроизводит черты оригинала довольно беспощадно. Взгляни на этот портрет Никсона!

Они начали внимательно разглядывать портрет, выполненный в голубоватом тоне и с неумолимой откровенностью отображающий внутренние сомнения и слабости, страхи и странности этого государственного деятеля.

– Превосходно, просто превосходно!..

Замысел Джейка удался. Никто еще не устраивал выставку портретов знаменитостей, и с коммерческой точки зрения это была гениальная идея.

Мэделин достигла цели, и вот сейчас, прохаживаясь по переполненному людьми залу, она уже знала, что ей обеспечен успех. Люди посматривали на нее с особым уважением: теперь она была для них не только дочерью богатого и известного банкира, принадлежавшего к одному из старейших нью-йоркских семейств, но и женщиной, обладающей несомненным талантом. Однако на какое-то мгновение Мэделин задумалась, действительно ли она заслуживает такой высокой оценки. Она училась и много работала, всецело отдаваясь живописи, но главное – ее картины становились особенными благодаря возникновению между ней и натурой незримых связей, которые нельзя было подменить никакой техникой. Казалось, она могла читать мысли людей и проникать в их сокровенные чувства, и тогда ее кисть с густой коричневой, синей или пунцовой краской слегка касалась полотна, подчеркивая ту или иную особенность характера человека. У нее, несомненно, был талант. Джейк со своим деловым чутьем только помог использовать его в коммерческих целях.

Ее мысли прервались при виде изящной фигурки в шуршащей черной тафте с развевающимися светлыми волосами. Она пробиралась к ней сквозь толпу.

– Джесика! – радостно крикнула Мэделин. Джесика восторженно бросилась к ней:

– О, Мэдди! Я думала, что не доберусь до тебя, дорогая! Рейс задержали – можешь себе представить? – а когда я приехала к тебе домой, ты, конечно, уже исчезла… и… О Боже! Как здесь чудесно!

Джесика говорила запыхавшись, ее утонченное, типично английское личико слегка разрумянилось от волнения. Голубые глаза блестели.

– О, Мэдди! Я так горжусь тобой! Мэделин, смеясь, обняла ее:

– Я ужасно рада видеть тебя и ни за что не простила, если бы ты не приехала.

В этот момент к ним присоединился Джейк Ширман, и Джесика бросилась к нему.

– Как поживает мой самый любимый мужчина? – спросила она, глядя в его красивое, хотя и морщинистое лицо. Он был ее идеалом пожилого мужчины, и она часто говорила ему об этом. – Почему вы совсем не стареете? – продолжала она. – Мой отец должен завидовать вам.

Снисходительно улыбаясь, Джейк поцеловал ее в щеку.

– Добро пожаловать в Нью-Йорк, дорогая. Рад, что ты приехала. Мы рассчитывали, что ты будешь здесь к вечеру. Как прошел полет? Надеюсь, путешествие было приятным?

Джесика комично сморщила личико:

– Если считать семь часов, проведенных в самолете с визжащими детьми, искусственными продуктами и паршивым кино, хорошим путешествием, то так оно и есть. Однако я ужасно хочу пить!

Джейк сделал знак, и из гудящей толпы возник официант с подносом.

Джесика выпила глоток холодного шампанского и удовлетворенно вздохнула:

– О, блаженство! А теперь, Мэдди, я хочу, чтобы ты показала мне все свои картины. Хочется поскорее увидеть, чего ты достигла.

Взяв подругу под руку, Мэделин повела ее сквозь толпу, останавливаясь у различных портретов.

– Что ты думаешь обо всем этом? – прошептала она. Джесика разглядывала картины с неподдельным изумлением:

– Скажи, ради Бога, как тебе удалось заставить этих людей позировать? Я никогда не видела такого собрания знаменитостей.

– Все хотят узнать это. – Темные глаза Мэделин весело блеснули. – Только тебе открою секрет. Я полагалась на их тщеславие и написала каждому письмо, объясняя, что готовлю большую выставку в Нью-Йорке под названием «Лица знаменитостей» и что она будет неполной без портрета того или иного известного лица. Я даже предлагала отдать картину после выставки, если клиент того пожелает.

– И они купились на это? – Джесика, научившаяся разбираться в людях за годы работы в отеле, пришла в восторг. Лесть всегда срабатывала, когда она называла гостя по имени и особенно если знала его любимый напиток.

Мэделин кивнула:

– Я делала еще кое-что, весьма сомнительное, но это дало результаты.

– Ты предлагала им себя? Обе громко расхохотались.

– Это была бы слишком большая честь для них! – смеясь, сказала Мэделин. – Я говорила, скажем, Фрэнку Синатре, что Пол Ньюман уже согласился позировать мне, а Эдварду Коху сообщала, что Джордж Буш принял мое предложение. Это срабатывало, как волшебство! В конце концов девяносто процентов из них соглашались, думая, что другие уже решились на участие в выставке. Мне кажется, они не могли допустить, чтобы кто-то обошел их в этом деле!

– Ты поступила очень умно, – сказала Джесика одобрительно. Затем снова рванулась вперед – очень маленькая, несмотря на высокие каблуки, – восклицая перед каждой картиной, ярко выделяющейся на белой стене благодаря подсветке: – Просто не верится, Мэдди! Ты писала Джона Макенроя и Бориса Бекера – Боже, какой он привлекательный! Келвин Кляйн… очень красивый мужчина… А это Джон Ферчайлд, издатель «Вуменс веар дейли»? Ну конечно! А вот Боб Хоуп, Дуглас Фэрбенкс… Мэдди, кого здесь только нет?