Ангелы на льду не выживают. Том 1 - Маринина Александра Борисовна - Страница 23

– Ну… – невнятно промычал он, пытаясь сообразить, как лучше ответить, чтобы не напрячь ситуацию еще больше.

– Что – «ну»? – вскинула брови Рыженко. – Ты разве не о своей личной жизни хочешь поговорить? А о чем же? Я-то думала, ты насчет девушек хочешь со мной посоветоваться.

И снова Дзюба не понял, серьезно она говорит или шутит.

– Ты садись, Ромка, садись, – Кирган жестом указал ему на стул, – приличные люди шарлотку стоя не едят.

Пока Надежда Игоревна разливала чай, адвокат быстрыми точными движениями острого шеф-ножа разрезал круглую шарлотку на порции. Дзюба с восхищением наблюдал за тем, как ловко Кирган обращается с огромным ножом.

– Ловко у вас получается, Виталий Николаевич, – с завистью произнес он. – Когда я пытаюсь что-то отрезать ножом, моя мама всегда говорит, что из того, что я делаю руками, а не на компьютере, можно смело создавать музей уродов и без куска хлеба наша семья никогда не останется: очереди на вход будут, как в Музей мадам Тюссо.

Обжигаясь, он быстро сжевал первый кусок и начал рассказывать об обстоятельствах «тренерского» дела, о своих сомнениях в виновности задержанного и о том, что следователь твердо придерживается обвинительного уклона.

– Баглаев? – задумчиво переспросила Надежда Игоревна. – Да, я с ним знакома. Он очень упертый и амбициозный, у него репутация человека, который ни разу за все время работы не допустил необоснованных задержаний или обысков, поэтому понятно, что он страшно боится эту репутацию утратить. Он будет землю носом рыть, чтобы доказать, что он прав. Но вполне возможно, что он действительно прав. Какие еще у тебя основания сомневаться, кроме тех, которые ты изложил?

– Понимаете, я видел этих людей, которые верят в Ламзина, и спортсменов, и их родителей, – неуверенно проговорил Роман.

– И что? – иронично осведомился Кирган. – Ну, видел ты их. Что, есть такая особая порода людей, при взгляде на которых становится очевидно, что они всегда и во всем правы и никогда не ошибаются?

– Да нет… ну я не знаю… – Дзюба окончательно растерялся и перевел полный мольбы взгляд на Надежду Игоревну, которая, как ему показалось, слушала его сочувственно и с пониманием. Не то что Кирган с его постоянным сарказмом и неверием никому и ни во что. – Я почему-то вдруг, в один момент взял и поверил. Ведь бывает же такое?

Рыженко рассмеялась:

– Конечно, бывает. И у меня сто раз бывало. И у Виталия Николаевича тоже. Но для суда это не аргумент.

– А что аргумент?

– Да ты сам все знаешь, Рома. – Она подлила в его чашку еще чаю. – Ищи. Если найдешь – твоя удача, не найдешь – твой косяк.

– Но как же мне искать, когда меня следователь загружает поисками улик, доказывающих виновность Ламзина? И еще кодексом мне в рожу тычет, статьи закона цитирует, дескать, я не имею права заниматься поиском доказательств на стороне защиты, мне государство предписывает заниматься только обвинением. Я ж отчитаться должен, а когда мне… И вообще…

Если Надежда Игоревна была серьезной, то с лица Виталия Киргана не сходила усмешка. Казалось, он слушал оперативника и искренне недоумевал: как можно, работая не первый год в уголовном розыске, оставаться таким наивным и романтичным, верящим в торжество справедливости и человеческую доброту и порядочность.

– Вот пусть адвокат этим и занимается, – заметил он. – Это не твоя задача, Ромчик. Твоя работа – выполнять поручения следователя и искать того, кто убил. А задача адвоката – доказать невиновность того, кто не убивал. Вот и ищи того, кто реально убил, если не веришь, что это твой Ламзин. А уж адвокат позаботится о том, чтобы невиновного не осудили. Кстати, кто адвокат у Ламзина?

– Я не знаю… Ну то есть на момент задержания и первых допросов приглашали кого-то, кто дежурил, наверное… А может, вы возьметесь? – с надеждой спросил Дзюба.

И сам себе удивился: почему эта мысль пришла ему в голову только сейчас, а не час тому назад, когда он увидел адвоката. Ведь как хорошо было бы! Виталий Николаевич уже доказал, что прекрасно умеет справляться с защитой тех, кто подозревается и обвиняется необоснованно!

Но Кирган только плечами пожал, и снова на его лице появилась ироническая улыбка.

– Меня пока никто не приглашал, – ответил он.

– Ну Виталий Николаевич, – взмолился Дзюба, – ну пожалуйста, я же знаю, вы сможете, вы тогда с Наташей Аверкиной так помогли!

Кирган поднял вверх ладонь в предостерегающем жесте. Лицо его моментально стало серьезным.

– Рома, успокойся. Если тебе так хочется – пусть жена задержанного мне позвонит. Я ее проконсультирую, ради тебя – бесплатно и без очереди. А уж она потом пусть сама решает, будет она заключать со мной соглашение или нет. И предупреди ее, что если она захочет, чтобы я представлял интересы ее мужа, то это будет очень недешево, потому что мне придется подключать частный сыск. А это деньги, и немалые. Сможет она заплатить? А то знаешь, как часто получается: люди надеются, что я могу им помочь, а потом узнают, сколько это стоит, и впадают в истерику, они ведь уже мысленно победили, я дал им надежду, а теперь все упирается в деньги. Я-то могу и бесплатно поработать, это мое личное дело, а вот детективам платить придется, тут уж никуда не денешься.

– Спасибо, Виталий Николаевич, – горячо заговорил Дзюба. – Спасибо огромное! Я завтра же встречусь с женой Ламзина и скажу ей… Только она ведь меня спросит, о каких деньгах идет речь, хотя бы приблизительно. Что ей сказать?

Адвокат развел руками.

– Ну, друг любезный, этого я тебе точно не скажу. В среднем работа адвоката по уголовному делу может стоить от тридцати до шестидесяти тысяч рублей в зависимости от сложности и длительности процесса. Но, повторяю, исключительно из уважения к нашей давней дружбе я готов работать по соглашению за чисто символическую плату. А вот сколько нужно будет заплатить частным сыщикам – зависит от объема задания. Объем же задания будет зависеть от того, что уже есть в уголовном деле, и того, что в нем еще может появиться. И пока я не ознакомлюсь с материалами дела, говорить о задании сыщикам преждевременно. Все уяснил?

– Виталий, – с недовольным видом проговорила Надежда Игоревна, собирая со стола посуду, – если ты думаешь, что я могу выйти замуж за человека, пускающего на ветер семейный бюджет, то ты сильно заблуждаешься. Что это еще за работа за чисто символическую плату? Сегодня ты для Ромки пойдешь на уступки, завтра тебе станет жалко доверителя, а послезавтра мы с тобой по миру пойдем, потому что ты работаешь вообще бесплатно. Нет, мой дорогой, с такими благородными порывами мы с тобой семью не создадим.

И снова Роман Дзюба испугался, что из-за его просьбы сейчас начнется ссора. Неужели Надежда Игоревна думает так всерьез? Неужели в ней нет ни капли сочувствия к человеку, который, по твердому убеждению оперативника, к преступлению не причастен? А он-то, дурак, полагал, что следователь Рыженко – человек добрый и справедливый…

– Ах, какая же вы корыстолюбивая особа, Надежда Игоревна, – с пафосом произнес Кирган. – Премного вам благодарен, сударыня, однако такой подлости я от вас никак не ожидал, потому как я совсем напротив того, как вы обо мне думаете.

И только услышав изрядно переиначенную цитату из Островского и последовавший за ней заливистый хохот следователя и адвоката, Дзюба успокоился.

С самого утра у Натальи Сергеевны Ламзиной все валилось из рук. Вчера ей еще удалось как-то собраться и более или менее пристойно отработать, провести занятия со студентами и даже сделать кое-что по дому. Сегодня у нее был свободный день, занятий нет, и проснулась Наталья Сергеевна с ощущением ваты в голове, трясущимися руками и полной рассредоточенностью. Она долго не могла вспомнить, куда поставила купленную накануне пачку кофе, потом растерянно смотрела на кофемолку, пытаясь сообразить, на какую кнопку нажимать. Когда раздался звонок в дверь, она, вопреки давно сложившейся привычке, даже не посмотрела в глазок и не спросила: «Кто?» Просто повернула ключ в замке и открыла.