Страницы незримых поединков - Логунов Виктор Александрович - Страница 56

— Он?

Олег скосил глаза на столик возле служебного выхода. Конечно же, это он — Шернер! Толстогубое лицо, седые волосы. На столе — бутылка шампанского. Говорили, что кроме шампанского Шернер не пьет никаких спиртных напитков.

Вдруг Олег насторожился. Из двери, ведущей в кухню, показался высокий парень крепкого телосложения, в черном костюме, белой рубашке с галстуком-бабочкой. В руках он держал поднос, уставленный закусками. Это был Валерий Потапов… Когда Сергей рассказывал о своих наблюдениях за общением Шернера с официантом, Олег как-то не подумал о Потапове. Ему и в голову не пришло связать этих двух людей. Но теперь надо было позаботиться о том, чтобы Потапов его не увидел. Он сразу же узнает Олега, официанты, как правило, хорошо запоминают людей. Прошлая их встреча была не очень приятной для Потапова, забыть он ее не мог. Олег потихоньку встал из-за стола и потянул за собой Сергея. Благо, у них еще не принимали заказа. Известно, что в ресторанах с этим не торопятся. Друзья вышли на улицу и остановились под деревом.

— Что же ты так быстро сбежал? Надо было понаблюдать за ними, — непонимающе смотрел на Олега Сергей.

— Да ведь официант-то — Потапов!

— Ну и что?!

— Как, что?! Я ведь с ним год назад беседовал: «балуется» с валютой, но за руку его схватить не смог.

— Тем более, надо разобраться, что за связь у них с Шернером. А если я один пойду? Меня-то ведь они не знают. Сяду поудобнее и понаблюдаю. Ты меня подожди.

И Сергей вновь направился в ресторан. Ждать пришлось долго. Лишь после одиннадцати в дверях показался Шернер, огляделся и неторопливо зашагал по улице. Вскоре швейцар вывел еле стоящего на ногах Сергея, презрительно ворча себе под нос:

— Шляются здесь. Не умеют пить, так не ошивались бы по ресторанам. Мелюзга!

Он прислонил Сергея к стенке и вернулся. Сергей нетвердой походкой направился прочь, миновал несколько улиц, свернул в ближайший на пути переулок. Подождал Олега.

— Ну, старик! С тебя причитается. Я был свидетелем классической валютной сделки, которую совершил этот бугай Потапов и твой дядюшка Сэм. Уверен, что у них все отработано до деталей. Значит, процесс такой: Шернер подал Потапову при расчете двадцать пять рублей. Я это видел четко, сидел в пяти метрах. Тот положил четвертную в карман, а из другого вынул целую пачку червонцев, не менее пятисот-шестисот рублей и передал Шернеру. Убирая со стола, Потапов вместе с посудой прихватил какой-то иллюстрированный журнал и ушел в служебное помещение, а иностранец, развалившись на стуле, внимательно разглядывал посетителей. Возвратился официант буквально через минуту. Они переглянулись. Потапов слегка кивнул. И Шернер быстро ушел, а твоего покорного слугу вытолкали взашей. Хорошо, что не поддали, а то пришлось бы тебе оплачивать мое лечение. Кстати замечу, здесь персонал набирают, наверное, по весу. Рука у швейцара тяжелая.

Олег был готов расцеловать Сергея и прощал ему легкую болтовню. Чувствовал, что тому нужна разрядка.

«Каков Шернер! — думал Олег. — Уж на что Колосова близко его знает, и от нее спрятал свою истинную личину».

Он не сомневался, что в журнале, полученном Потаповым, были доллары. С этого дня Олег начал более обстоятельно интересоваться Шернером. Оказалось, что тот не так безгрешен, как считала Колосова. Ее подружка Лариса Скуратова рассказала, как Шернер пытался подсунуть ей книгу «Армагеддон», а до этого просил перевести на русский язык какой-то библейский текст, который собирался распространить среди прихожан в Никольском кафедральном соборе. Содержания Лариса не знает, так как не взялась за перевод. Она еще тогда подумала: почему бы Шернеру самому не сделать эту работу, ведь он неплохо владеет русским языком? Настораживало Ларису и то, что Шернер в разговорах всегда стремился подчеркнуть свое доброе отношение к советским людям, а действия его свидетельствовали об обратном. Особенно ее возмутило поведение американца во время последней поездки за город, на пикник. Везде, где бы ни останавливались в селах, все иностранцы высыпали из автобуса, с любопытством разглядывали животноводческие фермы, жилые дома, завязывали разговор с деревенскими жителями. Дружелюбно расспрашивали о видах на урожай, о надоях молока, вообще о жизни. Разговор получался интересный. Колхозники охотно отвечали на все вопросы. Сами, в свою очередь, расспрашивали, нравится ли иностранцам работать в нашей стране, скучают ли по дому, какими сельскохозяйственными машинами пользуются у них фермеры для сбора урожая… Лишь Шернер не участвовал в этих беседах. Как только возникал общий разговор, он отходил в сторону и лихорадочно фотографировал заброшенные дома, жители которых переселились в новые усадьбы, старые, вышедшие из строя тракторы, комбайны.

— Это — человек с двойным дном, — заявила Лариса.

…Наблюдения за Потаповым показали, что у него постоянно водятся доллары, он их перепродает по высокой цене через помощников — юнцов, вроде Джона, нигде не работающих, живущих на доходы от спекуляции валютой и заграничными вещами. Потапов переродился в погоне за наживой в хищника. И разлагал группирующуюся вокруг него молодежь.

Материалы на группу спекулянтов во главе с Потаповым передали в управление БХСС, а о поведении Шернера проинформировали через руководство завода шефа группы американских специалистов Продейла.

Выслушав информацию, Продейл сделал вначале удивленный вид:

— Вероятно, это — досадное недоразумение. Шернер так тепло отзывается о советских людях. Лично я не слышал от него ни одного плохого слова о России. Наоборот, ему здесь нравится, и он просил оставить его по возможности еще на год.

Однако, когда Продейла ознакомили с заявлениями советских граждан, он вынужден был признать, что Шернер действительно скомпрометировал себя в глазах властей.

— Уверен, — заявил Продейл, — что Шернер не хотел нанести кому-либо вред. Он просто — оригинальный человек и своими поступками удивляет даже соотечественников.

Углубляться в эту тему Продейл не стал.

— Понимаю неудовольствие советской стороны неосторожным поведением Шернера и готов принести извинения от фирмы и от себя лично. Думаю, что достаточно будет, если я поговорю с Шернером. Больше он не допустит ничего подобного. О сегодняшнем разговоре я обязан поставить в известность представительство фирмы в Москве.

А через три дня из московского представительства пришел телекс о досрочном откомандировании Шернера в США…

Улетал Шернер с тяжелым сердцем. Сидя в самолете, он с тоской думал о том, что жизнь не удалась. Ему жаль было утраченных возможностей поправить свои материальные дела. Не радовали и предстоящие встречи с Джекобом и шефом. Неизвестно было, как они расценят его провал. Не придется ли пополнить собою ряды безработных? И пленки со снимками, на которых он так надеялся заработать, по настоянию Продейла пришлось передать властям. Боялись, что иначе его могут задержать для разбирательства.

Правда, он надеялся смягчить гнев Джекоба кое-какими сведениями, полученными от Колосовой и Потапова, но в глубине души понимал, что это — не совсем то, что нужно ЦРУ. Да и не сомневался Вилли, что советские органы госбезопасности «выйдут» и на Колосову, и на Потапова, поэтому товар такой для Джекоба не подойдет.

В этом с ним полностью был согласен сотрудник Управления КГБ Олег Николаевич Зайцев.