Шалость - Паркер Лаура - Страница 36

Джапоника почувствовала, что покраснела до корней волос.

— Вы абсолютно правы, если имеете в виду себя в качестве утешителя моей вдовьей доли.

Девлин спрятал улыбку. В самом деле, какое неподдельное возмущение в голосе! Да уж, рыжие волосы не обманули. В этом хрупком теле скрывалась женщина с жарким темпераментом. Это его возбуждало.

— Вы виконтесса, а одеваетесь как гувернантка, попавшая в нужду. Что это за смехотворный предмет? — Он выпростал руку и сдернул с головы Джапоники чепец так быстро, что она не успела ему помешать.

Случайно он задел узел, шпильки выскочили, и рыжие кудри упали на ее спину и плечи. Девушка увидела, как расширились его зрачки, и больше не сомневалась в природе его чувства. В глазах лорда был голод, животный голод самца.

Голос ее слегка дрожал от возмущения:

— Вы самый грубый мужчина, с кем мне приходилось иметь дело.

Он бросил чепец к ее ногам и, молитвенно сложив на груди руки, сказал:

— Поверьте мне, я такой, как все.

— Ну что же, я подозреваю, что вы надеетесь, будто я стану вам возражать, — ответила она презрительно. «Какой несносный, надменный тип!»

Джапоника нe знала, что и думать, когда в ответ лорд Синклер улыбнулся:

— Вы хотите сказать, что возражаете против моей компании и намерены покинуть мои пенаты.

Джапоника вдруг поняла, что попалась в ловушку. В тот первый раз все начиналось так же. Он загнал ее в угол, прежде чем начать торговаться о цене за его услугу. На этот раз она не могла ничего придумать для того, чтобы уговорить его пойти ей навстречу и помочь сосватать хотя бы одну мисс Эббот.

Девушка наклонилась, чтобы поднять чепец с пола, но он опередил ее и протянул чепец с лучезарной улыбкой на лице. Джапоника попыталась взять головной убор двумя пальцами, давая понять, что даже случайное соприкосновение рук считает для себя оскорбительным.

Догадавшись о том, что стоит за ее действиями, Девлин в последнюю секунду спрятал чепец за спину.

— Давайте же. Неужели вы так легко сдадитесь? Джапоника сжала губы, мрачным взглядом встретила его довольное выражение лица. Синклер забавлялся, и это ее бесило. Может, эти слова про потерянную память были ложью, попыткой заставить ее сделать неверный шаг, раскрыть карты? Или сейчас человек, что был перед ней, вел себя так, как требовала его природа? «Ты еще должна меня удивить, — когда-то говорил, поддразнивая ее, Хинд-Див. — Будь умной и думай быстрее!»

Джапоника сложила руки на груди и заговорила голосом, являвшим полное противоречие ритму ее бешено бьющегося сердца:

— Если я смогу сделать сестер Эббот, скажем, за месяц такими, чтобы они не вызывали у вас неприятия, вы не могли бы представить старших девочек лондонскому обществу?

Лорд улыбнулся, но улыбку его нельзя было назвать приятной.

— Мадам, если вы могли бы изменить их хоть на йоту, я мог бы пересмотреть свою позицию. — Он приблизился к ней вплотную, так что она вынуждена была смотреть на него снизу вверх. — Но послушайте меня. Я не верю в чудеса и не жду их. Таким образом, пока это не произойдет, я не хочу, чтобы вы или ваше потомство показывались мне на глаза.

Джапоника гордо вскинула голову:

— Дайте мне месяц. А до тех пор скатертью дорожка туда, куда вы там собрались отправляться, и черт с вами.

Когда она захлопнула за собой дверь, улыбка на лице Синклера поблекла. Как бы там ни было, он не привык, чтобы в споре с ним последнее слово оставалось за женщиной. К тому же виконтесса вела себя так, как будто была с ним одного поля ягода. Да, по рангу вдовствующая виконтесса даже немного выше, чем он.

Но ведь это результат мезальянса! Может, она ведет себя так потому, что считает, что он должен ее помнить?

Но ведь он потерял память!

После всех объяснений, касавшихся событий трехдневной давности, Синклер не имел ни малейшего представления о том, что ему следовало бы о ней знать. Но что-то между ними было. Он видел испуг в ее карих глазах. Если даже она сама того не замечала, то он видел, как начинала подрагивать ее нижняя губа всякий раз, как он приближался. И еще кое-что очень существенное. Он чувствовал себя как семнадцатилетний мальчик в присутствии доступной женщины. Сама похоть!

А он-то думал, что больше с ним такого не будет. И не было… пока он не встретился глазами с леди Эббот.

Его восхищала ее манера изредка касаться шеи и золотой серьги в ухе. Жест, усвоенный в детстве, теперь, когда она стала женщиной, приобрел весьма соблазнительное звучание. Она весьма твердо напомнила ему о том, что он — мужчина, мужчина, у которого очень долго не было женщины.

Девлин улыбнулся. Он не мог бы сказать, что ему очень понравилась леди Эббот. Он даже не мог бы сказать, что его сильно к ней влечет. Но он не мог бы утверждать, что остался к ней равнодушен. Не мог, когда тело его налилось, являя собой неопровержимое доказательство обратного. Итак, что же делать?

— В самом деле, что? — пробормотал лорд, рассеянно дернув за веревку звонка, вызывая дворецкого.

Соблазнить вдову, живущую с ним под одной крышей? Это вызовет скандал, что значительно усложнит его жизнь, какой бы соблазнительной ни казалась перспектива при первом рассмотрении. Что делать с ней, когда притягательность новизны исчезнет? Нет, лучше не гадить в собственном гнезде. В Лондоне в избытке женщин, более красивых и доступных, чем леди Эббот, и не менее страстных, чем она. Достаточно удовлетворить естественные потребности организма, и все пройдет. Должно пройти.

— Милорд?

Девлин взглянул на дворецкого:

— Пусть подгонят карету к дому. Да, Бершем, что ты знаешь о виконтессе? Пользовалась ли она успехом на лондонском рынке невест, пока не подцепила лорда Эббота?

— Леди Эббот в Лондоне впервые. Она вообще не из Англии, милорд. Лорд Эббот встретил ее и женился во время своего последнего пребывания в Персии.

Девлин вздрогнул.

— Ты сказал, в Персии?

— Именно так, милорд. Леди Эббот выросла в восточно-индийских Колониях.

— Откуда тебе это известно?

— Сама леди об этом сказала. — Бершем позволил себе улыбнуться, что случалось с ним крайне редко. — Весь дом смотрел на нее в страхе. То, как она обращалась с вами в тот вечер, невозможно забыть. А потом, когда мы услышали, как она говорит с вами на иностранном языке…

— Что? — Девлин не мог скрыть удивления.

— Леди Эббот сказала, что в лихорадке вы говорили с ней на персидском. — Бершем зябко поежился. Он не мог забыть ту ночь и тот мистический ужас, что испытал, глядя на своих новых хозяев. — Я думал, милорд, вы помните.

— Нет, — ответил Девлин и сжал в руках чепец. Он бросил на него взгляд, и новая мысль молнией пронзила его мозг.

Итак, все обстояло именно так, как он и подозревал. Дочь колониста! Должно быть, они встретились в Персии. Если бы он только мог вспомнить!

Боль сдавила виски, как это случалось всякий раз, когда Синклер пытался вспомнить прошлое. Непроизвольно он сжал в ладони льняной, с кружевной оборкой чепец, и запах, тот самый пьянящий персидский аромат, стал сильнее. Наполнил собой воздух, делая леди Эббот соблазнительно ближе. В серых воробьиных перышках таилась душа гурии.

Что-то новое зашевелилось в нем, нечто такое, что не напоминало о себе ни разу за весь год. Инстинкт охотника. Возбуждение, сопутствующее охоте! Быть может, он перестал быть солдатом, способным совладать с врагом. Не было у него вкуса к политике, к дипломатической карьере. Но безразличие его покинуло. Теперь Синклеру стало не все равно, как сложится жизнь. В настоящий момент судьба бросала ему вызов в виде секретов маленькой юной женщины, в чьих руках был ключ к воспоминаниям, которые ему очень хотелось вызвать к жизни.

Впервые за долгое время он улыбнулся широко и ясно.