Мертвая голова (сборник) - Дюма Александр - Страница 41

В те времена путешествовать по этой дороге можно было тремя способами: на мулах, в паланкине или на своих собственных лошадях. Графиня, собиравшаяся в Мессину к князю де Карини, решала, как поскорее преодолеть это расстояние. Поездка на мулах была бы для нее слишком утомительна, в паланкине у нее быстро развивалась морская болезнь, да и сама дорога заняла бы чересчур много времени. Так что без особых раздумий Джемма остановила свой выбор на лошадях, с которыми, однако, тоже были связаны некоторые неудобства. Через каждые пятнадцать верст им требовалась смена, и ее необходимо было высылать заранее в условленное место. Графиня планировала остановиться в четырех пунктах: в Термини, Чефалу, Сант-Агате и Мелаццо. Прежде чем отправиться в путь, она отдала курьеру соответствующие распоряжения относительно лошадей, а также приказала позаботиться о провизии. Последнее, кстати, являлось немаловажным условием для благоприятной поездки по Сицилии. В гостиницах зачастую бывает совсем нечего есть; случается даже, что не хозяева кормят своих постояльцев, а наоборот. Первый совет, который слышит путешественник, приезжая в Мессину, и последний, когда он покидает город, один и тот же: запастись провизией, купить кухонной утвари и нанять повара. Все это, вместе взятое, при одном слуге и двух мулах, увеличивает расходы на три дуката в день. Некоторые дальновидные англичане берут с собой еще третьего мула и нагружают его палаткой, что, конечно, не является первой необходимостью, но и не мешает, надо в том сознаться, несмотря на всю нашу любовь к этой дивной стране. Обусловлено это тем, что гостиницы в Сицилии чрезвычайно плохо обустроены и – должно быть, в качестве компенсации за то, что там весьма мало животных, служащих для пропитания человека, – густо населены всякими паразитами, которые отравляют жизнь постояльцев. Паразитов этих так много, что некоторые путешественники заболевают от постоянной бессонницы, а пищи в гостиницах так мало, что англичане как-то подумывали, не съесть ли им своего повара, за полной его ненадобностью. Вот что к благословенному 1804 году представляла собой некогда плодородная и цветущая Сицилия – страна, которая во времена Августа была способна прокормить Рим и двенадцать миллионов своих жителей.

Неизвестно, был ли знатоком античной Сицилии путешественник, которому готовили ужин в гостинице «Делла Кроче» (той самой, что стоит на дороге из Палермо в Мессину, между Фикаррой и Патти, что была вновь отстроена за триста унций князя де Бутера), но он, несомненно, прекрасно знал современную ему Сицилию. Под руководством этого иностранца хозяева гостиницы хлопотали над рыбой, дичью и птицей и не отходили от печей и вертелов. Очевидно, приезжий не привык себе ни в чем отказывать. Он ехал из Мессины в собственной карете и на своих лошадях. Путник этот остановился здесь, потому что ему понравилась местность, а с собой привез абсолютно все, к чему привык настоящий сибарит в путешествии, – от простынь до серебряных приборов, от хлеба до вина. Не успев приехать, он тут же велел показать ему лучшую комнату. Расположившись там в ожидании обеда, путешественник принялся жечь благовония в серебряной курильнице, лежа на богатом турецком ковре и покуривая лучший синайский табак.

Постоялец был увлечен тем, что следил за клубами благовонного дыма, поднимавшимся к потолку, по мере того как он выпускал его изо рта. Но тут вдруг дверь открылась, и вошел хозяин гостиницы вместе с лакеем графини. Они остановились на пороге комнаты.

– Ваше сиятельство! – обратился хозяин гостиницы к путешественнику, кланяясь до земли.

– В чем дело? – не оборачиваясь, спросил тот. Его речь отличал сильный мальтийский акцент.

– Ваше сиятельство, это графиня Джемма де Кастельнуово…

– Ну и что же?

– Ее карета остановилась у гостиницы, потому как одна из ее лошадей захромала так, что продолжать путь стало невозможно.

– Дальше что?

– Графиня не предвидела такой неприятности; она выехала сегодня утром из Сант-Агаты и, рассчитывая переночевать в Мелаццо, где ее ждет смена лошадей, не взяла с собой никакой провизии.

– Скажите графине, что мой повар и кухня к ее услугам.

– Благодарю вас тысячу раз, ваше сиятельство, от имени моей госпожи, – сказал лакей. – Графиня будет дожидаться смены лошадей из Мелаццо, и, вероятно, ей придется переночевать в этой гостинице. Она этого совсем не ожидала и потому просит ваше сиятельство, не будете ли вы столь добры…

– Я готов предложить графине самое лучшее, – перебил слугу путешественник. – Пусть она займет мою комнату и без стеснения пользуется всем, что тут есть. Что касается меня, то я не боюсь усталости и привык к лишениям, а потому переночую в любой другой комнате. Спустись же вниз и скажи графине, что моя комната к ее услугам, а вы, уважаемый хозяин, тем временем подумайте о том, где меня устроить.

С этими словами путешественник поднялся и последовал за хозяином. Лакей же отправился передать приглашение графине.

Джемма согласилась на это предложение не как женщина, которой посторонний человек оказывает любезность, а как королева, принимающая дань уважения своего подданного. Она так привыкла к тому, что все подчиняются ее воле, уступают ей, повинуются, что вежливость путешественника показалась ей обычным делом. Графиня и вправду была прелестна. Когда она шла, опираясь на руку своей камеристки, в комнату, весь мир мог бы пасть к ее ногам. Джемма походила на амазонку: она была одета в короткое элегантное дорожное пальто, обтягивающее руки и грудь и спереди перехваченное шелковой лентой. На шее графиня носила украшение, в то время еще малоизвестное и лишь впоследствии получившее широкое распространение, – боа из меха куницы. Эту чудную вещицу, защищавшую от холода, подарил Джемме князь де Карини. Он купил боа у мальтийского торговца, доставлявшего свой товар из Константинополя. На голове у графини была маленькая черная бархатная шапочка такого же покроя, как носили в Средние века. Из-под этой шапочки выбивались великолепные волосы, завитые на английский манер.

Направляясь в приготовленную для нее спальню, графиня ожидала увидеть достойную комнату, и все же, войдя в нее, она не могла не удивиться роскоши, которую придал этому помещению неизвестный путешественник. Туалетные принадлежности были из серебра, столовые скатерти – из необычайно тонкого полотна, а на камине курились восточные благовония. Все это создавало такое впечатление, будто находишься во дворце султана.

– Не правда ли, Джидза, – обратилась Джемма к своей камеристке, – судьба благоволит ко мне? Слуга плохо подковал моих лошадей, и вот мне пришлось остановиться в этом месте, но какой-то добрый ангел, словно узнав о моих затруднениях, возвел здесь, у дороги, замок, достойный разве что феи.

– Графиня не знает, кто этот добрый ангел?

– Откровенно говоря, нет.

– Мне кажется, графиня, вы могли бы догадаться.

– Даю тебе слово, Джидза, – проговорила Джемма, присаживаясь на стул, – я в совершенном неведении. А вот у тебя, кажется, есть какие-то предположения?

– Я думаю… Вы меня простите, графиня, хотя это и вполне естественно…

– Говори, в чем дело.

– Возможно, его светлость, вице-король, зная, что графиня в дороге, не дождался вас и…

– Это ты удивительно верно подметила… Вполне возможно… И в самом деле, кому пришло бы в голову так роскошно отделать комнату, а потом уступить ее мне? Однако больше ни слова об этом. Если Родольфо готовит мне сюрприз, то я хочу насладиться им сполна и не желаю лишаться той радости, которую вызовет его внезапное появление. Итак, будем считать, что этот неизвестный путешественник – не он, а какой-нибудь иностранец. Поэтому держи все свои соображения при себе, а пребывать в догадках буду я. Ведь если это он, то об этом должна первой догадаться я, а не ты… Как он добр ко мне, мой Родольфо! Как он заботится обо мне! Как он меня любит!..

– А этот изысканный обед, как вы его находите?..

– Тсс! Никак не нахожу. Я принимаю то, что посылает мне Господь, и благодарна за это только ему. Посмотри, какая чудесная серебряная посуда. Если бы я не встретила этого благородного путешественника, из чего бы мне пришлось есть? А эта чашка, покрытая тончайшей эмалью? Даже кажется, что это изящное творение мастера Бенвенуто. Принеси мне пить, Джидза.