Записки полицейского (сборник) - Дюма Александр - Страница 19

Господин Бэксгейв, извещенный об этом ужасном и трагическом происшествии, прибыл на следующее же утро в Файв Оук. Тогда стало известно, что было похищено: лучшее из серебряной утвари, деньги суммой четыре тысячи фунтов стерлингов золотом и в банковских билетах, вырученных за месяц до того от продажи государственных облигаций.

Кроме племянницы, проживавшей с Бэксгейвом, о существовании этой суммы, хранившейся в загородном доме, знал и племянник Бэксгейва, Роберт Бристоу. Бэксгейв писал об этом своему племяннику в одну из гостиниц Лондона. В письме он уведомлял Бристоу, что означенная сумма, выделенная на покупку имения Райленд, хранится в Файв Оуке. В письме он также говорил, что согласится на это приобретение только в том случае, если Роберт Бристоу одобрит его намерение. А поскольку Роберта Бристоу не увидели на другой день в Файв Оуке и не знали, что с ним сталось, то это обстоятельство заставило подозревать племянника как в похищении серебра, золота и банковских билетов, так и в убийстве Сары Кинг. К тому же давал повод для обвинения его в преступлении и обрывок письма его дяди, найденный в одном из буфетов, с адресом Роберта Бристоу».

В связи с тем что розыски не дали никаких результатов и обнаружить племянника или получить какие либо сведения о нем в окрестностях Кендала не представлялось возможным, то предположили, что Бристоу, скорее всего, со всей похищенной им добычей вернулся в Лондон. Его точнейший словесный портрет и самое подробное описание одежды, которую он носил, были даны мальчиком-рыбаком, видевшим его в раскрытую дверь. Вот какие сведения были предоставлены мне в качестве руководства.

Кстати, я забыл упомянуть о том, что уже был арестован некто Джоз Барнес. Его дружба с несчастной Сарой Кинг навлекла на него подозрение судей. Со смышленой физиономии Джоза не сходило лукавое выражение. За несколько дней до убийства Сара Кинг с ним рассталась. Она неоднократно жаловалась приятельницам на непреодолимую лень и беспробудное пьянство своего друга, что и удерживало девушку от такого решительного шага, как вступление в брак.

Эти причины казались достаточными для того, чтобы задержать Барнеса. Но он представил такие ясные и неопровержимые доказательства своей непричастности, что просидел в тюрьме не больше восьми часов, после чего был освобожден. Джоз Барнес, разъяренный убийством женщины, которую он действительно любил, предоставил себя в распоряжение полиции, обещая употребить всю свою проницательность и ловкость для поимки убийцы. Этот человек зарабатывал себе на пропитание игрой на скрипке, пением, ходьбой по канату и чревовещанием, искусством которого владел в совершенстве.

Благодаря этим дарованиям, а также ремеслу плотника, которым Барнес занимался с удивительным умением и ловкостью в те немногие часы, когда расположен был работать, он мог бы жить довольно обеспеченно. Но деньги непостижимым образом не задерживались в его руках, что и стало главной причиной их разрыва с Сарой Кинг, девушкой добропорядочной и рассудительной, которая ни за что на свете не вверила бы свою жизнь бездомному бродяге и транжире.

Мне дали поручение разыскать убийцу, назначив в помощники добровольца Барнеса. Он мог быть полезен мне уже хотя бы потому, что знал в лицо Роберта Бристоу. Мы вместе покинули полицейское управление и отправились в одну из лондонских гостиниц, где якобы проживал Роберт. Там мне сообщили, что господин Роберт Бристоу оставил гостиницу дня три или четыре тому назад, а куда отправился – неизвестно. Хозяин гостиницы прибавил, что он по беспечности даже забыл захватить свои вещи.

–?В какой одежде был молодой человек, когда исчез из гостиницы? – поинтересовался я.

–?В своей обычной одежде, как всегда ходил… – ответил хозяин. – В полицейской фуражке с золотым галуном, в военном сюртуке синего цвета и в легких брюках, заправленных в сапоги.

Это был тот самый наряд, который описывал рыбак-разносчик.

Я немедленно отправился с Барнесом в банк. Там мне надо было выяснить, не предъявлял ли кто нибудь хотя бы один из похищенных банковских билетов для получения наличных денег. При этом я предоставил опись с указанными номерами этих билетов, переданную мне господином Бэксгейвом. Мне ответили, что все эти билеты накануне были предъявлены одним джентльменом, одетым в нечто похожее на военный мундир. Кроме того, на нем была полицейская фуражка.

Незнакомец, на чье имя были записаны эти билеты, назвался поручиком Джеймсом, проживающим на Мэрли-стрит Кавендиш-сквер. Конечно, адрес был вымышленным. Я отправился по нему ради очистки совести. Беглый опрос показал, что никто никогда никакого господина Джеймса там не видел. Я возвратился в банк и продолжил расспросы. Кассир сообщил, что не запомнил лица молодого джентльмена, но обратил особенное внимание на его наряд.

Я вернулся в Скотленд-Ярд. К стыду моему, дело не продвинулось вперед с тех самых пор, как я за него взялся. Решено было распространить по городу листовки с описанием примет Бристоу и обещанием награды тому, кто задержит подозреваемого или сможет указать его местонахождение. Едва были сделаны надлежащие распоряжения, соответствовавшие этому решению, как я заметил молодого человека, которого не мог не принять за самого господина Роберта Бристоу. Он с растерянным видом блуждал по управлению полиции, как человек, не имеющий никакого понятия о той опасности, которая ему угрожает.

Роберт Бристоу, потому что это действительно оказался он, довольно смущенно рассказал инспектору, что дня четыре тому назад его обокрали. Подозревать он никого не мог, но на другой день после происшествия к нему заявился какой то человек, выдававший себя за полицейского. Этот человек объявил, что располагает сведениями о воре, так как вел наблюдение и следовал за ним по самым бедным кварталам Лондона. Но незнакомец, видно, посмеялся над ним и, вполне возможно, был заодно со злоумышленником.

Потерпевшего просили дать максимально подробные сведения об этом человеке, потому что описанные им одежда и приметы были так расплывчаты и подходили ко всякому, что невозможно было вести поиски, руководствуясь одними этими данными.

Инспектор терпеливо выслушал показания Бристоу, заставил их подписать, однако, принял происходящее за какой то розыгрыш. Затем он объявил, что полиция займется расследованием этого дела, и с тем отпустил Роберта. Как только наш подозреваемый вышел из управления полиции, я тут же последовал за ним.

Господин Бристоу шел не торопясь и не останавливался, пока не оказался рядом с конторой почтовых экипажей в Сарасенс-хед, Сноу-хилл. Тут, к крайнему моему удивлению, он записался в число пассажиров, отправлявшихся в Уэстморленд, и, получив билет, зашел в кофейню, примыкавшую к конторе дилижансов, где велел подать полбутылки хереса и бисквитов.

Стало быть, я мог оставить его на некоторое время. Я решил воспользоваться этим временем, пройтись по улице и обдумать, как вести дело дальше, чтобы не спугнуть подозреваемого. Тут вдруг я заметил троих молодцов с чрезвычайно подозрительными лицами, выделявшихся своей фальшивой респектабельностью. Я сразу заподозрил, что эти трое – отъявленные мошенники.

Они также вошли в почтовую контору. Какое то предчувствие подсказывало мне, что мне придется заняться и этими тремя молодцами. Я приблизился к полуотворенной двери и услышал, как один из них спросил, есть ли свободные места в почтовой карете, отъезжающей вечером в Уэстморленд. Звук этого голоса вызвал у меня какое то мимолетное смутное воспоминание – он показался мне отдаленно знакомым.

«За каким чертом этот отряд отчаянных сорвиголов едет в сельское захолустье?» – спросил я себя.

Вновь послышался тот же голос, показавшийся мне знакомым:

–?Скажите, пожалуйста, господин в полицейской фуражке, который только что вышел отсюда, также едет с нами?

–?А как же! – ответил конторщик. – Едет. Если он вам нужен, вы можете найти его в соседнем трактире.

–?Благодарю вас, – послышался тот же голос. – Прощайте.