Фракс и ледяной дракон (ЛП) - Скотт Мартин - Страница 18

– Изучает остатки своей кладовой. Барон Гиримос отличается чудовищным обжорством. Я пытался ограничить его, но сие почти не возможно. А что это за воевода, который столь явно проявил участие в Макри?

– Воевода Хемистос. Воевода пехотных фаланг.

– Хемистос? Молодой центурион, который возглавил поход на мост Гацгар? – я помнил его. Он отличался храбростью, восемнадцать или около того лет назад. Я не знал, что он стал воеводой. – Вот и выходит, что некоторые страны подобающе награждают своих выдающихся витязей. Будь Турай таков, я б тоже стал воеводой.

– Несомненно, – говорит Лисутарида и отбрасывает свои длинные каштановые волосы со лба. Она глядит на свой серебряный с камнями королевы наруч. Подарок от Кублиноса, полагаю.

– Извиняюсь за свой проступок с фазисом. Больше такое не повторится.

Макри наконец-то избавляется от дракона, прогоняя его в гнездо на деревьях.

– Воевода Хемистос хочет посмотреть на меня в бою на ристалище, – говорит она. – Он на самом деле был самым отличившимся центурионом в последней войне?

– Может быть, – отзываюсь я. – Но ты же знаешь этих самсаринцев. Они выдают награды за всё.

– Где чертежи? – говорит Лисутарида неожиданно.

– Какие чертежи?

– Чертежи самострела и прицела. Ты же знаешь, той самой важной военной тайны, которую я вроде как должна охранять.

– На столе.

– Нет тут.

Мы все пялимся на стол. Чертежи пропали. Я кричу Арикдамису. Он высовывает голову в окно. У него их нет. Вчетвером мы приступаем к лихорадочным поискам. Чертежей нет нигде. Арикдамис стонет и оседает вниз.

– Как они могли просто взять да исчезнуть? – вопрошает Макри.

Я спрашиваю Лисутариду, может ли она произнести какое-нибудь поисковое заклятие. К сожалению, Лисутарида больше не слушает. Мешочек фазиса на её коленях открыт. Она живо скручивает огромную цигарку, щёлкает пальцами, чтобы зажечь её, затем глубоко затягивается. Я сажусь рядом с ней.

– Мне тоже дай, – говорю я.

– И мне, – говорит Макри. – Вот теперь мы в полной жопе.

Глава 13

Уныние нисходит на дом Арикдамиса. Трудно поверить в то, что кто-то стянул чертежи прямо у нас из-под носа. Арикдамис в бешенстве, полагая, что вражеские соглядатаи удрали с ними. Он уже представляет себя казнённым за измену. Ни Лисутарида, ни Макри, ни я не верят в то, что вражеский соглядатай взял эти чертежи. Скорее всего, за всем стоит Ласат Золотая Секира.

– Он пойдёт на всё, чтобы выставить меня на позор, – говорит Лисутарида.

– Если их забрал Ласат, как он с ними поступит? – любопытствует Макри.

– Он предъявит их в тот самый миг, который сочтёт самым убийственным, – говорит Лисутарида. – Может, вместе с подложной байкой об оркском соглядатае, стащившем их у меня, и как он их былинно отбил.

– Мы должны были доложить о краже, как только она произошла! – говорит Арикдамис. – Теперь же всё выглядит так, будто мы сговорились с врагом.

– Нельзя позволить узнать об этом. Слишком скверно для Лисутариды.

Арикдамис с тревогой принялся теребить свою длинную серую бороду. Он удаляется, бормоча о том чёрном дне, когда пустил туранцев в свой дом. Наши отношения, прежде сердечные, остыли. Макри смотрит ему в спину.

– Вот мы и обидели Арикдамиса, – говорит она, и звучит это с искренней расстроенностью.

– Ежели мы уверены, что чертежи взял Ласат, не стоит ли нам попытаться вернуть их? – предлагаю я.

– Теперь уж Ласат их хорошенько спрячет, – говорит Лисутарида.

– Ну и? Ты же сильнее его. Или была недавно.

Лисутарида сверкает глазами.

– Ты это к чему клонишь?

– К тому, что сил у тебя не особо остаётся, когда ты продолжительное время пьяна от фазиса.

– Не надо читать мне наставлений о пьянстве, – кричит Лисутарида.

– Отчего же? Ты ж не просыхаешь от фазиса с той поры, как вступила в этот дом. Не мудрено, что Ласат стал лучше тебя.

– Ты ведёшь себя бесчестно! – говорит Макри. – В конце концов, у Ласата тоже есть тайное пристрастие. Он принимает диво, помнишь? Возможно, он даже больше одурманен, чем Лисутарида – иногда.

– Я не одурманена! – орёт Лисутарида. – Если я бы была, смогла бы сотворить вот это?

Чародейка выхватывает пузырёк курии, чёрной жидкости, используемой в различных волшебных целях. Для большинства волшебников управление ею представляется затруднительным. Не для Лисутариды. Она выливает жидкость в блюдце и щёлкает пальцами.

– Я вам покажу, кто одурманен. Курия, где чертежи?

Мы с Макри всматриваемся в тёмную жидкость. Лисутарида, используя свои могучие силы, в состоянии выдать картинку нынешнего местонахождения пропавшей вещи. Мы пялимся долгое время. Ничего не происходит. Повелительница Небес пытается снова.

– Покажи мне местонахождение чертежей Арикдамиса, – ничего не происходит. – Ясно, что луны находятся в неблагоприятном положении, – говорит Лисутарида. – Я должна сверится со своими картами.

С этими словами она быстро уходит, оставляя несработавшую чашку с курией. Макри глядит на меня со встревоженным выражением.

– Её силы на самом деле убывают?

Я пожимаю плечами.

– Трудно сказать. Глядеть в курию всегда сложно, и с нею у многих волшебников случались провалы. Три луны должны пройти круговорот. Может, мы попали в неблагоприятный.

Первый бой Макри назначен позже этим днём. Они с Лисутаридой думают посетить бани Королевы перед отправкой на ристалище. Я же отправляюсь на расследование. Я всё ещё далёк от убеждения в том, что расследование вообще требуется, но тем не менее, я его проведу. Я думаю посетить королевский учётный приказ, где погибла Алцетен, чтобы изучить место происшествия и задать вопросы. Были свидетели, с которыми имеет смысл поговорить. Прежде, чем покинуть дом, я высказываю слова поддержки Макри.

– Я поставлю на тебя все деньги. Коли не победишь, мы будем побираться на улице.

На оснащение Макри ушла большая часть средств, занятых мною у баронессы Демелзос. У меня осталось всего шестьдесят гуранов – удручающе мало, учитывая хорошие ставки, доступные у букмекеров. Большой Биксо давал шесть к одному на победу Макри в её первом бою, шестнадцать к одному на прохождение ею отборочного круга, и сотня к одному на её победу в соревнованиях. Я надеялся, что ставки на её победу в соревнованиях будут лучше, учитывая её полную неизвестность, однако здешние букмекеры ничего лучшего не предлагают, если боец-новичок оказывается умелым в обращении с мечом. Такое случается чрезвычайно редко, но случается. Меня никто не знал, когда я славно победил всех противников много-много лет назад.

Некоторое время изучив ставки и взвесив все «за» и «против», я поставил тридцать гуранов на Макри на победу в первом бою и ещё тридцать на победу в самом соревновании. Всё же жаль, что у меня всего шестьдесят гуранов на игру, но хотя бы начало положено.

Вот теперь Элат на самом деле наполнился жизнью. Трудновато найти свободное место. Приезжие разбили становища в полях вокруг города. Куда ни пойдёшь, везде обсуждают возможность победы своих любимцев или сплетничают о том, кто хорошо владеет мечом, кто может получить увечье или, кто слишком много времени проводит в кабаках. Элупус всё ещё является всеобщим любимцем, но есть некоторый откат в пользу других известных бойцов. Габрил-иксс с какого-то дальнего северного острова недавно победил в соревнованиях и привлекает много внимания. Так же и с Узбистером из Маттеша. В том году он выбыл – тяжёлая рана плеча, – но теперь вернулся и пользуется любовью.

Королевский учётный приказ, что позади ратуши на главной площади, – ещё одно уродливое здание. Улица перед ним узка. Не особо много места уклониться, коли повозка покатилась на вас. У двери стоят два стражника, однако они едва ли утруждаются взглянуть на меня, когда я вхожу, и не запрашивают у меня объяснений, на счёт того, что я, главный советник главы Гильдии Волшебников, прибыл сюда по делу. Внутри здание впечатляет не в большей степени. Несколько столбов, старый кумир святого Кватиния, ещё несколько маленьких кумиров мелких святых, и плохо прорисованная фреска древнего самсаринского короля, отправляющегося на рать. В поле зрения виден лишь один человек – женщина с длинными, серыми волосами, сидящая за весьма длинной деревянной доской и пишущая что-то в главной книге. Я вежливо приветствую её.