Буря страсти - Паркер Лаура - Страница 97

— Он был у тебя первым? И опять его пронзил ее взгляд.

— Он был у меня единственным. И вместе мы были только один раз. Жаль, не правда ли, что одного промаха оказалось достаточно?

— Жаль. — Значит, ему так и не удалось избавить ее от причиняющих боль воспоминаний? — Можно мне спросить, зачем ты хранишь его кольцо?

Кетлин кивнула:

— Ты имеешь на это право. Теперь. — Ее улыбка была чуть более грустной, чем раньше. — Это напоминание об ошибке. Я надеялась, что больше не совершу ее. — В ее глазах отразился вызов. — Что еще ты желаешь знать?

Квинлану хотелось бы отложить этот разговор на другой раз, но он понимал, что, если сейчас попытается уйти от ответа, она потом вспомнит об этом и усомнится в нем.

А ему нужно ее доверие. Поэтому он должен рискнуть и сказать ей правду.

Он погладил ее по щеке, сожалея о том, что не может уберечь от новых переживаний.

— Вряд ли ты способна поведать то, что мне не известно о личности Эррола Петтигрю.

Кетлин вспыхнула:

— Так ты знал обо мне? И о ребенке?

— И о письме, которое он отправил тебе. Его написал я.

Она застыла. Наверное, подумал он, Лот чувствовал себя так раньше, когда обнаружил, что его жена превратилась в соляной столб. Однако спустя секунду Кетлин доказала, что она живая. Она села, не обратив внимания на то, что тонкий шерстяной плед, которым они укрывались, соскользнул и обнажил ее до талии.

— Ты написал письмо. — Это не был вопрос.

— Я написал много писем для солдат. Я делал это, чтобы как-то занять себя. Они прозвали меня Пером.

— Не верю! — прошептала Кетлин.

Ее красивое лицо покрыла мертвенная бледность. Она издала сдавленный звук, как будто ее душили, и соскочила с кровати. Прежде чем Квинлан сообразил, что она намерена сделать, она схватила свое платье и принялась что-то искать. Наконец вытащила из корсажа потрепанный листок бумаги.

Отшвырнув платье, она вернулась к кровати, но не легла, а села на край.

— Это ты написал? — Она протянула Квинлану листок. Он взял его, развернул и пробежал глазами текст, хотя в этом не было надобности.

— Я. — Он посмотрел на Кетлин. У нее был такой вид, словно он ударил ее. Неожиданно она сдернула с него плед и завернулась в него.

— Как ты мог написать такую подлость? Квинлан сел и прикрыл подушкой все ещё напряженную плоть.

— Когда он рассказал нам…

— Вам? — в ужасе пробормотала Кетлин.

— Он рассказал нескольким друзьям, что у него есть женщина, которая забеременела. Он не называл имени. — В наказание он получил ее недоверчивый взгляд. — Когда он попросил меня написать письмо, я согласился.

— Зачем?

Он опустил глаза.

— С моей стороны это было чистой самонадеянностью. Меня заинтриговала ситуация. — Кетлин прижала руку ко лбу, и он поднял голову. — Я знаю, это не оправдание. Меня распирало сознание собственной значимости. Для меня было игрой представлять, как молодая беременная женщина отреагирует на то, что ее бросили.

— Надеюсь, «Глупец удачи» просветил тебя, — с ехидцей заявила Кетлин.

— Господи, да! — Квинлан все понял, и его залила краска стыда. Ее героиня трижды пыталась покончить с собой! — Значит, ты…

— Нет. Было бы трусостью не довести дело до конца. — Затем она уже не так холодно добавила: — А драма получилась хорошая, согласен?

Его восхищению не было предела:

— Твоя пьеса явилась злым обвинением за мою глупую выходку и сознательную слепоту. Письмо выглядело тем, чем оно было на самом деле: подлой попыткой разрушить добрые чувства женщины к тому, кто ее соблазнил.

— Ты достиг поставленной цели.

Он увидел, как дрогнула ее нижняя губа, и в его душе что-то перевернулось. Он впервые почувствовал связь с другим человеком и ощутил ее боль как свою. Ему захотелось избавить от страданий обоих. Однако он знал, что должен быть с ней честным, пусть даже под угрозой навсегда потерять ее.

— То, что я сделал, мерзко. Если это тебя утешит, я напился, прежде чем взяться за письмо.

— Так я и думала! — яростно прошептала Кетлин. — Только я полагала, что лорд Петтигрю нетвердой рукой выводил те каракули. Кстати, ты показал письмо лорду Петтигрю? И вы вместе посмеялись над бедной маленькой шлюшкой?

Выражение лица Квинлана стало менее смиренным.

— Если бы кто-нибудь назвал тебя шлюхой, я бы пришиб ее или его.

— О, понятно. Теперь, облегчив совесть, ты будешь превозносить меня до небес. Да, но кто же тогда дискредитировал меня, обвинив в злом умысле, бесхарактерности и вольностях в общении с мужчинами?

Квинлан поднял руки, капитулируя.

— Я не пытаюсь оправдывать свое подлое участие в твоем унижении. Когда я узнал, что письмо отправлено, я понял, что пожалею о своей роли в этой афере. Знай я, кто ты, я бы немедленно предложил бы тебе свое покровительство. Поверь, меня ни на минуту не оставляли угрызения совести.

— О, уверена, от этого мне будет легче.

Квинлан проигнорировал ее сарказм. Она имела на это право. К тому же гнев делал ее еще красивее. Вот и сейчас, укутанная в плед, с огненно-рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам и спине, она была прекрасна! Он нашел себе достойную пару.

— Какая ирония! — улыбнулся он ей. — Я бы никогда не узнал тебя, если бы ты не написала пьесу. Кетлин вздрогнула от удивления:

— Ты понял, что я описала свое положение в «Глупце удачи»?

— Нет, — сокрушенно покачал головой Квинлан. — Я не настолько проницателен. Но я почувствовал гнев и ярость автора и решил, что они направлены на меня. Потом, после того вечера, когда Франкапелли…

— Граф Франкапелли выдал меня? — Она утратила свою надменность. — Неужели нет предела мужскому вероломству?

— Франкапелли, — ровным, бесстрастным голосом продолжил Квинлан, — сказал мне только, что ты являешься автором «Глупца удачи» и что мне придется иметь дело с ним, если я чем-то обижу тебя. Остальное я додумал сам. Подозреваю, что ты кузина Корделии Литем. Ты познакомилась с Петтигрю на ее свадьбе с лордом Хиллфордом. — Его взгляд потеплел, когда он увидел, что из-под пледа выглядывают ее стройное бедро и коленка. — По идее, там ты должна была познакомиться со мной.