Буря страсти - Паркер Лаура - Страница 9

Взяв себя в руки, Делла быстрым шагом направилась к своим подопечным. Неделю назад она предприняла решительные действия, написав Рейфу довольно резкое письмо. Скорее ультиматум. Ему придется ответить ей, иначе он может считать себя персоной нон грата в ее жизни.

Делла содрогнулась от страха. Письмо заставит лорда Хиллфорда сдвинуться с мертвой точки! Ведь не допустит же он, чтобы ему в открытую бросали вызов!

Почувствовав себя гораздо лучше, Делла радушно улыбнулась кузинам.

— Итак, решили, какие приглашения мы принимаем?

В течение следующего часа они писали ответы: благодарили тех, чьи приглашения собирались принять, и выражали сожаления тем, чьи приглашения отклонили. К тому времени, когда они закончили, солнце уже село и оранжерея заполнилась причудливыми тенями.

Кларетта, которая первой отложила перо, тайком развернула письмо от Джейми Хокадея и прочитала последние строчки: «Скоро в Бельгии будет чертовски много работы. Когда старику Бонни дадут пинка, я приеду в город, чтобы засвидетельствовать свое почтение твоему отцу».

— Интересно, о чем говорят мужчины в такой вечер, как этот? — задумчиво проговорила она. — Как ты думаешь, они говорят о нас?

— Не сомневаюсь, что у них есть более интересные занятия, — ответила Кларисса, гладя щенка, который спал у нее на коленях.

— О, надеюсь, ты ошибаешься, — прошептала Делла так тихо, что даже сама усомнилась в том, что произнесла эти слова.

Брюссель, 17 июня 1815 года

— Проклятие! — заорал Эррол Петтигрю, пятый барон Лисси.

Письмо, которое он читал, выпало из его дрожащих пальцев и, спланировав вниз, приземлилось у носка его правого сапога. Эррол Петтигрю устремил взгляд на белый листок. Ровные строчки, написанные четким и красивым почерком, можно было прочитать даже на расстоянии. Ему на глаза сразу же попалась фраза «я беременна», и его опять охватила ярость.

«Мой дорогой барон!

Я беременна. Я ни в чем вас не обвиняю. Я не забыла ни вас, ни ваш подарок. Еще никто не знает о нашем обете. Чтобы не привлекать к себе внимания и не вызывать комментариев, мы можем обвенчаться в Ирландии. Я лишь жду, чтобы вы опубликовали извещение о нашей свадьбе.

Ваша Кетлин».

Эррол фыркнул. Неужели его так тронули ее слезы, что он пообещал жениться на ней?

Он смутно помнил, как желая успокоить девушку, дал ей тяжелую золотую печатку, подаренную ему отцом на совершеннолетие. Это кольцо может послужить серьезным доказательством его вины. Если он не придумает, как выкрутиться из того, что начиналось как забавное приключение, то скоро окажется в супружеских оковах.

— Невозможно! — проговорил он и наподдал письмо носком сапога.

Невозможно, чтобы эта девчонка понесла от него. Он провел в обществе этой рыдающей девственницы всего один лишь вечер, причем безумно скучный. Неужели судьба спутала его планы, подбросив такую неприятность? Совращение крошки, казавшееся таким привлекательным вначале, не принесло ему удовольствия.

Он взглянул на листок, который, как это ни странно, опять упал к его ногам, и прорычал:

— Проклятие!

Какой же занудной была та провинциальная свадьба в Сомерсете! Если бы не долг перед его приятелем-офицером, он бы никогда не согласился поехать.

А потом появилась эта молоденькая ирландка. Одного цвета ее волос было достаточно, чтобы он пустился в погоню. Потрясающие рыжие локоны искушали его, теша надеждой, что они отражают страстную натуру своей хозяйки.

На его порочно красивом, но немного отекшем лице появилась усмешка. В свете фонаря его глаза казались бездонными, а в темных волосах то и дело вспыхивали красноватые блики. Он знал, что его отдаленное сходство с Люцифером пугает женщин и одновременно приводит их в трепет. Некоторые признавались, что их привлекает его пиратская улыбка. Более смелые заявляли, что все дело в покрое бриджей, которые обтягивали его бедра как вторая кожа.

Он похотливо хмыкнул, вспомнив, как ее любопытный и в то же время невинный взгляд вызвал жар в его чреслах. Впервые он стал предметом восторженного поклонения, и новое ощущение было приятным. Естественно, он овладел ею. Как он мог поступить иначе?

Она оказалась чрезвычайно беспечной для благовоспитанной девушки. Не протестовала, когда он увлек ее прочь от семьи и друзей. Создавалось впечатление, будто она горит желанием упасть в его объятия и с не меньшим энтузиазмом готова распрощаться с девственностью. Его нельзя обвинять в совращении. Ей хотелось узнать, до какой степени он порочен. Ну а он зарылся в ее золотисто-рыжую копну и показал ей!

— Беременна! — с презрением процедил он.

Дочь ирландского писаки!

Невозможно, чтобы она забеременела от него. Наверное, переспала с дюжиной ирландских фермеров, узнав от него, как это делается. А когда обнаружила, что беременна, то решила повесить отцовство на него, титулованного англичанина.

— Черт, да это невероятно!

Он взял трубку с опиумом — к нему он пристрастился за годы пребывания в Индии — и затянулся. Его взгляд упал на саблю, которую он точил для предстоящего сражения. Только в горячей схватке он становился самим собой и чувствовал полноту жизни. Запах пороха и крики солдат придавали его существованию особую остроту. Больше ничто не могло сравниться с этим ощущением. Ожидание опасности, возможность смерти — вот ради чего он жил.

Англичане сражались у Катре-Бра и Лини, а их подразделение бездействовало. Веллингтон берег свою кавалерию для прямого удара по войскам Наполеона. Второй драгунский полк, который прозвали «серым» из-за его великолепных серых коней, рвался в бой. И он тоже рвался в бой.

Эррол отложил трубку. Нет, сегодня он не будет избавляться от нетерпения. Завтра — о, пусть это случится завтра! — он будет драться.

Он вытащил золотые кружева из-под манжет своего ментика (Короткая накидка с меховой опушкой у гусар) с золотыми пуговицами, который обошелся ему дороже седла. Скромность никогда не входила в список его добродетелей. Не был он склонен и к тому, чтобы оправдывать себя — даже перед самим собой.

Барон опять взглянул на листок, на котором теперь темнел отпечаток его заляпанного грязью сапога. Ясно, с этим надо что-то делать. Нельзя же оставлять все так, как есть. А вдруг она, сообразив, что он не женится на ней, решит обнародовать свою версию?