Буря страсти - Паркер Лаура - Страница 11

— Вообще-то да, — ответил Квинлан и посмотрел на Рейфа. — Но прежде мне нужно закончить одно дело.

Джейми принялся теребить свой новый пояс. Он отдавал себе отчет в том, что окружающие видят в нем бесполезного юнца и могут ошибочно принять за неопытного аристократа, поступившего в армию лишь из желания надеть красивую форму. Однако когда требовалось, он быстро входил в роль английского компетентного офицера. В его душе жило единственное желание — поскорее вернуться в Лондон. Наполнив стакан во второй раз, Эррол заметил, что Квинлан и Рейф склонились над каким-то листком бумаги.

— Ага! — воскликнул он и поспешно приблизился к ним. — Новый приказ?

— Нет. Это личное письмо.

Проблеск враждебности во взгляде Хиллфорда пробудил в душе Эррола дух противоречия.

— Личное, да? Должно быть, последнее творение Пера? А ну-ка прочти вслух.

Рейф молча сложил письмо и спрятал его за пазуху. Это уже было слишком для Эррола. По-пиратски усмехнувшись, он попытался вытащить письмо, но Рейф метким ударом отвел его руку.

— Ой! Да мы обиделись! — завопил Эррол. — А ну держи его, Хокадей. Я хочу узнать, какой тайной Хиллфорд так упорно не хочет поделиться. Господь свидетель, я не откажу себе в таком развлечении.

Рейф взялся за эфес шпаги.

— Только тронь меня — и смерть от вражеской сабли покажется тебе милостью. — Его тихий голос и спокойствие лишь подчеркнули серьезность угрозы.

Продолжая улыбаться, Эррол вытащил свою шпагу. Его глаза сверкали злобой.

— Время я называю «сейчас», а место — «здесь».

— При нынешних обстоятельствах у Веллингтона могут возникнуть затруднения с тем, чтобы достойно наказать вас обоих, — с деланным равнодушием напомнил о грядущем сражении Квинлан, вставая между противниками. — Если вам так хочется пустить кровь, то делайте это не в моем жилище. Здесь и так грязно.

Эррол хмыкнул, не отводя взгляда от Рейфа.

— Вполне справедливо. Не буду отбирать работу у твоей судьбы. Всем известно, что ты обладаешь даром провидца. — Он тыльной стороной ладони ударил Рейфа в грудь. — Храни свои чертовы секреты. Они в твоем полном распоряжении!

Рейф убрал шпагу.

— Временами, Петтигрю, ты заходишь слишком далеко, — сказал он.

— А где мое письмо? — вмешался Джейми, обрадованный тем, что опасность поединка миновала. — Я с удовольствием прочту его всем.

Квинлан достал из ящика стола сложенный лист и протянул юноше. Тот с энтузиазмом развернул его и начал читать вслух:

«Моя дорогая сударыня!

До настоящего времени в вашем присутствии я был подобен камню, который молчит о своих чувствах и запрещает себе о чем-либо думать. Больше молчать я не могу. То самое восхищение, что лишало меня дара речи, сейчас побуждает добиваться вашей благосклонности имеющимися у меня средствами. Услышьте крик души того, кто написал это послание, и не осудите его слог. Я должен высказать все, что у меня на сердце, иначе я взорвусь!

Добрейшая, нежнейшая госпожа, я предлагаю вам свою руку и сердце. Вы станете моей женой?

Я молю вас не медлить с ответом, хотя это привилегия любой здравомыслящей благородной дамы. Прошу, возлюбленная моя, прислушайтесь к голосу сердца. Да будет ваша смелость так же велика, как ваша доброта. Скажите: «Да Джейми, я стану твоей!»

И все же, если вы намерены отказать мне в моей просьбе не скрывайте этого, нежнейшая из женщин. Знайте: вы раните только мою надежду, но не сердце. Моей любви это не коснется. Я буду любить вас всегда, вечно.

Ваш Джейми».

Джейми, похоже, остался доволен.

— Если оно не пробудит в ней теплых чувств, — проговорил он, складывая письмо, — значит, женщине просто невозможно угодить. Огромное спасибо, Перо.

— Отлично написано, — согласился Рейф с веселой улыбкой, которая редко появлялась на его лице. — Желаю тебе, Хокадей, чтобы твоя попытка увенчалась успехом, хотя мне кажется, что в двадцать четыре года ты еще слишком юн, чтобы связывать себя.

— Верно, — поддержал его Квинлан. — Но что можно возразить против таких слов: «Любовь, что быстро губит юные сердца»? Не могу не обратиться, Хокадей, и к другим наблюдениям Данте. Он сказал: «О горе, сколь сладки были грезы и велико желание, что привели их к грустному концу».

Джейми рассмеялся:

— Ты не разубедишь меня. Мои разум и сердце ведут меня только в одном направлении.

— А кто она, эта девчонка? — осведомился Эррол с бесстыдством неосведомленного родителя. — Ты о ней никогда не говорил.

— Истинный джентльмен не разглашает имя дамы до тех пор, пока не узнает о ее решении, — ответил Джейми, покачиваясь с пятки на носок. Он был очень доволен собой.

Эррол резко повернулся к Квинлану:

— Какая ерунда — вся эта болтовня сохнущего от любви неоперившегося юнца! Если согласен принять настоящий вызов, то напиши письмо от моего имени.

— Любовное письмо? — расхохотался Квинлан. — Кому?

Лицо Эррола стало жестким.

— Нет, не любовное письмо, а гневное послание одной негоднице, которая хочет навязать мне своего выродка.

— Значит, ты говорил серьезно, — выразил всеобщее удивление Рейф.

— Ну и что из этого? — В глазах Эррола вспыхнул опасный огонек, и его взгляд опять уперся в Хиллфорда.

— Ты принес с собой какое-нибудь из ее писем? — спросил Квинлан, чтобы отвлечь его.

Эррол прищурился, заподозрив в его вопросе ловушку:

— А с чего ты решил, что она писала мне?

— Да ни с чего, — миролюбиво ответил Квинлан, не желая, чтобы ярость Петтигрю обратилась на него. — Я только хотел узнать, грамотна ли она. Если нет, я буду писать простыми словами и короткими предложениями.

Неожиданно лицо Эррола прояснилось

— Так ты напишешь письмо?

Квинлан пристально посмотрел на него:

— Значит, такая женщина существует?

Эррол помолчал, просчитывая, как лучше вызвать у приятелей сочувствие и в то же время не заронить в их души подозрения.

— Она самоуверенная лондонская штучка с очаровательным ротиком и восхитительным телом, которое предлагает всем желающим. Теперь, попавшись, она ищет благородного папашу для своего ублюдка. Нужно в любых выражениях дать понять этой шлюхе, что я не имею к ребенку никакого отношения. Напиши ей, что, если она будет продолжать настаивать на моем отцовстве, я публично объявлю ее авантюристкой.