Закалка клинка - Паркер К. Дж. - Страница 23

ГЛАВА ПЯТАЯ

Лордан проснулся и обнаружил, что сорочка пропитана кровью. Он тщательно осмотрел рану, сменил компресс из шерсти и болотного мха и натянул новую рубаху.

Хлеба в квартире не обнаружилось, поэтому, стиснув зубы – бок болел необычайно, – Бардас надел плащ, прихрамывая спустился по лестнице и сквозь лабиринт узких улочек направился к южному краю «муравейника» в булочную. Пекарь привык и не удивлялся, когда адвокат приходил к нему и спрашивал плесневелый хлеб.

– Да-да, отец отложил для вас, – ответил сын пекаря. – Зеленый, который вы любите.

Лордан устал объяснять, поэтому молча улыбнулся и протянул медный четвертак. Монетка мгновенно исчезла в одном из бесчисленных карманов мальчишки.

– Я горжусь, что живу в одном доме со знаменитостью, – с восторгом заявил паренек.

– В таком случае, – улыбнулся Лордан, – я возьму также свежую булку. Что ты имеешь в виду под «знаменитостью»?

Мальчишка смущенно кашлянул.

– Вас называют великий Бардас Лордан. Вчера у вас появилось много друзей.

– Откуда? Каким образом?

– Мы поставили на вас.

– Добрососедская верность?

Фехтовальщик изумленно приподнял бровь.

– Чертовская удача. Проклятие, если бы я знал, что вы выиграете, я бы поставил больше. Еще бы, двести против одного…

Лордан молча взял хлеб.

– Похоже, ты заработал на этом деле больше, чем я, – бросил он, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. – Почему мне никто не сказал, что ставят двести против одного? Я бы тоже хотел заработать.

Опять нескончаемые ступени. Другие фехтовальщики поддерживают форму, бегая по стадиону в Классах, Лордану требовалось лишь преодолеть путь от улицы до своей двери.

Булка, отложенная пекарем, прекрасно подходила для намеченной цели. Ее поверхность была усыпана чудесными бело-зелеными пятнышками. Лучшие из них Бардас соскоблил ножом в ладонь левой руки и высыпал на чистый лист пергамента. Затем он открыл рану, осторожно засыпал плесень и снова наложил повязку. Лордан свято верил в действенность этого ритуала: с тех пор, как он стал прибегать к нему, раны перестали воспаляться и заживали очень быстро, хотя судебные мечи в любом случае находились в идеальном состоянии, так что это могло быть случайным совпадением. Покончив с раной, фехтовальщик отрезал горбушку от свежей булки и наполнил чашу вчерашним вином.

Ритуал с хлебной плесенью Лордан узнал очень давно, еще на равнинах. Сначала он решил, что это дурацкий розыгрыш, какими потчуют новобранцев, вроде стрелы для левой руки или яиц мула. Позже Бардас понял, что это была не шутка, хотя долгое время не решался прибегнуть к этому средству. Среди воинов ходила легенда, будто однажды группа израненных солдат в рекордные сроки стала на ноги, не имея ничего, кроме заплесневелых хлебных корок в седельной сумке. Сам Лордан считал, что хлебная плесень имеет схожее действие с той, которую кочевники кладут в свой омерзительный козий сыр. Вообще фехтовальщику часто приходилось иметь дело с различными отталкивающими знахарскими средствами и лекарствами. К примеру, весьма подозрительный отвар ивовой коры отлично помогал при головных болях.

Кочевники. Дважды вспоминал о них Лордан с последнего судебного заседания. Поводом к тому служили сломанный меч и объяснение, которое он дал надоедливой девчонке в таверне. Варвары используют припой, который плавится при более низкой температуре, поэтому их оружие получается значительно прочнее. Правда, мечи кочевники точили только с одной стороны, поэтому они непригодны для судебной защиты, но техника изготовления не зависит от формы клинка. Найдется ли в городе оружейник, владеющий секретом степных мастеров, а если найдется, как отыскать его, не посвящая посторонних в свои замыслы?

Неожиданно Лордан вспомнил, что с фехтованием покончено, что он навсегда оставляет практику. Он нахмурился и отрезал еще один кусок булки.

Много раз его посещали такие мысли, практически после каждого судебного процесса. Но принять решение и осуществить его – совершенно разные вещи. Лордан всегда находил оправдание, ссылаясь на то, что фехтование – единственное, чем он может заработать на хлеб, а в его возрасте слишком поздно осваивать иное ремесло. До вчерашнего дня он успешно убеждал себя в этом, хотя долгое время сознавал, что обманывает сам себя.

Правда же заключалась в том, что на протяжении десяти лет после возвращения с войны Бардас жил с ощущением того, что нужен не более, чем обрезки мяса или кожи. Понимая глупость и опасность своих переживаний, он стал презирать себя, но измениться не смог. В результате Лордан продолжал влачить жалкое существование, приобретая новые шрамы на теле и душе. Пришло время признать, что это не помогало. Оставалось открыть школу или таверну.

Натянув плащ – в этот раз процедура оказалась еще более болезненной, – адвокат с трудом поплелся к вершине холма, где располагались Классы. Меньше всего он хотел приходить туда на следующий день после большого процесса – это место, где всегда толкутся адвокаты, их помощники, праздные зеваки, словом, весь цвет юриспруденции, а Бардас был не в настроении вести светские разговоры и принимать лживые поздравления. Он застегнул воротничок и проскользнул в заднюю дверь.

Количество инструкторов, работающих в Классах, зависело от множества причин, начиная от состояния экономики и заканчивая временем года. Кроме полудюжины престижных, безумно дорогих школ с собственными площадками и снарядами и десятками вечно меняющихся нервных стариков, обещающих за один день превратить новичка в мастера – с гарантированным возвратом платы, если его убьют в течение первого года, – здесь действовали десятка два учреждений, которые за приемлемую плату открывали желающим тайны адвокатского дела. Штат последних состоял преимущественно из собственника заведения, который одновременно являлся инструктором, иногда помощника и секретаря, выполнявшего также обязанности казначея. Владельцы этих школ за скромную сумму, вносимую ежемесячно распорядителю Классов, пользовались общими площадками и снаряжением. Для открытия новой школы было необходимо внести авансом плату за месяц и закрепить на стене деревянную табличку со своим именем, под которой каждое утро могли собираться ученики.

На пути в кабинет распорядителя Лордан заметил знакомого, но сворачивать или прятаться за колонну было уже поздно.

– Мои поздравления.

– Спасибо.

Знакомого звали Гаридас. До того, как потерять глаз, он шесть лет проработал адвокатом, а теперь зарабатывал на жизнь помощником инструктора и казначеем во второй из престижных школ. Его отец служил в кавалерии, в одно холодное утро Лордан стал свидетелем его смерти: он погиб от стрелы на разрушенной сторожевой башне среди бескрайних равнин. В последние минуты он умолял присмотреть за его мальчиком, а единственным человеком, который в тот момент оказался рядом, был Бардас. В глубине души Лордан надеялся, что умирающий считал, будто обращается к кому-то другому.

– Я пока не знаю твой рейтинг. В десятке лучших Олвис был шестым, вероятно, ты занял его позицию.

– Я ушел на пенсию.

– Ох. – Казалось, известие Гаридаса ошеломило. – Со вчерашнего дня?

– И из-за него. Я, конечно, идиот, но пока способен понимать знаки судьбы.

– Говорят, это выглядело очень странно, – согласно кивнул собеседник. – Мы собирались посмотреть на процесс, но в последний момент не смогли.

– И хорошо, то был не самый удачный пример для учеников, – ответил Лордан, – классический случай, когда лучший проигрывает. Выглядит удручающе.

– Напротив, – возразил Гаридас, – наглядная демонстрация того, к чему может привести небрежность и недооценка противника. Так, чем ты теперь планируешь заняться? Отдыхать от трудов праведных и вести праздную жизнь?

– Если бы, – вздохнул адвокат. – Нет, похоже, скоро мы станем коллегами, я как раз направлялся к распорядителю.

– В самом деле? Если хочешь, я замолвлю за тебя словечко в нашей конторе.