Сальватор - Дюма Александр - Страница 69

Генерал сжал руку Сальватора.

– Спасибо, мсье, за то, что вы так со мной говорите, – сказал он.

– Но, – продолжал Сальватор, – поскольку я предложил вам свою помощь, я тем самым отдал себя в полное ваше распоряжение.

– Что вы хотите этим сказать? Я начинаю тревожиться.

– Я хочу сказать, мсье, что в сложившейся ситуации недостаточно просто заявить о невиновности нашего друга. Надо ее доказать с помощью неопровержимых фактов. В той войне, которую ведут заговорщики против правительства, а следовательно, и правительство против заговорщиков, все средства хороши. И то оружие, от которого откажутся в этой войне два честных человека, с удовольствием будет использовано их противниками.

– Объяснитесь!

– Правительство хочет смерти мсье Сарранти. Оно хочет, чтобы он умер позорной смертью, потому что этот позор падет на головы всех противников правительства и все будут говорить, что заговорщики – гнусные люди, поскольку выбрали себе главарем грабителя и убийцу.

– А! Так вот почему королевский прокурор отвел обвинение в политической деятельности!

– И именно поэтому мсье Сарранти так хотел, чтобы его судили по обвинению именно в этом.

– И что же дальше?

– А то, что правительство можно будет победить только с помощью очевидных, ощутимых и бесспорных доказательств. Мало просто сказать: «Мсье Сарранти не совершал преступления, в котором его обвиняют». Надо сказать: «Вот тот человек, который совершил преступление, в котором обвиняют мсье Сарранти!»

– Но, мсье! – воскликнул генерал. – Как вы сумеете достать эти доказательства? Как вы обнаружите того, кто совершил эти преступления?

– Этих доказательств у меня нет. Личность преступника мне тоже неизвестна, – ответил Сальватор. – Но…

– Но?..

– Может быть, у меня есть след.

– Говорите! Говорите же! И тогда вы действительно будете достойны своего имени, мсье!

– Хорошо, – сказал Сальватор, придвинувшись к генералу. – Слушайте, генерал, то, чего я еще не говорил никому и говорю вам первому.

– Говорите! Говорите! – прошептал генерал, тоже подходя поближе к Сальватору.

– В том доме, который принадлежал мсье Жерару, в который мсье Сарранти нанялся воспитателем и из которого он скрылся 19 или 20 августа 1820 года (весь вопрос может заключаться в точной дате его бегства), короче, в парке Вири я нашел доказательства того, что дети, по крайней мере один из них, были убиты.

– О! – простонал господин де Премон. – Вы уверены в том, что эта улика не отяготит участь нашего друга?

– Мсье, поскольку мы решили докопаться до истины, нам важна только истина, не так ли? Если мсье Сарранти окажется виновным, мы предоставим правосудию право покончить с его жизнью, как это было со многими другими. Но поскольку мы хотим знать истину, мы должны хвататься за любую улику, независимо от того, кажется ли она, на первый взгляд, направленной за или против того, чью невиновность мы хотим доказать. Истина несет в себе свет. Отыскав ее, мы все узнаем.

– Хорошо… А теперь расскажите, как вы нашли эту улику.

– Однажды ночью, гуляя со своей собакой по парку в Вири по причинам, совершенно не связанным с тем делом, которым мы в настоящее время заняты, я обнаружил в яме у подножья дуба, в том месте, где мой пес начал рыть землю, скелет ребенка, которого зарыли в землю стоя.

– И вы полагаете, что это – один из исчезнувших детей?

– Это более чем вероятно.

– Но где же второй ребенок? Ведь речь шла о мальчике и девочке.

– Мне кажется, что я отыскал и второго ребенка.

– И тоже благодаря собаке?

– Да.

– Живым или мертвым?

– Живой. Это была девочка.

– И что же дальше?

– То, что из этого двойного совпадения следует, что, будь я свободен в своих действиях, я смог бы, наверное, восстановить картину преступления, а это неминуемо вывело бы меня и на преступника.

– Действительно, вы ведь нашли девочку живой! – воскликнул генерал.

– Да, живой.

– Ей в то время было лет шесть-семь.

– Да, шесть лет.

– И она могла бы вспомнить…

– Она помнит.

– Так в чем же дело?

– В том, что она очень хорошо это помнит.

– Не понимаю.

– Когда бедной девочке напоминают об этом ужасном происшествии, у нее начинает мутиться рассудок и начинается нервный кризис, грозящий полным психическим расстройством. Да разве кто-нибудь поверит показаниям ребенка, которого сразу же обвинят в безумстве и которого одним словом можно и впрямь довести до этого состояния? О, я все это хорошо обдумал!

– Ладно. Тогда давайте оставим живого и перейдем к погибшему. Коль живой ребенок молчит, не скажет ли нам что-нибудь труп?

– Да, если бы у меня была свобода действий.

– Но кто вам мешает? Ступайте к королевскому прокурору, расскажите ему обо всем. Пусть правосудие займется поисками истины, о которой вы говорите. И…

– Да. И полиция за одну ночь заметет все следы, которые на другой день придет искать правосудие. Я ведь вам уже сказал, что полиция очень заинтересована в том, чтобы убрать эти доказательства для того, чтобы утопить мсье Сарранти в этом грязном деле по обвинению в грабеже и убийстве!

– Тогда продолжайте расследование сами. Давайте продолжим его вместе. Вы сказали, что для того, чтобы докопаться до истины, вы должны иметь свободу действий. Но скажите, что же вам мешает?

– О! Это – совсем другое дело. И оно не менее серьезно и не менее гнусно, чем дело мсье Сарранти.

– Ладно! Но ведь надо действовать!

– Действовать! Я только этого и желаю, но вначале…

– Что?

– Надо найти возможность свободно обыскать дом и парк, где были совершены эти преступления.

– Эта возможность реальна?

– Да.

– Что нужно для того, чтобы ее получить?

– Деньги.

– Я ведь уже сказал вам, что сказочно богат.

– Я слышал, генерал. Но этого недостаточно.

– Что же еще нужно?

– Немного смелости и настойчивости.

– Повторяю, что для того, чтобы достичь цели, я отдаю все свое состояние. И не только состояние, но и мои руки. И в придачу ко всему этому мою жизнь.

– В таком случае, генерал, полагаю, что мы начинаем понимать друг друга.

Затем, оглядевшись вокруг и заметив, что луна ярко освещала ствол смоковницы, о который он опирался плечом, и они были хорошо заметны, он сказал генералу:

– Отойдемте в тень, генерал. Мы сейчас будем говорить о вещах, в которых рискуем нашими жизнями. И смерть может поджидать нас не только на эшафоте, но и в лесу, на углу улицы. На сей раз мы имеем дело не только с полицией, как заговорщики, но и с негодяями, как хорошие люди.

И Сальватор увлек господина Лебатара де Премона в то место леса, где темнота была наиболее густой.

Генерал предоставил молодому человеку возможность пристально оглядеться вокруг, дал ему время прислушаться ко всем звукам, которые доносились до его слуха. А затем, увидев, что тот несколько успокоился, сказал:

– Говорите!

– Так вот, генерал, – снова заговорил Сальватор, – для начала нам надо стать полноправными владельцами замка и парка Вири.

– Нет ничего проще.

– Что вы имеете в виду?

– Очень просто: их надо купить.

– К несчастью, генерал, они не продаются.

– Неужели есть что-то, что не продается?

– Увы, генерал, есть: именно этот дом и парк.

– Но почему?

– Потому что они служат убежищем, местом сокрытия преступления почти столь же ужасного, как и то, улики по которому мы стараемся отыскать.

– Значит, в этом доме кто-то живет?

– Да, один всемогущий человек.

– У него сильные связи среди политиков?

– Нет, в церковных кругах. А это очень важно.

– И как же имя этого человека?

– Граф Лоредан де Вальженез.

– Постойте, – произнес генерал, опершись подбородком на ладонь, – это имя мне знакомо…

– Вполне возможно, поскольку его имя – одно из самых известных аристократических имен Франции.

– Если мне не изменяет память, – произнес генерал, – маркиз де Вальженез, которого я знал, был одним из самых достойных уважения людей.