Виа Долороза - Парфенов Сергей - Страница 12

В ожидании ответа заместитель посла терпеливо уставился на сидящего перед ним Сосновского, но Борис Моисеевич несколько секунд угрюмо молчал, а потом спросил напрямик, без обиняков:

– Вы, я так понял, из МОССАД?

– Борис Моисеевич! – Яков Маген посмотрел на него с легким укором, но без всяких видимых признаков раздражения, как будто ждал именно этого вопроса. – Давайте сразу условимся… Наш с вами разговор, это не никакая не вербовка. Я же не требую от вас никаких расписок или письменных заявлений… Это все ерунда для беллетристики… И чтобы вас окончательно успокоить и дабы у вас не возникало ассоциаций с доморощенными детективами, я сообщу вам одну очень интересную вещь. Дело в том, что МОССАД запрещено заниматься операциями в Советском Союзе! Удивлены? А тем не менее это так! И даже более того… Боюсь вас разочаровать, но МОССАД в своё время создавался при содействии Советского Союза. Поэтому-то за всё время существования государства Израиль в Советском Союзе не был пойман не один израильский шпион… И даже Натан Ращанский, известный советский диссидент, который теперь занимает пост в правительстве Израиля, и тот был обвинен в шпионаже, но не как израильский, а как американский агент… Догадываетесь почему? Правильно! Потому, что израильских шпионов в СССР просто никогда не было!

Маген снисходительно ухмыльнулся, видимо, полагая, что его неотразимые доводы должны были убедить собеседника принять правильное решение, но заметив, что на лице Сосновского застыло все то же угрюмое выражение, он озадаченно хмыкнул, стер улыбку с лица и произнес:

– Ну хорошо! Я понимаю, что вам сейчас трудно принять окончательное решение… Давайте поступим так! Скажите, у вас есть кто-нибудь из знакомых в Израиле? Скажем, из школьных друзей, из институтских? – заметив, как Борис Моисеевич слабо кивнул, он с видимым воодушевлением продолжил. – Борис Моисеевич, а как вы отнесетесь к тому, чтобы съездить в Израиль навестить кого-нибудь из своих товарищей недельки на две? Берите жену… Дочь… Отвлечетесь, отдохнете… А заодно узнаете и на счет работы… Кстати у вас будет время подумать и по поводу моего предложения… Ведь тема ведь вашей диссертации, кажется, была по теории принятии решений?

Сосновский бросил на чиновника неприязненный взгляд, в душе злясь на его чрезмерную информированность, но после непродолжительного раздумья ответил:

– Хорошо… Один только вопрос… Кто будет оплачивать билеты на самолет для меня и для моей семьи?

Маген откинулся в кресле и пристально посмотрел на Бориса Моисеевича.

– Все ваши расходы берет на себя иммиграционная служба… – спокойно произнес он, а потом, словно вспомнив о чем-то важном, спохватился. – Кстати, Борис Моисеевич, если не секрет, как зовут вашего товарища, к которому вы собираетесь поехать?

– Шабсон…– отводя глаза в сторону, откликнулся Борис Моисеевич, не очень, впрочем, уверенный, что поступает правильно, но потом так же негромко уточнил. – Александр Львович Шабсон…

Оранжевый диск солнца еще не спрятался за горизонт, а южный вечер уже опустился мягкой прохладой на горбатые спины холмов Старого города.

Отсюда, с пригорода Иерусалима, священный город был виден, как на ладони, особенно старая его часть – Храмовая гора в обрамлении древних стен, с поблескивающим на склоне золотым Куполом скалы. Александр Шабсон старательно вытер тряпкой грязные руки и прислушался к равномерно работающему движку автомобиля.

"Ещё послужит!" – удовлетворенно подумал он, закрывая капот старенького "Субару".

"Субару Лигаси" был его недавним приобретением и первой машиной здесь, в Израиле. Александр приобрел его, потому что прошло уже почти три года его пребывания в Израиле и заканчивался срок, так называемой, "олимовской" скидки, позволяющей репатрианту приобрести машину без налогов, то есть почти в два раза дешевле. И пусть машина досталась ему не совсем новая, можно сказать старушка – с ней пришлось таки основательно повозится прежде чем, мотор заработал тихо и размеренно, но теперь Александр Шабсон мог быть вполне доволен. Машина в порядке, к тому же это была не какая-нибудь румынская "Дачиа", которые покупали здесь из патриотических побуждений, только потому, что в свое время румынский лидер пообещал, что выпустит из Румынии столько евреев, сколько купят у него этих машин в Израиле. Нет! У Александра был настоящий "Субару". Японец! Кстати и у "Субару" здесь была своя, не менее занимательная история – когда-то "Субару" был единственной маркой, которая поставлялась в страну… Случилось это после того, как арабские страны в едином антисемитском порыве решили бойкотировать товары тех фирм, которые станут продавать свою продукцию в не признаваемое ими еврейское государство. Тогда из всех автомобильных гигантов только "Субару" не испугалась этого бойкота, и вскоре добрая половина Израиля пересела за руль этих надежных японских авто. Так что израильтянину эта японская марка говорила о многом… Вот поэтому-то "Субару" здесь любят и ценят до сих пор…

Выключив движок "Субару", Александр Шабсон запер машину и зашел в подъезд четырехэтажного дома, где он с семьей снимал квартиру. Поднявшись по широкой, усаженной с боков декоративными цветами лестнице на сой этаж, он открыл дверь, зашел в квартиру и, стараясь поскорее избавится от грязи и въевшегося запаха бензина, сразу направился в ванную. Сняв рабочую одежду, он с удовольствием залез под теплый душ. В этот момент на столике в просторной гостиной зазвонил телефон. К аппарату подошла Ирина Шабсон, жена Александра. Она занималась на кухне готовкой и поэтому успела снять трубку только после того, как телефон требовательно прозвонил уже пять или шесть раз.

– Алло, вас слушают, – сказала она, взяв трубку в руки.

– Добрый вечер, – произнесла трубка. – Могу я поговорить с господином Шабсоном?

Голос в телефоне показался Ирине незнакомым и это ее смутило – она привыкла узнавать знакомых мужа по голосам.

– Простите, а кто его спрашивает?

– Это госпожа Шабсон? – спросил незнакомец. – Вас беспокоят из департамента иммиграции. Я хотел бы попросить вашего мужа заехать к нам завтра…

– Секундочку, – Ирина растерянно положила трубку рядом с аппаратом и подошла к двери ванной.

– Саша! – постучала она по двери костяшками пальцев. – Тебя там к телефону из службы иммиграции. Ты сможешь подойти?

– Чего им нужно? – донесся из-за двери голос мужа, заглушаемый шумом льющейся из душа воды.

– Они хотят, чтобы ты завтра к ним заехал… Они ждут на трубке… Ты подойдешь?

– Да! Пусть подождут…

Через пару минут Шабсон, одетый в спортивные брюки и в чистую полотняную безрукавку вышел из ванны и, отбросив на спинку стула влажное махровое полотенце, взял трубку в руки:

– Слушаю… Шабсон…

– Добрый вечер, господин Шабсон, – все также бесстрастно сказал ему невидимый собеседник. – Вас беспокоят из департамента иммиграции…

– Я понял… В чем собственно дело? – поинтересовался Александр.

– Господин Шабсон… Мы хотели бы поговорить с вами насчет ваших знакомых – евреев, которые остались в Советском Союзе, – донеслось из трубки. – Вы наверное слышали, что наше ведомство проводит широкую кампанию по репатриации наших соотечественников из других стран? Так вот… Мы хотели бы получить от вас содействие в данном вопросе… Я, конечно, не хотел бы говорить всякие высокие слова про патриотический долг… Мы все это прекрасно понимаем… Наверное, вас больше заинтересует, если я скажу, что мы активно помогаем тем, кто согласился содействовать в нашей работе… Например, мы можем помочь в продвижении по службе или в обеспечении работой, а так же в получении ссуды на жилье или улучшении условий страхования…

Собеседник замолчал, но от этих слов, произнесенных без всякого выражения у Александра Шабсона вдруг вспотела ладонь, которой он сжимал трубку. Ссуда на жилье! Это же как раз то, что им нужно! Ведь до сих пор Александр никак не мог добиться от администрации завода пластмассовых изделий, где он сейчас работал, получения гарантии под машканту – ипотечную ссуды сроком на 25 лет. У самих Шабсонов денег на собственное жилье пока не хватало, даже с учетом дополнительного бонуса в размере почти полутора десятков тысяч шекелей, положенного им по закону. Сто тысяч долларов! Шутка ли? Меньше жилье в Израиле обычно не стоит. Поэтому-то до сих пор им и приходится снимать эту большую, просторную квартиру на окраине Иерусалима за восемьсот пятьдесят шекелей в месяц. Просторную вовсе не потому, что они такие уж снобы, а потому, что маленьких квартир в Израиле просто нет – не строят. Но вот теперь, если чиновник не обманул, собственное жилье, собственное, а не съемная квартира, вполне могло стать реальностью…