Великий Ганди. Праведник власти - Владимирский Александр Владимирович - Страница 55

Но сам Неру прекрасно понимал, что на самом деле Ганди из политики не ушел. По этому поводу он писал Ромену Ролану: «Это видимость. Все, кто обладает хоть каким-то весом в Индии, по-прежнему советуются с ним. Его нынешний уход почти в точности повторяет тот, что был в 1923 году, по выходе из тюрьмы. Он медитирует и наблюдает, ловя момент для действия».

Свое путешествие по деревням и городам Индии Ганди продолжил и в 1935 году. В этом году правительство ввело в действие новую конституцию Индии. Ганди ее не принял, поскольку она была навязана Индии против воли народа и сохраняла всю полноту реальной власти за колониальным правительством в Дели.

Вместе с тем Ганди, к немалому удивлению своих соратников, одобрил возрождение внутри конгресса свараджистской партии. Теперь Ганди считал возможным использовать законодательные ассамблеи как трибуну для оппозиции. Он убеждал своих коллег по партии, что конгресс сможет оказать на свараджистов давление и контролировать их деятельность в ассамблеях.

Сам же Ганди вернулся к пропаганде среди беднейших слоев населения. Он учил крестьян в глухих селениях правилам санитарии и гигиены, вместе с ними чистил отхожие места, что делали только «неприкасаемые», обучал домашнему прядению и племенному скотоводству. Ганди призвал своих последователей обратиться лицом к деревне. Дж. Неру вспоминал: «Он разослал нас по деревням, и селения загудели от деятельности бесчисленных посланцев новой религии действия. Оживившись, крестьянин выглянул из своей скорлупы бездействия. На нас это подействовало иначе, но также глубоко, ибо мы впервые увидели поселянина в обстановке его саманной хижины, неотступно преследуемого костлявым призраком голода».

Ганди учил простоте, утверждая: «Только в простоте сельской жизни к нам может прийти представление об истине и ненасилии. Простота заключается в прялке и во всем, что с ней связано. Меня вовсе не пугает то, что мир движется в противоположном направлении. На самом деле, когда ночная бабочка приближается к своей судьбе, она кружит все быстрее и быстрее, пока не сгорает. Возможно, что Индии не удастся избежать кружения ночного мотылька. Мой долг — пытаться до последнего вздоха спасти Индию, а через нее и весь мир от этой участи».

Согласно замыслу Ганди, в будущем идеальном обществе каждое поселение должно стать автономным, превратившись в полномочную республику и являться самодостаточным в экономическом отношении, т. е. обеспечивать все жизненные потребности своих жителей, прежде всего в еде и одежде. Поселения должны объединяться в ассоциации для выполнения каких-то более крупных проектов, например образовательных, но при этом в каждом поселке будут своя школа, свой театр и свой дом собраний. Начальное образование будет бесплатным и обязательным, улаживанием споров займется выборный панчаят (орган самоуправления местной общины, обычно состоявший из пяти человек).

Ганди мечтал, что общество будущего будет похоже не на пирамиду, где основание поддерживает вершину, а будет представлять «океанский круг, центром которого станет человек, всегда готовый отдать свою жизнь за свой поселок, который всегда будет готов погибнуть за круг поселков, пока все вместе не превратится в единую жизнь, состоящую из отдельных людей, не агрессивных и не надменных, а смиренных и проникнутых величием океанского круга, неотъемлемой частью которого они являются».

Практически Ганди ратовал за возрождение натурального хозяйства и отказ от городов, поскольку трудно представить себе Дели, Бомбей (Мумбаи) или Калькутту (Колкату), жители которых производили бы достаточно продовольствия и кхади для самообеспечения. Это была крестьянская утопия, которую нельзя было воплотить в жизнь.

Ганди решил сам поселиться в деревне. В Сегаоне, рядом с городом Вардха (штат Махараштра), он основал ашрам Севаграм (на санскрите — «служение деревне»), где и жил с 1933 года. В Сегаоне было 600 жителей, лавка и почта. Ганди поселился в шалаше. Тем, кто приходил к нему, приходилось пробираться по щиколотку в грязи, поскольку климат был очень влажный; редко кто из сельчан не болел малярией или дизентерией. Ганди тоже перенес эти болезни, но не покинул Сегаон. Его ученики стали жить вместе с ним. Среди них были профессор Бхансали, бродивший по лесу в одной набедренной повязке и питавшийся листьями; поляк, знаток разных ремесел, обратившийся в гандизм, и некий знаток санскрита, больной проказой. Последнего Ганди поселил рядом со своей хижиной, чтобы за ним ухаживать. Сюда приходили люди со всего света, чтобы найти пристанище на несколько дней, месяцев или лет, искавшие покой или истину. Был здесь и старый друг еще по Южной Африки доктор Калленбах, болевший душой за преследуемых нацистами евреев и пытавшийся облегчить их участь.

Вокруг шалаша Ганди выросли другие хижины. Члены ашрама старались улучшить жизнь деревни. Всеиндийская ассоциация сельской промышленности развивала кустарное производство, открыла школу для обучения деревенских жителей, издавала в Сегаоне газету. Сам Ганди знакомил крестьян диетами, причем терпеливо добивался нужной стадии варки, чтобы не лишить пищевой ценности зеленые листья, благодаря которым крестьяне получали недостающие в их диете витамины.

Ганди также стремился дать крестьянам образование. По его мнению, главным недостатком англосаксонской системы образования был отрыв от реальности и повседневной жизни подавляющего большинства населения Индии. В частности, преподавание иностранного (английского) языка и обучение на нем воздвигло преграду между миллионами деревенских жителей и привилегированными горожанами. Ганди созвал совещание индийских педагогов, и они вместе выработали программу образования на хинди и других индийских языках, приближенную к практическим потребностям населения и сходную с той, которую в странах континентальной Европы, включая Россию, преподавали в реальных школах и училищах.

Ганди посоветовал конгрессу проводить свои сессии в деревнях. На первой такой сессии в Файзпуре он с удовлетворением отметил, что без городского шума и суеты лучше работается. Ганди разослал волонтеров по деревням, чтобы наладить там кустарные производства. Он упорно заставлял ИНК повернуться лицом к деревне.

Ганди публиковал материалы по диететике, говорил о пользе добавления в рацион крестьян зеленых листьев различных растений. В статье «Все о рисе» Ганди советовал употреблять в пищу неочищенный рис. Женщин он убеждал отказываться от ношения чадры, рассказывал крестьянам о преимуществах кооперации, помогал организовать обучение грамоте крестьянских детей. Ганди везде выступал в защиту прав «неприкасаемых», проповедовал веротерпимость и дружбу разных общин. В «Янг Индиа» и «Хариджане» Ганди писал о необходимости объединения народа и внесения в широкие массы чувства национального самосознания, гордости за свою родину.

Противники Ганди, а это не только британские колонизаторы, но и индийские религиозные и националистические экстремисты, тоже не дремали. В Пуне в него бросили бомбу, от взрыва которой пострадало семь человек, но Ганди остался цел и невредим. Власти радовались, что Ганди отошел от политики и занялся общественной деятельностью, которая непосредственно не угрожала британскому господству в Индии.

Многие члены конгресса были огорчены самоустранением Ганди от руководства партией. Неру упрекал его за самоизоляцию, осуждал принятие конгрессом резолюций о прекращении кампании гражданского неповиновения и о возрождении свараджистской партии. Неру находился в состоянии глубокой депрессии из-за решения Ганди выйти из конгресса.

Ганди убеждал Неру, что изменилась лишь тактика борьбы, но не конечная цель. «Я остаюсь все тем же, каким вы меня узнали еще в 1917 году и позднее, — писал ему Ганди. — Я желаю полной независимости для нашей страны». Те резолюции, которые Неру сейчас осуждает, утверждал Ганди, сыграют важную роль в борьбе за независимость Индии.

Ганди тоже переживал душевные терзания. Он видел, что его огромные усилия в пропаганде «деревенского социализма» приносят ничтожный результат. Возврата к натуральному хозяйству, которое могло бы кормить, одевать и полностью удовлетворять другие потребности крестьян, не получалось. Бедность, голод, социальное неравенство оставались уделом индийской деревни.