Индийские сказки - Автор неизвестен - Страница 44

Действительно, запах был так соблазнителен, что факир не мог дождаться, когда жаркое зарумянится, и накинулся на него с такой жадностью, словно век ничего не ел. И не мудрено: после пресной пищи, к которой привык факир, раджа под приправой показался ему чем-то совсем необыкновенным. Он чисто, чисто обглодал и обсосал все косточки и, пожалуй, готов был бы съесть и их, да побоялся убить курочку с золотыми яйцами!

Когда все было готово, а раджа вновь здоров и невредим встал перед ним, факир нежно посмотрел на него: «Что за пир устроил ты мне сегодня! Что за запах, что за вкус! Как это ты ухитрился? Объясни, я дам тебе все, что пожелаешь».

Бикру объяснил, как было дело, и обещал еще раз проделать то же, если факир отдаст ему свой старый халат. «Видишь ли, особого удовольствия право нет в том, чтоб жариться! А мне еще вдобавок приходится таскать на себе по десять пудов золота. Отдай мне халат; я и сам сумею его трясти». Факир согласился и Бикру ушел, унося с собой халат.

Тем временем раджа Каран не спеша поднимался по холму. Каково же было его удивление, когда, войдя в домик факира, он нашел огонь потушенным, сковороду опрокинутой, а самого факира, как всегда, погруженного в благочестие, но ничуть не голодного.

«Что тут такое?» – прогремел раджа. – «А?.. кто тут?» – спросил кротко факир. Он был всегда близорук, а тут его еще клонило ко сну после сытного обеда.

«Кто? Да это я, раджа Каран, пришел, чтоб сжариться! Тебе разве не нужен завтрак сегодня?»

«Я уже завтракал!» – И факир вздохнул с сожалением. Ты страшно был вкусен сегодня… право, с приправой куда лучше».

«С какой приправой? Я век свой ничем не приправлялся, ты, верно, кого-нибудь другого съел!»

«А ведь, пожалуй, что так», – сонно пробормотал факир, – «я и сам было думал… не может быть… чтоб одна приправа… так…». Дальше нельзя было разобрать: факир уже храпел.

«Эй, ты!» – кричал раджа, яростно тормоша факира, – «ешь и меня!»

«Не могу!» – бормотал удовлетворенный факир – «никак не могу! – ни чуточки… нет… нет благодарю!»

«Так давай мне золото!» – ревел раджа Каран, – «ты обязан его дать: я свое условие готов выполнить!»

«Право жаль… не могу… тот чёрт, тот другой… убежал с халатом!»

Раджа Каран в отчаянии пошел домой и приказал царскому казначею выдать ему требуемое количество золота, после чего, по обыкновению, сел за трапезу.

Прошел день, другой, раджа по-прежнему раздавал золото и обедал, но сердце его было печально и взор темнее ночи.

Настал, наконец, третий день; на террасу явился царский казначей, бледный и трепещущий, и пал ниц перед раджей. «О, государь! будь милостив! Нет ни одной пылинки золота во всем государстве».

Тогда раджа медленно встал и заперся в своей опочивальне, а толпа, прождав несколько часов у закрытых ворот дворца, разошлась по домам, громко негодуя, что как не совестно обманывать так честной народ!

На следующий день раджа Каран заметно осунулся, но твердо решил не нарушать своей клятвы. Напрасно уговаривал его Бикру вкусить чего-нибудь, раджа печально покачал головой и отвернулся лицом к стене.

Тогда Бикру или Бикраманджита вынес волшебный халат и, потряхивая им перед царем, сказал: «Возьми свое золото, друг мой, а лучше всего возьми себе халат, только отпусти на свободу ту птицу, что ты держишь в неволе».

Пораженный раджа тотчас же приказал выпустить птиц, и они взвились и понеслись к родному озеру Мансаробар, и долго звучала в воздухе их радостная песнь: «Хвала тебе Бикраманджита! Хвала тебе, великодушнейший из раджей!»

А раджа Каран задумчиво понурил голову и подумал про себя: «Правы божественные птицы! Не равняться мне с Бикраманджитой. Я давал себя жарить ради золота и собственного обеда, а он решился собственноручно нашпиговать себя, чтобы вернуть свободу одной единственной птице».

Земледелец и ростовщик

Жил был один земледелец, которому приходилось очень много терпеть от своего соседа ростовщика. Кончилось тем, что он совсем попал к нему в кабалу.

Хороша ли была жатва или плоха, земледелец все оставался беден, а ростовщик с каждым годом все богател его трудами. Наконец у бедняка не осталось ни гроша. Он пошел тогда к богатому соседу и сказал: «Теперь, друг, получить с меня нечего: из камня воды не выжмешь! Открой мне лучше тайну: что надо сделать, чтобы разбогатеть?»

«Друг мой», – отвечал благочестиво ростовщик, – «всякое благо жизни от бога Рамы – спроси его!»

«Благодарю тебя, я так и сделаю». Добродушный земледелец пошел домой, приготовил себе на дорогу три лепешки и отправился искать бога Раму.

Попался навстречу ему брамин: «О, святой отец, мне нечего предложить тебе, прими хоть эту лепешку… научи меня, где найти Раму!» Но брамин молча взял лепешку и молча прошел мимо. Бедный земледелец понурил голову и пошел дальше. Встретился ему другой благочестивый старец. Земледелец смиренно обратился к нему с тем же вопросом и предложил ему вторую лепешку. Но старец лишь мельком взглянул на него, взял лепешку и молча прошел мимо. Призадумался бедняк и решил идти прямо перед собой. Немного далее увидел он старого нищего.

Бедняк благоговейно склонился перед старцем.

Тот сидел под большим деревом при дороге и казался таким слабым и изнуренным, что бедняк наш, не задумываясь, отдал ему последнюю лепешку, затем сел рядом с ним и стал с участим расспрашивать его.

«А ты куда идешь?» – спросил его в свою очередь незнакомец.

«О, я иду далеко, я ищу Раму!» – отвечал земледелец. – «Никто не хочет указать мне дорогу… Не думаю, чтобы ты мог помочь мне в этом деле».

«А, может быть, и могу», – возразил, улыбаясь старик. – «Я тот Рама, которого ты ищешь! Скажи, зачем нужен я тебе!»

Бедняк благоговейно склонился пред могущественным старцем и поведал ему свое горе. Тогда Рама, сжалившись над его несчастной судьбой, дал ему большую раковину, научил как дуть в нее особым образом и прибавил: «Помни одно! Чего бы ты ни пожелал, все явится тебе, как только дунешь в раковину таким образом. Но опасайся ростовщика! Даже волшебные чары могут оказаться бессильными против его козней!»

Земледелец радостно побрел домой. Действительно, ростовщик тотчас же подметил хорошее настроение своего соседа и решил, что дело неспроста. «Верно, повезло в чем-нибудь этому болвану, что он вдруг так повеселел. Пойду, разузнаю, в чем дело!» И он пошел в скромный домик соседа и поздравил его с удачей, о которой, будто бы, только что слышал, вообще повел речь так искусно, что земледелец незаметно для самого себя выболтал ему все – все кроме тайны, как дуть в раковину; настолько-то хватило у него ума и осторожности!

Тем не менее, ростовщик решил, во что бы то ни стало, завладеть раковиной; а так как способами он не стеснялся, то просто воспользовался первым удобным случаем и украл раковину у соседа.

Однако напрасно вертел он ее во все стороны и дул в нее так усердно, что чуть не лопнул – ничего не выходило. Тогда он снова пошел к земледельцу и холодно сказал ему: «Вот в чем дело! Раковина твоя у меня, но я не умею ее употреблять; у тебя же ее нет, так что и все знание твое ни при чем. Очевидно, дело не двинется, пока мы не вступим в соглашение. Хочешь, я отдам тебе раковину и обещаю никогда больше в дела твои не мешаться, но с одним условием: что бы ты ни получал, я желаю получать вдвое».

«Ни за что, ни за что!» – воскликнул земледелец, – «все опять по-старому пойдет!»

«Нисколько!» – спокойно отвечал ростовщик, – «ведь ты получишь свое! Не будь же дураком: какое тебе дело богат я, или беден, раз ты сам получаешь все, что тебе надо».

Как ни отбивался земледелец от печальной необходимости служить на пользу ростовщику, пришлось согласиться. С тех пор, чтобы ни получал он в силу волшебной раковины, у ростовщика тотчас же получалось вдвое, и уверенность в этом настолько удручала злополучного земледельца, что ничто его больше не радовало.

Настало, наконец, знойное время года; настолько знойное, что у земледельца все поля побелели от засухи. Он подул в раковину и пожелал иметь ручей, чтоб освежить поля! Ручей явился, но – о, досада! – у ростовщика их оказалось два – два чудных ручья среди поля! Тут уже несчастный не выдержал: он готов был утопиться с горя! Вдруг блестящая мысль озарила его. Быстро схватил он раковину, что есть силы дунул в нее и громко воскликнул: «О, Рама, услышь мою мольбу: пусть лопнет у меня один глаз!» И вмиг совершилось: он окривел! Зато ростовщик тут же лишился обоих глаз и, пробираясь по полю между своими двумя ручьями, упал в один из них и утонул.