Город и ветер - Парфенова Анастасия Геннадьевна - Страница 46

Таш отвела взгляд. Некоторые вещи никогда не менялись.

— Моя лэри, не думал, что доведётся обвинить Вас в столь мелочной трусости.

— Я взяла на себя Шаэ, — сухо напомнила госпожа адмирал. — Поверьте, мой господин, в итоге неизвестно, кому досталась худшая доля.

Ну-ка, ну-ка… Неужели это признаки сомнения?

Две гиперактивные маленькие ведьмы, начинённые магией и каверзами по самые уши, уравновешиваются одной запуганной, истеричной, только-только входящей в силу девицей, страдающей от подростковых заморочек вкупе со свалившейся на неё абсолютной властью. Да, эта мысль могла служить утешением.

Пока не вспомнишь, что Шаэтанна ди Лаэссэ в настоящий момент направляется сюда, а отнюдь не наслаждается обществом госпожи адмирала.

Тэйон удостоил свою единственную и ненаглядную взглядом, исполненным почти презрения. Халиссийский этикет, честь ему и хвала, не позволял вслух высказать то, что вертелось на языке. Есть обвинения, которые лучше не озвучивать. Хотя бы потому, что боишься услышать, как их бросят в лицо тебе самому.

— Присылайте Вашего «гостя», моя лэри. Будет крайне интересно познакомиться.

У госпожи адмирала хватило ума склониться в благодарном поклоне и тут же разорвать связь, пока они всё-таки не наговорили друг другу лишнего. Однако, прежде чем образ над столом растаял, супруги успели обменяться взглядами, полными иронии, горечи и ещё чего-то невыразимого, что заставило их несколько минут сидеть, глядя в никуда. А, быть может, и в никогда.

Наконец Тэйон передёрнул плечами. Невысказанное не исчезло и не потеряло своей ранящей власти, но оно ждало уже не первое десятилетие и могло подождать и дальше.

Магистр воздуха почему-то всерьёз сомневался, что подождать согласятся и разъярённые лаэссэйские нобили. Или посланные ими наёмные убийцы. Маг и так позволил себе потерять два жизненно важных дня, в течение которых противники оправились после жуткого шторма и последовавшего за ним потрясения. Пора было вновь включаться в события.

Ни Сааж, ни Рино в доме не было, но на его столе лежало несколько коротких записок, содержание которых у стороннего наблюдателя вызвало бы лишь здоровое недоумение, а Тэйона заставило задумчиво приподнять брови. Судя по всему, обрушившаяся на город буря и последовавшее за ней стремительное выступление первой леди Адмиралтейства (уже получившее неуместное, на взгляд мага, название «штормового переворота») основательно перетасовало политическую солянку как в самом великом городе, так и за его пределами. Кейлонгцы что-то чудили. Или это госпожа посол до сих пор не пришла в себя после достопамятного приёма в резиденции ди Шеноэ? Не похоже на неё. Впрочем, на ближайшее десятидневье кейлонгцев, да и всех прочих соседей, связь с которыми осуществлялась через Океанию, можно было сбросить со счётов. Зато северяне и восточники традиционно оживятся…

Перепады магической энергии, связанная с ними активность порталов и иная естественная ритмика всегда играли огромную роль в балансе власти в Лаэссэ. Великий город жил по своим собственным, странным для стороннего наблюдателя законам, и опыт научил Тэйона не только внимательно следить за колебанием магических полей, но и использовать их в своих целях. Вот и теперь первое, что сделал маг погоды, прочитав сообщения шпионов, — направил кресло к окну.

Разум привычно рванулся к родной стихии, и Тэйону потребовалось почти болезненное усилие, чтобы удержаться и не дать себе соскользнуть в губительную сейчас магию. Вот в такие моменты бывший сокол начинал действительно понимать, насколько глубока его зависимость от магии и сколь многое в жизни вращается вокруг непостоянной и капризной стихии. Магистр упёрся взглядом во врезанные в оконную раму барометры, затем опустился на более изощрённые приборы, украшавшие подоконник. Мастеру ветров уже не требовались осознанные усилия, чтобы перевести их показания в более конкретные термины погодных изменений. Наступление с севера холодного воздушного фронта, резкое охлаждение воздуха, ливневые осадки, быстро переходящие в снегопад, возможны сильные шквальные ветры. Затем он перевёл взгляд на затянутое болезненной белизной небо, долго изучал какие-то ему одному видные перепады воздушных течений. Если всё так пойдёт и дальше, ночью будет вьюга, а уже с утра наступит прояснение и сильное похолодание. А затем — единственные в году девять дней, когда великий город окутан белоснежным покровом, переливается ледяными узорами и первозданной чистотой. Всё в порядке… Но даже сейчас, тщательно оградив разум от любого магического воздействия, он ощущал что-то непонятное. Надорванность, надломленность в воздухе, не имевшую ничего общего с привычной сезонной ритмикой. Магический фон в городе был далеко не здоров, и мастер ветров чувствовал, как сами кости его вибрируют в ответ на тревожные сдвиги в глубинных энергетических слоях.

Не может быть, чтобы лишь он один ощущал это. Или остальные маги города предпочитают просто списать все вопросы на то светопреставление, которое сам Тэйон устроил пять дней назад? Но проблемы начались задолго до злополучной попытки проконтролировать циклон…

Недовольный состоянием подвластной ему епархии почти в той же степени, как и своей неспособностью предпринять что-либо, мастер ветров города вернулся к столу. Некоторое время изучал висящую на стене карту, а точнее добавленные рукой Рино новые знаки. Затем пододвинул кресло к самому столу и погрузился в изучение копий чужой переписки…

Он заметил её сразу же. Запах озона и предгрозовой свежести. Тень в затемнённой комнате, пойманная краем глаза, янтарный всплеск у беззвучно скользнувшей на место двери. Она стояла там долго, очень долго, и магистр про себя отметил её способность сохранять абсолютную неподвижность и почти безупречную тишину. И мысленно вычеркнул неусидчивость и неумение концентрироваться из списка её слышанных из третьих уст неблаговидных качеств.

Судя по всему, при должной мотивации это существо способно было пересидеть застывшего в засаде юрского тигра.

Наконец, сочтя, что оба они уже достаточно пригляделись друг к другу, магистр, не поднимая головы от бумаг и не оборачиваясь, произнёс:

— Было когда-то время, когда я считался уважаемым мастером этого города. Когда к моему уединению относились с вежливостью, граничащей с обоснованной опаской. Когда ворваться в мой кабинет без приглашения или по крайней мере без стука, считалось вульгарной грубостью.

Пауза. Почему-то в этот момент он представил, как всё должно было выглядеть со стороны. Комната, затемнённая опущенными шторами, тяжёлые шкафы, массивные кресла, тёмные толстые ковры на полу, скрывавшие оставленные саркофагом глубокие царапины. Угрожающий сумрак и закутанная в этот сумрак, точно в доспехи, фигура жёсткого, немолодого и некрасивого мужчины. Властного. Едкого. Полностью контролирующего ситуацию, точнее, делающего вид, что он её контролирует.

И напротив него, купаясь в размытом потоке пробивающегося сквозь шторы света, тонкая девушка. Королевская осанка, вызывающе вздёрнутый подбородок, сжатые в кулаки руки. И страх, так отчаянно скрываемый, но всё равно проявляющийся с каждым вздохом.

— Я приношу официальные извинения за поведение сестёр, магистр. — Её голос оказался неожиданно музыкален, как если бы она привыкла скорее петь, а не говорить, и этим очень напоминал голос фейш Шаниль. — И за своё собственное.

И, держа тебя с той же железной гордостью, без разрешения подошла к столу. Отодвинула стоявшее напротив магистра кресло, села. Очень стараясь выглядеть небрежно, откинулась на спинку, беззастенчиво разглядывая человека, которому, скорее всего, была обязана короной и жизнью.

Два дня назад в горячке похищения и последовавшего за ним сумасшествия Тэйон не успел толком рассмотреть свою будущую повелительницу. Теперь же магистр Алория счёл, что пришло время наверстать упущенное, и устремил на гостью взгляд столь же прямой и испытующий, как и тот, которым его окатили в ответ.

Шаэтанна ди Лаэссэ была худым невысоким подростком, с сухой фигурой фехтовальщицы и удлинёнными тонкими костями, которые обещали когда-нибудь (хотя вряд ли скоро) подарить ей грациозность движений, свойственную мастерам боевых искусств да ещё по-настоящему красивым женщинам. Тёмные волосы, светло-зелёные глаза, неестественно бледная кожа, которая в сочетании с подростковыми прыщами придавала ей вид болезненный и почему-то диковатый.