Город и ветер - Парфенова Анастасия Геннадьевна - Страница 12

Но за то время, пока они ещё держались, гонцы успели добраться до замка правившего здесь тотемного клана и обратились к мающемуся бездельем лэрду.

Лэрд собирался недолго. Раздражённый не дающимся ему вот уже в третий раз заклинанием, отсутствием жены, опять удравшей в море, и затянувшимся миром с соседями, Тэйон вер Алория был только рад возможности излить на кого-нибудь накопившуюся энергию. Оставил замок на младшего сына, а сам взял с собой старшего, в последнее время совершенно отбившегося от рук, и два десятка воинов, чтобы броситься в погоню. Которая, похоже, подходила к концу.

Разбойники, исхлёстанные стихией, мокрые, едва держащиеся на ногах, появились с той стороны перевала. И замерли, увидев две одинокие фигуры на огромных, злобных верховых ящерах, поджидающие их среди беснующегося ветра.

Тэйон медленно поднял руку, пристально глядя на свою ладонь, представляя, как сходятся над ней в тугой клубок нити стихийных потоков, как рвутся они из разжатых пальцев… и как подчиняются, когда его неумолимая воля натягивает невидимые поводья силы. Адская смесь из воющих воздушных потоков, грозовых разрядов и штормового ветра. Кристаллы льда резали лица — побочный эффект резкого охлаждения.

С десяток разлапистых молний ударило за спинами неподвижных соколов. Стихия взвыла, яростная, гневная, обрушилась на растерявшихся бандитов, сдувая их с узкой площадки, заставляя развернуться в слепой панике и бежать, бежать, бежать…

…прямо туда, где на отрывистом склоне ждала засада. Свистнули стрелы — знаменитые, заговорённые от сырости тетивы халиссийских рейнджеров не подвели и на этот раз. Зазвенел металл, даже вой бури перекрыли предсмертные крики. Численностью разбойники почти вдвое превосходили отряд лэрда, но у них не было ни малейшего шанса.

Тэйон стиснул зубы, пытаясь удержать концентрацию. Магический круг, при помощи которого была вызвана эта буря, остался позади, на расстоянии двух дневных переходов. Тянуться туда, где на скале были спешно начерчены фокусирующие линии и установлены кристаллы, удерживающие буйство ветров в повиновении, оказалось совсем не так просто. Догадался бы заговорить один из камней на «дистанционное» управление, не пришлось бы сейчас выворачивать собственные мозги, удерживая связь!

Сокол сконцентрировал отдельные порывы ветра в один мощный поток и направил его на группу разбойников, которым удалось сбиться в круг и организовать что-то вроде совместной обороны. Удар оказался настолько мощным, что бедняг просто приподняло над землёй и отшвырнуло на расстояние трёх длин дракона. И сбросило со скалы. После этого битву можно было считать почти законченной

Вер Алория начал успокаивать стихии. Распускать пульсирующий над ладонью видимый лишь ему одному клубок потоков стихии, отводить их в сторону. Мысленно он прошёлся по находящемуся далеко отсюда кругу, тщательно линия за линией, откачивая энергию из магических полей, осторожно «гася» кристаллы. Буря поднялась над горными вершинами, постепенно утихая. Небо стало светлеть…

Он не услышал свиста. Вспыхнула раскалённая боль в спине, ударила вдоль позвоночника. Темнота в глазах, и вдруг вставшая на дыбы земля, и боль в лёгких, которые почему-то забыли, как делать вдох…

— Лэрд!!!

— …арбалетный болт… в спину… отравленный…

— Целителя! Да где же этот стихиями проклятый…

— …залечил рану, но яд…

Бледное, с посиневшими губами лицо Терра, склоняющееся над ним.

— …ец!.. не виноват!.. подкрался сзади…

Глухой стон, сорвавшийся с губ, когда его подняли на спешно сооружённых носилках. Ставшее вдруг ближе и в то же время дальше хмурое небо. Дождь, падающий на запрокинутое лицо. Боль.

Он совсем не запомнил дорогу назад до замка. Он был за это благодарен.

Тёмный балдахин кровати. Вереница целителей, беспомощно разводящих руками.

Боль.

Осунувшееся, посеревшее лицо его наследника.

Они не ладили. Много и часто спорили, по поводу и без повода — об этом знали все в замке. Терр убил разбойника, сделавшего роковой выстрел. Но… был ли выстрел сделан разбойником?

— Вы не виноваты, сын. — Громко и ясно, так, чтобы все собравшиеся в затемнённой комнате могли слышать. Терру ими править. Нельзя, чтобы люди сокола не доверяли своему лэрду. — Если кто и должен был предусмотреть, что среди этого отребья может оказаться маг, способный пробиться через ветер и зайти к нам со спины, то только я. Сам недодумал сам за свою глупость и расплачиваюсь.

И потом жгли губы непривычные, неловкие, ни разу раньше не произнесённые слова:

— Я люблю вас, мальчики, — жгли ещё больше оттого, что не были правдой.

Законы гор суровы. Редко встречаются раны, с которыми не способны справиться маги-целители. Редко, но встречаются. Законы гор не терпят калек. Долг ближайшего друга или ближнего родственника — оказать несчастному последнюю услугу. Ни один истинный халиссиец не захочет жить недочеловеком. И меньше всего — правящий лэрд тотемного клана.

А если захочет — лучше бы у него хватило ума промолчать.

Тэйон вер Алория не чувствовал своего тела ниже поясницы.

Занесённый родовой кинжал с гардой в виде раскинувшего крылья сокола в руке Терра вер Алория…

— Нет!

Её серебристо-снежный голос резанул торжественную тишину, взорвав охватившее всех скорбное оцепенение. Раскосые глаза лучились яростью. На Таш всё ещё была чёрная форма капитана лаэссэйского военного корабля, лицо её было обветрено, на тяжелозмейных волосах осела белая изморозь морской соли. Как узнала? Как успела? Когда склонилась над ним, Тэйон ощутил запах солнца, йода и чего-то извечно недосягаемого.

Терр протянул матери кинжал, справедливо считая, что лэри Алория должна сама оказать супругу последнюю почесть.

Тэйон навсегда запомнил выражение страшного потрясения на его лице, когда железная рука матери ударила по запястью, выбивая кинжал, отшвыривая древний клинок, точно ядовитую змею.

— Он ещё не мёртв.

— Лэри!

— Он не мёртв, и я не позволю его убить. — Снежный голос звучал холодно, спокойно и безоговорочно. Голос капитана д’Алория. — В Лаэссэ есть целители, которым здешние костоправы не годятся и в подмётки. Они смогут помочь. А если даже и нет, он всё равно пока не мёртв.

— Вы с ума сошли со своими иностранными увлечениями! — вдруг вспыхнул яростью Терр. — Ни один халиссиец не вынесет жизни калеки!

— Это не вам решать. Сын.

Мальчишка точно налетел на невидимую стену. Сыновняя почтительность была в древней Халиссе священна. А Терр и так уже запятнал себя подозрением. Любой другой мог бы вести этот спор и выиграть — но не он. Не при людях, которыми ему предстоит править.

— Скажите ей, отец! Скажите ей, что честь для Вас важнее, что жизнь калеки — это не для Вас!

Никто в комнате, да что там, во всей Халиссе никто не сомневался в том, каков будет ответ истинного сокола.

А Тэйон смотрел в чёрные, точно звёздная бездна, глаза. Тонул в них. И вспоминал уродливые шрамы на её спине. И слова, которые он когда-то говорил, проводя пальцами по этим шрамам. Он ведь действительно верил в эти слова. Тогда.

— Я попытаюсь. — Эти слова были лишь для Таш. Точно от прокажённого, отшатнулись от него сыновья, друзья. Отвращение и осознание чудовищного предательства исказило лицо младшего мальчика, Рэйона.

…Лаэссэйские целители тоже оказались бессильны: «Если бы мы смогли взяться за рану сразу же…» Тэйон всегда ненавидел слово «если».

На второй месяц его пребывания в великом городе, в доме капитана Таш д’Алория, взявшей в Адмиралтействе отпуск по семейным обстоятельствам, пришло послание от царского дома Халиссы, запечатанное стилизованными символами скорбящего волка и скорбящего сокола.

«…в связи со смертью лэрда Тэйона вер Алория, главой клана сокола становится лэрд Терр вер Алория…»

«…выражаем соболезнование скорбящей вдове, старейшине соколов лэри Таш вер Алория…»

«…имя лэрда Тэйона вер Алория по прозвищу Хозяин Ветров перенесено в списки усопших духов-покровителей клана, предатель, называющий себя Тэйоном Алория, объявляется презренным изгнанником без клана, без чести, без дома. Да не ступит его нога на землю Халиссы во веки веков. Любой встретивший бескланника имеет право убить его и не понесёт за то никакого наказания…»