Только не дворецкий - Блейк Николас - Страница 7

Конан Дойл умолял «не путать творца и творение», но следующее поколение авторов, по всей видимости, не имело ничего против такой путаницы.

Но, пожалуй, самое поразительное в биографиях новых сыщиков — это их жены. Да-да, у большинства из них есть жены! Причем жены эти вовсе не сидят на кухне, а добиваются успеха на самых невероятных поприщах — они писательницы (леди Уимзи), художницы (миссис Аллейн), путешественницы (миссис Стрэнджуэйз) и даже авиаинженеры (миссис Кэмпион)! А уж если жена все-таки домохозяйка, то она по крайней мере водит машину и помогает мужу разгадывать загадки. Правда, Пуаро и отец Браун одиноки, но и они чувствуют себя с женщинами вполне уютно, на равных. И это, наверное, самое смелое и важное нарушение стереотипа.

Тем более странно, что Золотой век породил так мало гениальных сыщиц. Нужно признать, что несколько наиболее значительных представительниц этой редкой породы по разным причинам не попали в наш сборник. Прежде всего это, конечно, мисс Марпл, проницательная старая дева, которая разгадывает все загадки, находя аналогии в жизни родной деревушки, Сент-Мэри-Мид. Интересно, что отец Рональд Нокс, включив в свою антологию один из ранних рассказов о мисс Марпл, не опознал в ней сыскного гения — он написал, что у мисс Кристи разгадку находит «самый недалекий участник обсуждения» просто потому, что ему знакомы некоторые «технические детали». Другой яркий персонаж — миссис Брэдли, придуманная Глэдис Митчелл, детектив и врач-психиатр (в более поздних детективах она становится Кавалерственной Дамой Британской империи). Миссис Брэдли во всем противоположна консервативной и благовоспитанной мисс Марпл — эта несколько брутальная пожилая дама внешне напоминает птеродактиля, она — феминистка до мозга костей с крайне эксцентричным нравом и сомнительным прошлым. Увы, появляется она главным образом в романах (немногочисленные рассказы, где действует миссис Брэдли, отличаются крайней невразумительностью). В романах Дороти Сэйерс есть целое женское сыскное агентство во главе с достойной мисс Климпсон. Приставив нескольких старых дев к сыскному делу, лорд Питер надеется решить проблему «лишних женщин» — эта тема после войны была довольно болезненной.

Интересно, что те немногочисленные сыщицы, которые появляются на страницах детектива Золотого века, — немолодые дамы с солидным жизненным опытом. Как заметил Джон Диксон Карр, «спокойная пожилая незамужняя дама давно уже рассталась с манией убийства, чтобы стать детективом». Совершенно исчезают со сцены юные прекрасные леди, возглавляющие какой-нибудь таинственный женский отдел Скотленд-Ярда, над которыми так ядовито насмехалась Дороти Сэйерс:

Непонятно, почему эти очаровательнейшие создания в свои двадцать с небольшим шутя распутывают сложнейшие загадки, в то время как детективам-мужчинам приходится ждать своего звездного часа до тридцати-сорока лет. Откуда черпают они необходимые знания? Во всяком случае, не из собственного житейского опыта, ибо тут они чисты, как свежевыпавший снег. Надо полагать, все дело в интуиции.

СТО СПОСОБОВ УБИЙСТВА

И все-таки далеко не все сыщики Золотого века — интеллектуалы в пенсне или пожилые дамы. Родившиеся в Викторианскую эпоху поджанры «научного» и «полицейского» детектива, призванные поучительно и увлекательно знакомить читателя с достижениями науки и тонкостями полицейской работы, продолжали развиваться и между войнами. Правда, именно эти направления подвергались критике членов Детективного клуба — как мы помним, Нокс протестовал против длинных научных объяснений, а Милн писал, что с печалью осознает свою детективную никчемность, когда читает, что «пятно крови, упомянутое на стр. 87, оказывается не просто красными чернилами, но чернилами III группы, а пятно красных чернил со стр. 123 — кровью, причем кровью, произведенной до 1882 года».

«Научный» детектив и впрямь несколько отодвинулся в тень. То и дело кто-нибудь из писателей поддавался соблазну построить сюжет на каком-нибудь малоизвестном научном факте (довольно типичный пример такого построения — рассказ «Голубая улика»), но эти попытки остаются скорее эпизодическими. Послевоенное поколение не находило уже в науке той успокоительной надежности, которую видели в ней викторианцы.

Были, однако, весьма уважаемые мастера жанра, которые работали в реалистичной и чрезвычайно скрупулезной манере. Как правило, их герои — профессиональные полицейские без всякого Итона и Оксфорда, без кулинарных капризов и «диковинных ужимок». Они расследуют преступления, сличая расписания поездов, уточняя показания барометра, простукивая стенки и половицы. Джулиан Саймонз в своей хрестоматийной книге «Кровавое убийство» уничижительно прозвал их «канительщиками». К их числу относится в первую очередь Фримен Уиллс Крофтс, который бесконечно пишет про поезда, подробнейшим образом описывая их устройство, а также чета экономистов Коулов. Интересно, что именно они полнее всех воплотили в жизнь мечту о «чистой» детективной головоломке. Ибо что же может быть чище, чем расчет времени движения поезда по минутам и секундам?

В целом же детектив Золотого века не слишком внимателен к деталям полицейской рутины, не слишком достоверен в описаниях вскрытий и осмотра мест преступления. Это особенно бросается в глаза по сравнению с современными требованиями детективного реализма — после Второй мировой войны стали придавать гораздо больше значения точности такого рода. Ф. Д. Джеймс, наследница великих «королев» детектива, жалуется, что современному автору не сходит рук то, что сходило его предшественникам, — читатель стал более требовательным и знающим, он уже вряд ли поверит, что деревенский врач проводит вскрытие прямо на кухонном столе, после чего может рассказать о совершенном убийстве во всех деталях, с точностью, не снившейся и сегодняшним патологоанатомам. Зато, добавляет она, методы убийства были поистине изобретательными — «в тридцатые недостаточно было убить жертву, ее нужно было убить загадочным, изощренным, невиданным способом».

И в самом деле, главный вопрос в детективе Золотого века не столько «кто убил», сколько «как убили». Дороти Сэйерс жизнерадостно делится секретами ремесла:

Вот краткий перечень удобных способов совершения убийства: отравленные зубные пломбы, отравленные почтовые марки, кисточки для бритья, зараженные ужасными микробами, отравленные вареные яйца (блестящая находка!), отравляющий газ, кошка с отравленными когтями, нож, брошенный через потолок, укол отравленной сосулькой, отравленные матрасы, смертельный удар током из телефонной трубки, укус чумной крысы, зараженные тифом вши, закапанный в уши расплавленный свинец (куда более действенный, чем колдовское зелье из склянки), инъекция воздуха в артерию, взрыв гигантского «Принца Руперта»[8], умение напугать до смерти, повешение вниз головой, замораживание в жидком кислороде, стреляющие иголками шприцы, выставление на мороз в бессознательном состоянии, пистолеты, спрятанные в фотоаппаратах, термометр, который приводит в действие взрывное устройство, когда температура в комнате поднимается до определенного уровня, и так далее.

Джон Диксон Карр (он же — Картер Диксон) включает в один из романов довольно длинную и обстоятельную лекцию доктора Фелла об убийстве в герметично закрытой комнате, перечисляя все возможные способы и варианты. Как и в перечислении Сэйерс, способы убийства не кажутся особенно практичными или хотя бы правдоподобными. Однако доктор Фелл отвергает подобные упреки как нелепые — «ведь наша любовь к детективам в большой мере основана как раз на любви к неправдоподобному».

Плутовской детектив оказался созвучен легкомысленному и слегка циничному духу эпохи — неотразимая Фиделити Доув, созданная Роем Викерсом, и загадочный преступник Святой, придуманный Лесли Чартерисом, вполне органично вписались в новый канон.