Пурпур и бриллиант - Паретти Сандра - Страница 3

Караван. Многие, многие недели преследовали они золотой караван из Абомеи, следующий в Тимбукту. Они находили его по кострищам, объедкам и верблюжьим лепешкам. По этим следам, как по книге, читали они, сколько дневных переходов разделяет их. Слишком медленно – для того лихорадочного состояния, в котором находилась Каролина, – слишком медленно сокращалось расстояние, разделяющее их. Однако вчера вечером Разим наконец гордо сообщил, указывая на объеденный куст чертополоха, что караван обогнал их всего на двенадцать часов пути. Еще один дневной переход, и они догонят их, а Каролина сможет обнять своего ребенка. В случае же, если им все-таки не удастся присоединиться к каравану в дороге, Зинаида с ребенком должны были ожидать их прибытия в Тимбукту.

Жилиана, ее дочка. При мыслях о ней сердце Каролины забилось быстрее. Нет, она не может ждать до Тимбукту! Они должны догнать караван раньше. Ее беспокойство передалось лошади. Она нервно пританцовывала, поводила головой взад-вперед. Почему караванщик не дает приказ отправляться?

Черные погонщики завершили свою молитву, свернули молельные коврики и привязали их к седлам. Стало быть, причина задержки была в Разиме. Он поднялся на гребень песчаного холма и внимательно осматривал окрестности. Каролина направила лошадь к нему, и он молча указал ей куда-то вниз. В углублении под холмом, полузасыпанный песком, лежал труп верблюда. Обрезанные подпруги, которыми наверняка крепились мешки с товаром, свисали с крупа. Каролина отвела взгляд. Никогда она еще не видела на невозмутимом лице Разима выражение такого ужаса, как сейчас. Он подал знак одному из погонщиков. Тот поспешно спустился по склону, нагнулся к мертвому животному, внимательно его разглядывая. Вернувшись, он принялся объяснять что-то Разиму на непонятном Каролине диалекте.

– В чем дело? – недовольно спросила Каролина. – Разве не остаются трупы животных по пути следования каждого каравана? Почему мы не едем дальше?

И опять Разим ответил не сразу. Сузившимися глазами он высматривал что-то в дали пустыни, словно надеясь там найти ответ на ее вопрос. Да и что бы он мог возразить? Она совершенно права. По всему караванному пути лежат засыпанные песком останки людей и животных. Но этот верблюд умер не от болезни или истощения. Он был убит пулей – а ведь никаких причин для этого не было, разве только...

Он поднял голову:

– Это верблюд золотого каравана. Он был силен и здоров, когда его застрелили.

– Означает ли это, что на золотой караван кто-то напал? – этот вопрос задал Рамон.

– Это как раз то, что меня беспокоит, – нерешительно заговорил Разим. – У подобных караванов очень сильная охрана. Никто бы не осмелился нападать на них.

«Только один человек, – думал Разим, – только один всегда нападает подобным образом – Калаф».

Но его губы не произнесли этого имени. Даже только назвав его вслух, он может навлечь на себя несчастье.

Было еще прохладно. Час или два животные еще смогут идти очень быстро.

«Может быть, самым лучшим решением было бы присоединиться к большому каравану», – подумал Разим.

Обычно золотые караваны, шедшие из Дагомеи, вооружались так, словно собирались на войну. А он, Разим, мог бы рассказать им, как лучше защититься от нападения Калафа, недаром он сам в течение трех лет промышлял с его бандой. Приняв такое решение, он стал подгонять своего верблюда.

Небо затянулось белой пеленой. Подул сильный ветер, не приносящий прохлады. Ни звука не тревожило вечное молчание пустыни – лишь мягкие шаги животных да шуршание и шепот потревоженного ветром песка. Разим все торопил верблюдов. На высоких гребнях песчаных холмов на западе сгрудились плотные облака голубовато-желтого тумана. Проводник знал, что это может означать. Он уже давно наблюдал за этими признаками надвигающейся песчаной бури. Снова и снова вглядывался он в горизонт, надеясь увидеть очертания финиковых пальм, указывающих на близость источника. Караван тоже должен был остановиться там. Не мог он далеко уйти. Каждую минуту белый шлейф на горизонте может развеяться, и станет виден оазис. Разим ободряюще потрепал за шею своего верблюда, а когда поднял голову, увидел, как громадная тень затягивает небо. Плотные облака оторвались от дальних холмов и огромным темным покрывалом наползали на них. Когда облака придвинулись ближе, впереди стали явственно заметны два мощных пылевых смерча.

– Всем спешиться! Животных в круг!

Только крик Разима обратил внимание Каролины на надвигающуюся опасность. Конечно, она ощущала порывы ветра, осыпающего ее лицо острыми песчинками, однако ее мысли были далеко. Она спрыгнула с лошади. Черные погонщики пытались согнать в тесный круг упирающихся верблюдов. Солнце исчезло за тяжелыми, желто-серыми тучами. Странное, неземное сияние разлилось в воздухе, накрыло маленькую группу людей и животных. На секунду ветер затих. Чем ближе подходили облака, тем темнее становилось вокруг. Каролина почувствовала, как чьи-то руки обхватили ее и завязывают платком ее лицо. И тут же с неба обрушился на них поток песка и пыли. С яростной силой кружила буря вокруг горстки путников.

Низко сгибаясь под порывами ветра, Каролина пыталась, шатаясь и падая, продвигаться вперед. Казалось, с каждой секундой ветер менял свое направление. Он сорвал с нее плащ и растрепал платок, завязанный Рамоном Стерном. Глаза и рот забивал песок. Ослепшая, растрепанная, она инстинктивно тянулась вперед, вцепившись в руку Стерна. Откуда-то, как сквозь вату, доносилось до нее испуганное ржание лошадей, крики верблюдов и отчаянный голос Разима. Сквозь пелену песка Каролина увидела, как один из верблюдов вырвался от погонщика и исчез во мгле. Буря поглотила огромное животное. Каролина еще успела разглядеть тяжелые, полные водой бурдюки, колотившие по брюху несчастное животное, сорвавшееся в бешеный галоп. Потом передние ноги верблюда провалились в песчаный сугроб – а через секунду песок укрыл его с головой, и все было кончено.

Каролина рванулась в сторону от Рамона.

– Верблюд с водой! – закричала она. – Вода!

Однако Стерн притянул ее назад и прижал к себе. Они споткнулись о вырванные с корнем кусты. Клочья травы носились в воздухе. Песок проникал сквозь одежду Каролины. Он был везде: во рту, в глазах, на шее. Она едва дышала. Голоса Разима больше не было слышно. Заглохли даже испуганные крики животных. Осталось только завывание ветра и потоки раскаленного песка, низвергающегося на нее.

Каролина съежилась и крепко зажмурила глаза. Она не знала, сколько прошло времени – минуты или часы, – когда вдруг почувствовала, что стало тихо и светло. Так же неожиданно, как налетела, буря умчалась прочь. Растерянная, Каролина застыла на месте, нерешительно оглядываясь. Всего в паре метров от нее бушевал песчаный смерч. Теперь он снова сменил направление и двигался на юг. Она стянула с лица прозрачное покрывало. Нигде и никого не было видно. Ни звука, ни следа. Разим, черные погонщики, верблюды, лошади – все как сквозь землю провалилось.

Каролина вспомнила о засыпанном песком верблюде с запасами воды. При мысли о полных бурдюках она ощутила мучительную жажду. Язык буквально присох к нёбу. Рот был полон песка. Она попробовала выплюнуть его, но резкая боль сжала спазмом горло. Каролина огляделась. Она находилась в каком-то хаотичном переплетении высохших канав и ручьев, покрытых толстым слоем песка. Земля была усыпана красными камнями, местами нагроможденными в причудливые пирамиды. Эти сооружения, выстроенные бурей, грозили с минуты на минуту рухнуть. Песок невдалеке от Каролины зашевелился, и она с радостью увидела живого и невредимого Стерна, который, встав на ноги, пытался отряхнуться от песка. Его появление дало ей повод надеяться, что уцелел кто-то еще. Внезапно Каролина подняла голову и прислушалась. Невнятный человеческий голос, эхо чьего-то крика пронеслось по пустыне, разбившись о серо-зеленые утесы, которые, как остатки каменных стен, ограждали этот разрушенный песчаный город.

Стерн приложил руки ко рту и что-то крикнул в ответ. Они замерли в ожидании. Наконец откуда-то со стороны обломков скал послышался знакомый голос, а минутой позже среди утесов мелькнул голубой плащ Разима. Он был один и вел за собой за поводья двух лошадей. Лошади боязливо подрагивали. Казалось, Каролина только теперь осознала, что, собственно, произошло. Она опустила глаза и увидела толстый слой песка на своих сапогах, потом встряхнула плечами, и песок ручьем потек с ее одежды. Он был везде, она чувствовала, его на своем теле – миллионы острых иголочек, пронзавших ее зудящей болью.