Защитник и Освободитель - Крабов Вадим - Страница 83

— Этрусский князь Рус Четвертый из рода Нодаш, — ответил неизвестный на чистом тирском языке, чем еще больше запутал кочевника, — а ты кто будешь, уважаемый?

— Балтагул я… из рода Турнидов… — растерянно ответил пожилой.

— В поход, вижу, собираешься. Всей семьей?

— Нет, старший сын остается… я уже из возраста вышел, а то бы сам… князь самых умелых воинов оставляет… — тут до него дошло: а чего это он отчитывается? — а почему, уважаемый, я тебе отвечать должен? — его голос окреп, осанка выпрямилась.

— Не должен. Захотел — ответил, нет — не отвечал бы. Ну ладно, я пошел. Да не забудут тебя Предки! — с этими словами повернулся и зашагал в сторону недалеких городских стен.

— И тебя! — по привычке выкрикнул Болтагул и подумал: «Вот гули[41] проклятые, это же этруск! Они Предков не чтят, Френом у них… а откуда он взялся?..».

Руса встретили восторженно. Даже более чем. Позабыв о дисциплине, из казарм, устроенных в бывших орденских общежитиях, из походных шатров, поставленных на центральной площади, выбегали все новые и новые этруски. «Пасынок» давно лежал на руках рослых воинов и плыл над их головами, приближаясь к самому большому шатру — штабу корпуса.

Гвалт стоял неимоверный. Лейтмотив общего радостного гомона можно было бы описать одной фразой: «Френом нас не забыл — его сын явился!», — в контексте потери терпения. Устали деятельные воины ждать. Приплыли «на край света», а зачем? Воевать-то не с кем.

Рус чувствовал настроение богатырей, поэтому на пороге шатра командующего обернулся и двинул речь:

— Доблестные этруски! — шум над толпой притих, — я ценю ваше терпение. Вы прибыли по моему зову, прибыли сражаться, а оказалось — опоздали. Понимаю вашу досаду. Но скоро часть из вас отправится в пятно, а там есть, как проявить свою доблесть! Часть останется здесь для охраны Тира — княжества моей жены. Варвары из кичливых «просвещенных» земель пойдут по дороге от Далора до пятна всего и тридцати милях от этого городка. От них можно ожидать всё, что угодно. Кто служил в тех странах, тот знает их коварство. Будьте бдительны! Не посрамите Этрусию! А тем, кто будет отдыхать после дежурства, — продолжил, добавив в голос заговорщическую откровенность, — ничто не помешает заглянуть в пятно… вы поняли меня? — И сразу перешел на серьезный тон. — Только я не потерплю ваших пустых потерь и тем более не потерплю справедливых жалоб на вас от воинов из других стран. Понятно?! И запомните: тиренцы — наши союзники. Ясно?! Не слышу? — и только через долгие полстатера, после нарастающего гула, в котором угадывались споры воинов друг с другом, раздался четкий ответ, прозвучавший слитно, как по команде:

— Ясно!!! Да здравствует Рус — сын Френома! Р-р-а-а!.. — под этот шум Рус зашел в штабной шатер, где его с нетерпением ждали. А с улицы доносились команды полусотников-десятников:

— Разойтись, аргостовы дети!.. Вторая полусотня… — дальнейшее уже не слушал, а обнимался с Леоном.

Если бы «пасынок Френома» присутствовал на давнем совещании Пиренгула с сыновьями, то удивился бы схожести собственной импровизации с коварными замыслами недалекого Танагула. Правда, тот предлагал действовать открыто, а «Четвертичный царь» исподтишка.

— Князь Листвян, — представился ему командующий — воин неопределенного возраста с обветренным и словно вырубленным из камня лицом, которое украшали множество шрамов.

Вслед за ним назвали себя командиры полков, начальники штабов, сотники и четверо жрецов. Последним подошел Домлар:

— А я простой десятник, Рус, но мне позволили, как твоему бывшему телохранителю, — сказал чуточку скромно и чуточку задумчиво. Впрочем, так он говорил всегда.

— Домлар! — воскликнул бывший принц и обнял старого знакомого. Он не отстранился, но и особого восторга не проявил. Рус и не ожидал. Успел выучить философский характер образованного князя — выпускника Академии. Он всегда был себе на уме.

— Первым делом, князь, — Листвян обратился к «Четвертичному царю», после представления всех присутствующих, — объясни мне о твоей речи. Она что означает?

— Ровно то, что я сказал. В свободное от дежурств время, когда воинам становится скучно, а пятно рядом… Я не разрешил трогать чужие войска, но и не запретил. Договор заканчивается на границе пятна. Ты лучше меня знаешь характер воинов, они любят драться…

— Значит действовать скрытно, мелкими группами и не оставлять свидетелей, — спокойно подытожил Листвян. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Не трогать мирных переселенцев, — добавил Рус, — и не забывать жреца для быстрой связи. Нет, князь, всё это ни в коем случае не приказ! Это так, абстрактные рассуждения о сохранении дисциплины… в специфическом войске.

— Я понял, князь, — Листвян кивнул, как мечом рубанул, — приглашаю за стол, — коротко показал рукой на изобилие еды и питья.

— А эти рассуждения, брат, — подал голос Старший жрец корпуса, — слышали все, кому не лень. Их не скрыть.

— Во-первых, здесь никто не понимает по-этрусски; во-вторых… Листвян! Немедленно объяви всем воинам мою речь секретной! Разболтают еще… — и неодобрительно посмотрел на Леона.

Это ему он обязан бурной встречей. Сказал всего два слова: «Скоро буду, примерно через четверть», а он не сдержался и поделился с остальными. Друг виновато пожал плечами. Мол, кто бы знал!

А тем временем командующий незаметным жестом подозвал адъютанта, выросшему как из-под земли, и шепнул ему пару слов.

Кстати, после известного разговора с Отигом, Рус при первой же встрече с Фридлантом не постеснялся и спросил у него о методах связи среди Призывающих. Тот ответил:

— Раньше как все использовали «общий астрал», а теперь остались «Вестники». Это особые Духи, их культивируют только жрецы. Не хотят они жить у воинов и воины не любят с ними возиться. Слишком капризные. Тебе отец разве…

— Воин должен… — намекнул на нежелание Френома помогать и объяснять.

— Всё правильно, — согласился Верховный, — а «Вестники» летят от жреца к жрецу и передают послание. Только расстояние преодолевают маленькие, не больше сотни миль.

Кагантополь стоял в тридцать милях от границы пятна. Так что можно предупредить, если что.

Рус был сыт, но за стол, конечно же, сел. Выпил огневички, закусил и больше поддерживал разговор, чем ел.

«Зря переживал, — думал он во время ничего не значащей беседы, — сильно друг с другом не ссорятся. А месяц вообще на одних судах плыли и я специально велел садить их вперемежку для знакомства. И ничего, до кровопролития не дошло, слава богу… привыкают грусситы к гросситам, все правильно я поступаю…», — рассуждал не столько «логически», сколько почувствовав «дух» корпуса.

Не совсем еще единый, но из общей массы приязней-неприязней партийные обиды особо не выпячивались. Зато ощущалось недовольство от вынужденного безделья, росло напряжение, готовое вылиться неизвестно во что. Ну не могли воины-этруски не воевать! А тут еще и «личные бои» запрещены, как в настоящем боевом походе.

«Черт, а дальше-то что с ними делать? Пока ладно. Разбираются с остатками кочевников, укрепляют власть в сильно разросшейся стране… в Этрусии войнушки на несколько лет хватит… Жаль, не всем. Да хоть в пятна пусть идут! С Гелькой поговорю…», — с этими мыслями закончился «торжественный обед».

Через полторы четверти состоится «рабочее» заседание штаба, а пока Рус удалился с Леоном и Домларом, который «нащупал» расслоение для «тропы». Дело застопорилось на структуре: «старая» Звездная тропа из Силы Френома не желала работать. Хвала богам, у Леона все шло хорошо — вот-вот выучит.

— У нас структурами занимаются в основном жрецы, — задумчиво произнес Домлар, — но в этом случае разобраться не могут. Понятно, что в расслоении нет Звезд, а значит «тропу» просто не из чего строить. Вариант «песковорота», а точнее сыплющийся в трубу песок, какой используют Хранящие, мне не подходит. Я не могу представить, что может падать в неведомую даль. Вращаясь или нет — неважно Песок, вода, огонь, воздух — не получается. Передо мной возник целый философский вопрос: что представляет собой Сила Френома? К какой Стихии, которую может вообразить маг, её можно отнести? — при этом монологе он смотрел не на Руса, а куда-то вглубь себя.