Защитник и Освободитель - Крабов Вадим - Страница 53

С непривычки у него закружилась голова. Зато хозяйка смеялась от души, совершая в воздухе немыслимые кульбиты, запрыгивая на каждый из семи ярусов и спрыгивая обратно. Только во время этого долгого полета вверх-вниз маг-Текущий до конца осознал огромность абсолютно пустого знания, снаружи выглядевшего не таким уж и большим.

На крыше, отдышавшись, он предложил довольной Гелинии:

— А пойдем, погуляем по городу. Я тебе такие красоты и чудеса покажу! Грация обзавидуется.

— Да ну, — отмахнулась девушка, — что там делать? Неохота.

— Как неохота… — Андрей, почувствовав зацепку, сел. А до этого они лежали на кровле — желтом материале, напоминающем камень, но мягким, как газон перед домом. — Я покажу тебе мастерскую, где каганы делали такие украшения — опьянеешь! Кулоны, диадемы, перстни…

— Фу, у меня отдельная комната под эту красоту. Вот еще, ноги топтать.

— Верхом поедем!

Как только распахнулись городские врата, в Кальварион потянулись единороги. Сначала смотрели на людей с недоумением, а потом привыкли. Некоторые позволяли на себе ездить и постепенно привязались к новым хозяевам. «Показали» склады отменного зерна и только изредка уходили пастись в долину. Отдельных конюшен, как в остальной Гее, не было. Животные жили на первых этажах некоторых зданий, в частности во дворце.

— Да отстань, Андрейчик, никуда я не хочу! — в голосе скользнуло раздражение.

— А тебе не скучно? Сидеть в большом доме совершенно одной. Я бы со скуки сдох.

— С таким развлечениями-то? — не согласилась девушка, снова ставшая счастливой, — а скоро Грация должна прийти… точно! Летим вниз, встретим. Ой, она уже наверное меня ищет. Вот с тобой она скучает, потому что тебя «всегда нет дома», — последней фразой скопировала интонации супруги Андрея и пошла к «лифту».

— Гелиния, — говорил Андрей, когда они шли по второму ярусу по направлению к «гостевым комнатам», — вспомни, вы с Чиком составляли список дел…

— Да помню я! — отмахнулась она, — скучно это, я его Джабулу передала. — И продолжила, словно в оправдание, — о делах не было особого наказа, пергаменты с записями Русчик тоже не велел хранить. Вот он велел никогда не снимать «обтекатель», я и не снимаю! А он портит фигуру, заметил? — остановилась и показала на некрасиво выпирающий бугорок.

— Ценю, — скривился Текущий. Выдержки хватило до второй дневной четверти. А ведь думал о себе, как о хорошем актере, — значит, ты и записи Джабулу отдала?!

— Ну и что? Идем, Грация заждалась.

— Да откуда ты знаешь, может она еще не пришла!!! — заупрямился возмущенный Андрей.

— А я здесь, на нижних ярусах дом чувствую. В пурпурной гостиной она сидит, идем, — и потянула его за руку.

— Как чувствуешь… — оторопело прошептал маг и… поплелся за хозяйкой.

— Как-как. Как тело, как руку. Да откуда я знаю, отстань. Я и тебя почувствовала, потому и встала. Думаешь, охота было в такую рань? Я, между прочим, ночью с Русчиком говорила! — в это время она уже затягивала Андрея в комнату приятного пурпурного оттенка, с аналогичными оконными стеклами. Как и все остальные помещения — овальную.

— Так-так, — медленно произнесла Грация вместо приветствия. Встала и подбоченилась. — Значит, по ночам ты, подруга, со своим мужем спишь, а по утрам с моим? — её глаза недобро сверкнули.

Вместо ответа Гелиния зашлась в веселом хохоте, прерывисто выдавливая:

— Зачем. Он. Мне. Нужен. Мы с тобой. Обсуждали. Не раз…

Как ни странно, супруга Андрея недолго лелеяла в себе ревность. Не выдержала и засмеялась сама.

«О-ба! — вновь заволновался муж, хорошо изучивший свою жену, — да она бы… нет, глаза выцарапывать вряд ли бросилась бы, как-никак княжна… вот обижалась бы долго… все-таки это дворец, чтоб его дарки порвали!».

— А ты показывала моему тронный зал? — спросила Грация, отсмеявшись. Вытащила платочек из красивого поясного кошеля, аккуратно промокнула слезы и протянула его подруге, на которой и пояса-то не было, не то что «сумочки».

— Ой, забыла. А ты не видел его, Андрей? — наконец-то обе обратили внимание на злого месхитинца. До этого говорили, будто его рядом не было.

— Видел, — выдавил он сквозь зубы.

— Да разве это «видел»! — не согласилась Грация, — забежал на два мгновения и вышел. Веди, подруга! — торжественно произнесла и взяла благоверного под руку, не спрашивая его согласия.

Гелиния о чем-то задумалась, на лице мелькнула тенью сомнения, но все же кивнула:

— Вам, моим друзьям, можно. В сердце веду! — сказала не менее торжественно и вся словно просветлела.

Супруги шли в двух шагах позади хозяйки, которая ступала важно, как царица, не оборачиваясь. Вела недостойных подданных к священному алтарю. И все время шествия: по нескольким лестничным пролетам, по переходам над внутренней полостью, где внизу зеленела трава, Андрей внимательно слушал тихий шепот жены.

— Дура я, дура! — начала с непривычного самобичевания. Раздраженный супруг хотел было язвительно подтвердить эту здравую мысль, но был остановлен прижатой к его губам ладонью Грации и отчаянным шепотом. — После отругаешь, а пока слушай и не перебивай! — в её взоре плескалось столько решимости, что Андрей послушался. И не пожалел.

Грация получила неплохое образование. Не по своей воле, конечно, а как рабыня-«подружка» хозяйской дочери. Вместе учились, вместе шалили… правда, доставалось одной Грации, но речь не об этом. Характер она имела легкий, даже легкомысленный и в то же время решительный. А после освобождения у неё открылась тяга к недоступным в ранней юности нарядам и украшениям.

Первые дни в Кальварионе она таскала Андрея по домам, ища красивейшие каганские шмотки и драгоценности. На этой почве они и разругались. Жена с горя направилась к Гелинии. Шла наобум, думая, что и она, маг-Хранящий, как и её благоверный рыщет по городу, разгадывая непонятные «узоры». Какого же было её удивление и радость, что нашла, наконец, «родственную душу»! Сомнения в естественности такого преображения задвинула подальше и стала бывать у подруги каждый день. Себя тешила и по-глупому доводила мужа, который, «баран бесчувственный», всё не злился. Каждый вечер шла ночевать домой в надежде, что «вот-вот он поймет»… да и, чего греха таить, раззадоривала её Гелиния своими откровенными разговорами об интимных подробностях их с «Русчиком» жизни.

— …в тронном зале она впадает в какой-то транс. Там надо искать причину, Андрей. Я все утро и пол дня думала о нашем ночном разговоре. Эх, надо было раньше тебе рассказать! Но не все потеряно, я уверенна, — теперь в Грации превалировала решимость. Вроде той, когда она самоубийственно бросилась защищать жениха от воина-мага. Теперь пришла пора спасать подругу.

Большой овальный зал с множеством окон — единственное обнаруженное людьми помещение с расписанными стенами, потолком и полом. Сцены сражений каганов с неизвестными расами, казалось, заполняли все пространство, создавая иллюзию причастности. Темные эльфы, естественно, побеждали, а посетители «топтали» проигравших. Среди последних были и люди в явно нездешних доспехах, и еще одно знакомое существо — Золотые драконы, которые хоть и редко, но встречались в этом пятне. Зачем прежние хозяева Кальвариона отдавали этим тупым животным столько чести — неясно. Понятно, что убить очень трудно, ясно, что из их чешуи получаются воистину непробиваемые доспехи, а все остальное охотно используют алхимики и целители, но отводить им роль каких-то… полубогов? Непонятно.

Гелиния застопорилась, как только перешагнула «порог» (наступила на начало рисунков). Далее пошла медленно, завороженно оглядывая стены.

— Смотрите, друзья… — голос зазвучал протяжно и низко, — идет битва…

В центре зала остановилась и замолчала. Андрей обогнул её и вгляделся в лицо. Девушка пребывала где-то далеко, в широких зрачках отражались… ожившие картины! Он и сам поддался очарованию комнаты, самого захлестнула иллюзия движений, но не до такой же степени! Искусственность чувствовалась. Рисунки оставались искусными изображениями и только. Те же маги-Светящие могли впечатлить гораздо сильнее.