Илиас (СИ) - "Реимарра" - Страница 8

– Уна, я уже отдыхаю, ты даже не представляешь, как я хочу услышать про первый поцелуй моего сына, а не про сводки с юга!

- Кажется, да, – при матери говорить было неловко, все-таки тема ухаживания за женщинами это мужская тема, – она назначила мне свидание.

- О, это мой сын, – отец ел, неторопливо, и больше слушая Аристина, – серьезный мужчина.

- Ари, это прекрасно, – мама все-таки снова вмешалась, – но ты не забывай, тебе надо учиться и поступать, ты не увлекайся сильно. Да и рановато тебе еще…

- О боги, Уна! – Дитер Илиас уже не мог есть от смеха. – У тебя такое лицо, будто Ари собирается сделать тебя бабушкой прямо сейчас. Он у нас умный мальчик и сам знает все. И вообще, я в его годы...

- Вот давай ты не будешь рассказывать что в его годы… – ну вот, мама снова свернула самую интересную тему, а Аристин только-только насторожил уши. – Ари, уже поздно, иди спать.

- Хорошо, – намеки Аристин тоже умел понимать, родителям нужно побыть вдвоем.

- Спокойной ночи.

- Целовались. Один раз, – мрачно ответил Аристин. – Я больше не хочу про это. И вообще, к чему эти вопросы?

- А к тому, – Самир все-таки получил желаемый ответ, – что ты вечером не ходишь никуда. Вон, молодняк собирается в «хвосте», ты бы пришел, посидел с нами. А то один и один, торчите как хомяки в норе. И может проще было бы, парни бы видели, что ты нормальный, и девчонки там есть.

- Угу, меня так там и ждали, прямо развлечение вечера. Аристин Илиас решил пойти в народ. Это ты здорово придумал. – Гнев подходил под горло Аристину, – а на кого я Марту и Аннику оставлю? Они и так целый день сидят едва не взаперти, а я еще веселиться уйду и как это будет? Честно? Да и знаешь, что-то я не хочу. Мне плевать, что там парни думают.

- Ну, Марта посидит, ей все равно рано по посиделкам бегать. А ты не думал, что вас не любят, что вы ходите, точнее ты, и глядите на остальных, как на дерьмо? Будь проще и люди потянутся.

- Не преувеличивай. На того, кто дерьмо, я смотрю как на дерьмо, а в друзья я никому не набиваюсь. Мне вечером нужно с Анникой заниматься. С ней же говорить надо, играть.

- А давно она у вас такая? – спросил Самир, почти обиженный отпором.- Молчит все время.

- Как родителей убили. Только замолчала не сразу, потом уже.

- Видела наверно… – сочувственно покачал головой Самир. У него-то хоть все живы, а у Аристина всей семьи нет, только сестры, а с остальными родичами, как случайно проболталась Марта, он не просто разругался, а проклял и лишил фамилии.

- Мы все видели… Наша машина второй ехала, – каким-то неестественным голосом стал рассказывать Аристин и Самиру стало жутко, – а в первой мама и папа, и охрана. Последний месяц мы так ездили, отец решил, что безопасней. А когда в них гранаты кинули, наш водитель свернул, прямо на обочину и не разбирал дороги. А там взорвалось. Тогда она говорила и спрашивала. Что я ей ответил бы? Потом расстреляли дедушку и бабушку, по телевизору показали, мрази, когда Дален захватили. А мы на кухне у Ингрид видели. И мы втроем были в доме, уже когда разграбили, – он сорвался на крик. – Ничего они не сделали там! Все про больницы писали, приюты! Уроды! Изгадили и уперли все, что нашли! Скажи мне, вот скажи, зачем они мамиными цветами в горшках окна выбили? А ты знаешь, – голос стал тихим и Самир отшатнулся, увидев как Аристин улыбается, одними губами, – я дом сжег, свой дом, сам сжег и девчонки видели. Дотла. Все, что можно, что не унесли, тоже сжег, чтобы не досталось. Да там и оставили-то... Мы несколько фотографий нашли, они даже игрушки и хлам с чердака украли, а в тайнике только наши документы были, не нашли его. Мне фотографии и папины книги больше всего жалко. У меня четыре фотографии от родителей остались. Ты понимаешь? Я никогда не пойду туда, – Аристин махнул куда-то в сторону закоулка лагеря, называемого «хвостом», где собиралась молодежь. – Никогда.

- Так не они же твоих родителей убили и дом ограбили, – Самиру было жалко друга, и нужно было прекращать этот разговор, но не получалось.

- А мой отец и мать тоже никого не убивали, а бабушка тем более. И никогда мы не брали чужого! И Юльва не брала и не убивала. Однако мы – «ворье», «отродье палача» и «живодеры». Я не глухой.

- Так! – тетка Викки появилась так внезапно, что парни испугались, – Вы стол делаете или только языком чешете? Ишь, от проулка слышно. Вы бы орали потише, оба! И, темнеет уже, завтра соберете. Марш по домам!

Отвратительный день. С утра поцапался с Мартой, снова нывшей по поводу запрета, так до конца и не помирился с Самиром, пробраться зайцем на электропоезд не удалось и еще, в довершение всех неудач шел мелкий дождь. Про такую роскошь как зонт Аристин даже забыл и думать. Вымокший, со злым лицом он будет желанным кандидатом на любом собеседовании. Его не пустят дальше дверей. Намокли волосы, вместо тщательно расчесанного утром хвоста теперь жалкая свалявшаяся веревка. Так трудно разобрать все пряди, которые мелко вьются, путаются и при этом выглядеть опрятно. Отец как-то умудрялся, а у Аристина выходило плохо. Что у него на сегодня? В газете он отчеркнул вакансию уборщика в школе, младшего технического персонала в одной из больниц и помощника на складе. На последнее он не очень надеялся, но мало ли... Все равно по дороге, отчего бы и не зайти?

Денег осталось на два дня, это если купить старой картошки или пшена. Ему нужно найти работу, а значит, придется стереть с лица раздражение, и улыбаться, хотя внутри поселился холод.

Школа была совсем не такой, в какой учился он, не маленьким зданием, окруженным садом, в глубине одной из старинных улиц Далена, а большим трехэтажным строением, за чугунным забором, со спортивной площадкой, где носилось много детей.

- Я сожалею, молодой человек, – седой заведующий отложил его бумаги, едва узнав сколько ему лет, – я рассчитывал, что на это место мы будем брать пожилую женщину.

- И чем я хуже? Я могу таскать и ведра, и мебель, а женщина этого не сможет, – Аристин смотрел прямо в глаза заведующему, – проблема только в моем возрасте?

- И в поле, – заведующий почему-то смутился, – Вы ровесник учеников, у нас заканчивают школу в семнадцать. И представьте, они учатся, а вы работаете, у них на глазах.

- И что? – недоумевал Аристин. – Я буду им мешать?!

- Нет... Дело не в этом. Как вы не понимаете, – вздохнул заведующий, – вас будут задирать и провоцировать, в лучшем случае. Это не этично и не я могу позволить такого в школе. Извините, вынужден вам отказать. Мне очень жаль.

- Этичнее будет если мы подохнем с голоду… – Аристин собрал сам свои документы и вышел.

Нет, создать дружелюбный вид не получится совсем, после такого отказа. Какая глупость! Он просто будет делать свое дело, а школьники пусть учатся. Драк Аристин давно не боялся, хотя драться приходилось всего лишь несколько раз в жизни, но идиотам он сумеет ответить, если понадобится. Теперь нужно выслушать еще два отказа и сегодняшний день можно считать потраченным впустую, если уж не везет, так во всем.

На складе его развернули сразу, даже не посмотрев в документы, едва лишь узнав возраст – указали на дверь. Несовершеннолетние не нужны. Он спросил, надеясь на последнее, нет ли временной работы, но для него не нашлось и такой. «Будет восемнадцать – приходите», везде один и тот же равнодушный ответ. И в третьем месте, в больнице, он получил отказ.

Аристин добрел до какого-то сквера, комкая пальцами клочок бумаги с адресами, почувствовал, что пальцы дрожат. Что ему делать?! Что? Он уселся с ногами на лавку, обхватил колени.

Зря они приехали в Нуву. Но деваться было некуда. Здесь еще хуже, чем в Хокдалене, там он мог помогать фермерам, в дальних деревнях, которые еще не задела гражданская война. Но волнения были быстрее пожара и Илиас приходилось срываться, убегать, как только они слышали об очередных поисках уцелевших из Десятки. Но те, кто искали и сами толком не знали, кого они ищут, беглецы, жалкие родичи Альмар, Финнгейр, Бекан и других, путали следы, как зайцы, вспугнутые гончими. Подделывали документы, мужья, которых женщины Десятки приводили в род, сдавали новым временным властям истинных, рожденных в роду мужчин. Именно поэтому тетка Ингерд выставила их из дома, именно поэтому Аристин сам лишил ее фамилии, хотя его слово уже ничего не стоило. Тогда он был горд, не взял даже денег, которых совала им тетка, выручила родня матери, которых арестовали позже, после того, как они помогли беглецам скрыться на окраинах. Глава никому не нужных Илиас, недостойный даже мыть полы в хосписах Нувы. Еще наверно немного и он расплачется от отчаяния. Но если бы слезы помогали! Через два дня им придется туго, если он не найдет хоть чего-нибудь. Куда ему идти завтра? Кажется, он обошел все, что можно, измерил весь город своими шагами. Можно попробовать занять у Самира, но чем отдавать? Симлин и сами не роскошествуют. Понятно, что тетка Викки, если поймет, что девчонки голодают – накормит их, но этого быть не должно. Ниже некуда – стать попрошайками. Он, молодой здоровый парень… и в таком огромном городе для него нет ничего.