Илиас (СИ) - "Реимарра" - Страница 43

- Я не об этом думал, – признался Аристин, – я один раз предлагал, вы не взяли. Но я смущен всеми этими слухами, разговорчиками и намеками. Все говорят, что вы содержите меня как любовника и это очень похоже, если смотреть издали.

К черту полотенце! Аристин не дожидаясь ответа включил душ, давая Эверу время подумать. А себе лучше контраст. Холодная-горячая.

С этой искренностью трудно. Аристин обезоружил его сразу, лишив малейшей возможности солгать в ответ: “Я боюсь доверять тебе, потому что все кругом верят в то, что ты меня трахаешь. Чего мне ждать?!”.

- Хваленая даленская честность, – усмехнулся Эвер, пропуская Аристина в парную, провожая взглядом.

Да, мальчик уже не похож на того заморенного подростка, что снимал обноски в его спальне. Чуть раздались плечи, наросло мясо, подчеркнуто узкая талия, прекрасный изгиб бедра, поджарый, но не тощий. Черные волосы подобраны деревянными шпильками, открывая линию шеи и татуировку, кожа без шрамов. Еще год-два, когда упадут последние лепестки подростковой неловкости, он будет совершенством.

- Какой ты хочешь услышать ответ, если сам знаешь правду? – вернул вопрос Эвер.

Аристин выбрал верхнюю лавку, куда взобрался с ногами, уселся и обхватил колени руками, собравшись. Почему ему так страшно задать простой вопрос: “Как ты относишься ко мне?”. Действительно, какой ответ он хочет услышать?

- Я не знаю, что сказать, – признался Аристин, отдаваясь теплу сауны.

- Тогда расслабься, – еще раз посоветовал Эвер, не глядя на него, – я не собираюсь тебя насиловать, я не идиот. Ты красивый, умный мальчик, ты можешь нравиться, это естественно, не попрешь. Но это не имеет никакого отношения к нашему с тобой договору. Так что сосредоточь свои усилия на учебе, а не на чтении сплетен. И давай уже отдыхать.

Струсил, Эвер? Что ты не сказал правду? Вот он с тобой рядом, сидит в чем мать родила. Можно было накинуть на него последний аркан, еще ближе подтягивая к себе. Он и так не знает, куда деться от твоей заботы. Разве это так сложно, рассказать ему? Но нет, пока он не поступит в свой университет придется терпеть, сдерживаться. Ему нужна твердая земля под ногами, а не пух подстеленных перин.

Он получил ответ на свой вопрос. Не слишком ли возомнил о себе, Ари Илиас? Таких как ты, Эвер может купить мешок, а возится с тобой.

Капля масла попала на камни. Аромат вдохнуть полной грудью, растянуться на лавке во весь рост, лениво прикрыв глаза.

Эвер на нижней. Интересно, сколько ему лет? Аристин тайком рассматривал своего шефа. Он похож и не похож на тех взрослых мужчин, что были в Далене, на родичей. Наверно отец был бы чуть постарше Эрлинга. От этого “был бы” снова резануло по сердцу. Именно в отце было обещание того, каким вырастет он сам – высоким, с широкими плечами, сильным и красивым. Мама любила говорить об этом, о том, что именно ей достались двое самых красивых мужчин в Далене – ее муж и сын.

У Эвера короткие и почти седые волосы, это старит его. Видно, что он поседел раньше, чем мог бы. У любого мужчины из Десятки длинные волосы, остригаются в случае болезни или траура, или не приведи боги, изгнания из рода. Даже прически у каждого рода приняты свои, например Бекан – беловолосые блондины, сплетали волосы в косы, Илиас обычно закалывают волосы. И на теле Эвера волосы, а в Далене принято от них избавляться, хотя в последние два года это для Аристина было самой распоследней заботой. Хорошо еще, что на лице они только-только начали пробиваться и он с ужасом ожидал ежедневного бритья. А для Эвера видимо привычное дело – электробритва. И еще у него фигура намного лучше, чем у большинства тех, кто был на памятном приеме – толстяков. Нувцы не следят за собой? Для любого мужчины Далена толстый живот был бы позором. Для этого и фехтование и стрельба и другие древние искусства. А Эвер похож на хищника, если зверем Илиас была рысь, то Эвер наверное волк.

- Расскажи что нибудь, – лениво подал голос Эвер, – а то засну в тепле. Наверняка же есть какие-то у вас легенды.

Аристин вздохнул.

- Сказание? – уточнил юноша. – Хорошо. Мне так жаль, что не осталось книг. У нас была хорошая библиотека и две книги, в одну мы записывали наши истории, а во вторую – всех членов рода и их жизни. Мне придется заводить новую и переписать туда, все что помню и написать про отца и деда. Но это будет уже не то.

- Наизусть? – ужаснулся Эвер. – Все за пятьсот лет? Ты выучил все наизусть?

- Да, с самого детства. У нас обучение начинается с колыбели. Сначала мама рассказывает простенькие сказки, потом посложнее, потом папа говорил родовые легенды, а я сам, сестренкам, когда они родились, взрослые иногда проверяли. Но все это было в книгах. Украли их. Надеюсь, что не сожгли. Представляете, мы пять сотен лет вели эти тома! А какой-нибудь бомж возьмет и разожжет ими костер!

- Не думай об этом, ты уже ничего не изменишь. Так ты у нас живой кладезь знаний? Тогда поделись немного.

- Хорошо. Но сначала в бассейн.

Зависть, вот как это можно назвать. Выхоленный домашний мальчик. Семья, где хранили каждую историю, где помнили всех. Мир старинного рода. А Эвер так и не узнал имени своего отца, мать даже не стала врать, что папаша был безвременно погибшим летчиком. “Этот козел” остался неизвестным. Сын алкоголички, пацан из трущоб, с тринадцати лет с сигаретой, с пятнадцати на анаше, девки, пиво и покрепче. И опомнился он только после тюрьмы, куда загремел по дурости. Удержать от пропасти Аристина, который сделал к ней первый шаг, пытаясь продать свое тело.

Хорошо плавает. С ума сойти – гибкое тело в зеркальном бассейне. Мальчишке нравятся перепады температуры, жмурится от удовольствия.

- Тогда я расскажу с самого начала, когда с государем Хольгером отправились десять рыцарей. Но тогда он еще не был государем и рыцари не были рыцарями. Он был младшим сыном государя Далена, а это были сыновья вассалов, тоже младшие, шедшие не к наследству. Среди них был и начальник нашего рода – Къяран Илиас. С тех пор никого из наших мужчин не звали так, ибо остальных может быть много, а Къяран Илиас только один. Они отправились искать лучшей доли и земли, в Хокин. Тогда он был городом с деревнями, но потом разросся уже при династии Хольгера. Там они нанялись в дружину местного князя, чтобы защищать Хокин от тех, кто потом стал Нувой. Они никогда не возвращались домой, потому что были прокляты. Прокляты тем, кто убил государя Далена, его старшим сыном. Они отказались служить убийце. И в Хокине они прижились, обзавелись семьями, пока не началась война из-за серебра.

Эвер кивнул на этом месте. В Хокдалене из ценного, действительно, только серебряные копи. Даленцы из патриотизма носят только серебряные украшения. И раньше торговали им везде, очень дорогие вещи, но они стоили своей цены. Он сам как-то провернул сделку с тремя тоннами высокопробного серебра, которое прошло по таможне как техническое.

- Государь Хокина победил, и дружина Хольгера отличилась в боях, за что была пожалована серебром и титулами. Нам было даровано наше первое знамя – сокол в десятиконечной звезде на алом фоне. Я не знаю, какое сейчас у ЭТИХ, – с непередаваемым отвращением молвил Аристин, – но именно то знамя было знаменем государя. Когда князь Хокина умер, не оставив наследника, то жители Хокина выбрали Хольгера. И наше знамя стало развеваться на главой башне и город был переименован в Дален, по имени государя, которого они потеряли на родине. А Хокдаленом стали называться все земли, что были вокруг. Къяран Илиас прославился тем, что спас государя от убийц, остановив своим копьем летящую стрелу. Он просто его метнул и стрела ударилась о копье. Это копье раньше хранилось в государевой сокровищнице.

- А почему не у вас?

- Это королевская реликвия, – удивился Аристин вопросу, – а у нас были свои. Меч Къярана, книги, знамена и портреты. Много разного в доме у деда и у нас.

- Вы хранили пятисотлетний меч?

- Конечно! Все оружие предков, какое уцелело, всегда хранилось у старшего мужчины в роду. Но теперь опять же… все потеряно, – Аристин отвел глаза. – Мне очень больно вспоминать это, я должен помнить родителей, а печалюсь о вещах. Мы с девчонками потом вернулись, в наш дом, когда его раскурочили. Нашли четыре фотографии и сейф с документами , до которого не добрались мародёры, и все. Отцовский кабинет вынесли начисто. Я сжег только стены… – Аристину стало невыносимо жарко, словно он стоял недалеко от пламени, в котором горел тот дом, где он родился.