Илиас (СИ) - "Реимарра" - Страница 2

- Что-то ты совсем с лица спал, девки замучили? – тетка Викки даже приложила ладонь ко лбу Аристина и сама себе ответила, – замучили, а как же. Балованные они у тебя.

- Какие есть и на том спасибо, – вздохнул Аристин. – Меня на работу никуда не берут, даже полы в морге мыть и то недостоин. И возраст не тот и регистрации нет. Хоть ложись и подыхай. Где я эту регистрацию возьму? Нет регистрации – нет работы, нет работы-нет регистрации. Издевательство какое-то!

- Молод ты еще, подыхать-то, – отрезала тетка, – потерпи лето. Тебе до восемнадцати полгода? А там староста тебе бумагу напишет, в миграционке печать поставит и вот, уже и по тутошним меркам совершеннолетний. Уже шансов побольше.

- На стройку все равно не возьмут. Но в больницы и склады снова попытаюсь. У меня вариантов нет.

- Их ни у кого тут нет. И на стройке тебе делать нечего, ты и так-то полудохлый, а там вообще загнешься, девки с кем останутся? Тебе бы конечно и в порт бы не ходить, смотри там, полегче. И вот, что – тетка Викки отставила свою чашку, – я попробую поговорить со старостой, чтобы девок твоих в благотворительную школу пристроить. Говорят, в Нуве есть такие для беженцев, вас должны взять, они у тебя и читать обучены и в школе дома учились. Все, считай, обуты-одеты-накормлены будут и у тебя камень с шеи. Учеников там вроде, на пятидневку, вроде как в гостиницу берут, с ночевкой.

- Пансион, – механически пояснил Аристин. – Они мне не камень, они моя семья. У меня Анника больная, кто там о ней заботиться будет? Она же не говорит ничего, и делать почти ничего не может. Мы тут никому не нужны, кроме нас самих. А Марта без Анники одна никуда не поедет учиться, и я не отпущу, мало ли что?!

- Вот же, вас, благородышей, приучили дамочки, чтобы мужик из шкуры вывернулся, а обеспечил все удобства! Вот твоя Марта, толкую ей сегодня, здоровая девка, невеста скоро, а даже белья постирать не может! Я ей показываю, она ни в какую, не буду и все тут. Она бы хоть какую работу по хозяйству делала, все дело бы.

- Я сам завтра постираю, ей тяжелое носить нельзя. Все она делает, вчера убралась, сегодня утром еду готовила. И белье она никогда не училась стирать, у нас дома машина была и прислуга.

- Значит, пусть учится! Ты же тоже не с пеленок мешки таскаешь. Жизнь заставила. Они тебя так через год уделают, до гроба! Ты этого не понимаешь, баран упрямый? Небось и школу дома закончил и поступать хотел?

- Хотел, – скорее бы допить этот чай и Самир так долго возится. – На врача. Не успел.

- И не успеешь. Все, парень, впереди работа и работа, до могилки. Если повезет, женишься, а там детишки пойдут, и все, затянет.

- Поступлю, – твердо ответил Аристин, тетка Викки и не думает, что наступила на больное, – землю есть буду, а поступлю. Найду работу, сниму комнату, подлечу Аннику и буду учиться. Сначала на курсы, потом поступать, или в больнице работать и хотя бы в училище.

- Землю есть будешь, это точно. Ну дай боги тебе удачи, парень. И, на следующей неделе, приедут доктора из благотворительности, я к ним твою Аннику свожу, может присоветуют чего или таблеток дадут.

- Спасибо! – Наконец-то Самир собрался и можно идти.

До «порта» дорога около часа, хорошо что по ночам в Нуве уже тепло, поэтому не нужно бежать и кутаться во все, что есть. Аристин и Самир любили эту дорогу, можно не торопясь поболтать, пропускать других парней из беженцев, такими же группками идущих в «порт». Конкуренции никто не боялся, Нува богатый город и разгрузки в «порту» хватит всем.

- Сархан сказал, что возьмет меня на стройку, если я двести заплачу ему и потом проставлюсь бригаде. Представляешь, Ар? В месяц по триста пятьдесят получать буду! Матери пирожных куплю, а себе пива! Вот здорово, скажи, а? – Простодушно делился радостью с другом Самир.

- Не то слово, а какая бригада, что делать-то? – разговор про стройку был неприятен Аристину, но обидеть Самира не хотелось. Единственный друг.

- Бригада дядьки, имя забыл, но из наших, пока цемент таскать, принести чего, а потом может и на этажи пойду. Слушай, а давай я попробую, как устроюсь, попробую насчет тебя поговорить, а? Со мной-то не тронут.

- Не надо, – строго оборвал Аристин, – не думай даже, сам подставишься только и с работы вылетишь. Меня не возьмут, даже если девчонки на коленях к старосте приползут. Но не приползут. Мы Илиас.

- Илиас, Илиас, – пробурчал Самир, разобиженный, что друг отверг помощь, хотя и понимал, что Аристин прав. Они Илиас. И никому же не докажешь, что Ар хороший парень, хоть и из городских, и что ни он, ни девчонки ни в чем не виноваты, что им тоже досталось в жизни, пострашней и побольше, чем некоторым в лагере.

Хорошо бы работать на стройке, всегда кусок хлеба, рабочих кормят и регистрация и зарплата, а если дорастешь до бригадира – вообще уважаемым человеком станешь. Об этом мечтает каждый парень в обычном лагере беженцев и он, Аристин, не исключение. Но только для него этот путь закрыт, его никто не возьмет в бригаду, а если и случится чудо, то никто не подаст руки и не сядет за один стол, никто не будет страховать на этажах, а если попадется тот, для кого имя Дитера Илиас не просто слух, не воспоминание из новостей по радио, и не портрет на листовках в Далене, а погибшие родичи, конфискованное имущество, ночное бегство, то и устроят так, что Аристин сам упадет в цементный раствор или разобьется, оступившись на высоте. В лагере они держатся скромно, стараясь остаться в тени, и все равно, большинство тех, кто знает Аристина, Аннику и Марту по фамилии, никогда не заступятся за них, если будет облава. Поначалу Аристин опасался поджога, что подстерегут на дороге и изобьют до полусмерти, но их просто избегали и презирали. Война в Хокдалене не закончилась и кто в ней победит – не скажет никто.

Порт только назывался «портом», а на самом деле это был таможенно-складской терминал, один из многих в Нуве, куда привозили товары из разных стран, где оптовики покупали фурами все, что угодно, от цемента до винограда и где всегда находилась работа даже для беженцев. Работа временная, по ночам, на которой никто не оформлял регистрации, не смотрел документов, просто бригадиры грузовых цехов, те из жителей Нувы, кто имел гражданство и стабильную зарплату, платили гроши беженцам за ту работу, которую должны делать сами.

Самиру, Аристину и еще нескольким даленцам достались две фуры с ящиками яблок, нужно было разгрузить все на склад, без палет и погрузчиков, таская на руках. Так дешевле, зачем тратить время на машины.

Яблоки это гораздо лучше, чем цемент, просто слов нет, как лучше. У ящиков есть ручки, из них не сыпется мелкая пыль, оседающая на лице, руках и одежде, если даже уронишь ящик – он не сломается, а если порвется мешок с цементом, то кроме того, что обругают, можно лишиться и заработка.

Аристин старался не отставать от товарищей, чтобы успевать попадать в рассчитанное число. Они, чтобы не ссориться потом из-за того, что кто-то перенес больше или меньше, ведь получали поровну, решили, что будут перетаскивать по пятнадцать ящиков, делать перерыв и так снова и снова, пока не закончат, в итоге разница окажется незначительной. И все таки он заканчивал очередную партию последним, когда все отдыхали ему оставалось три-четыре ящика, и когда Аристин клал на место последний, все снова принимались за работу. Самир рвался помочь ему, но Аристин упорно отказывался – зачем слышать еще больше насмешек. Да, он отлично знает, что слабак и “благородыш”, но жалоб от него не услышат и свои восемьдесят он заработает сам.

- Эй, ты, волосатый, – окликнул его грузчик, Аристин обернулся, длинные волосы у него одного из всех парней в лагере – еще один признак аристократии, с которым он отказывался расстаться. – Да, тебе говорю. Дотаскивай это дерьмо и дуй мне за сигаретами в маркет.

Пожалели все-таки, да так, что и не возмутишься и не откажешься, поручение есть поручение. До маркета полчаса, там минут пять, потом обратно, за час парни все и без него разгрузят, а он получит так же как и они. Вообще, сигареты, тем кому нет восемнадцати, тут не продают, но в маркете около «порта» не столь щепетильные продавцы.