Илиас (СИ) - "Реимарра" - Страница 11

- Здесь никто кроме вас их не возьмет, а стукачей полно, – обронил Аристин Илиас. – Спасибо, я тогда утром буду. До свидания.

Вроде ничего, и в электропоезд влез, и контроль мимо прошел, когда Аристин притворился спящим, а все же ему было жутко боязно. После этой ночи все будет другим и порвется еще одна нить, связывающая его с честью семьи. Аристин Илиас – проститутка.

Он даже плохо себе представлял, что ему предстоит, но от этого было еще больше не по себе. У Аристина и с девушками, точнее с одной единственной девушкой, не было никогда ничего серьезнее поцелуя, и он всерьез полагал, что как только закончит университет, они с Юльвой поженятся и вот тогда у них будет все, что полагается двум любящим людям. Но ничего у них уже не будет. Этой ночью он ляжет под чужого дядьку и получит, если конечно получит, свои триста пятьдесят. А потом будет делать это снова и снова, пока ему не исполнится восемнадцать. Четыре месяца.

А если не удастся? Если этой ночью в сквере и около не будет никаких извращенцев? Полицейские тогда сказали ему, что место специфическое, но мало ли? У него в запасе только одна ночь. И наверно в этом скверике он не один такой. Что нужно делать, чтобы выбрали именно его? Марта утверждает, что он красивый. Наверно. Он не знал, как оценить. Девушки да, они красивые, почти все, а парни есть парни. Он похож на отца, а мама всегда говорила, что отец хорош собой. И наверное из-за похожести, отчасти, он был отцовским любимцем, но ведь это были мама и папа. И не ему теперь сравнивать себя с отцом, хокдаленским офицером. Таким как папа ему никогда не стать. Даже невозможно себе представить, что сказал бы отец, узнав о том, что Аристин торгует собой. И наверняка Дитер Илиас нашел бы более достойный выход из ситуации.

Наверно будут касаться татуировки. Да и не только татуировки и не только касаться. Наверное это больно? Очень противно – точно. Мужчина с мужчиной – какая гадость!

Надо успокоиться, а то он наверно выглядит как перепуганный малолетка. Это же не самое страшное, правда, Ари? Страшнее было, когда он убил человека.

Это был первый год их скитаний. Они прятались на заброшенной метеостанции, куда их отвез сердобольный родич тетки Ингрид, выставившей племянников из дома. Метеостанция была глухим местом, давно брошенным исследователями, старый дом с почти выпавшими стеклами, остатками утвари, нещадно дымившей печкой и мышами. Трем детям, старшему из которых было всего шестнадцать лет, предстояло зимовать в нем. В том доме Аристин начал кричать во сне.

Тот же родственник, Олле, изредка привозил продукты, пряча их в условленное место, чтобы сбить с толку возможную слежку. Немного, чтобы никто не заподозрил излишних трат, но Аристин с сестренками были благодарны и за это.

Именно на метеостанции Аристин привык вздрагивать от каждого шороха. Он боялся всего: упавшей от мороза ветки, писка мышей, привлеченных теплом в заброшенный дом, редкого крика птицы. Из оружия у него был только пистолет, что оставил ему водитель отца, увезший детей Илиас от смерти. Машину бросили недалеко от дороги, путая следы, водитель отдал Аристину деньги, пистолет и распрощался навсегда. Стрелять Аристин толком не умел, отец не учил его, а те несколько уроков стрельбы, что он получил на школьных занятиях по самообороне, почти не остались в памяти.

Они топили печку брикетами, найденными в кладовке и не растащенными, ибо редкий селянин поволок бы из такой глуши топливо, когда можно спокойно заготовить дров рядом с домом. Илиас нужно было продержаться зиму, в надежде на то, что шумиха утихнет и они перестанут быть добычей.

Был последний месяц зимы, когда Аристин и Марта отправились на условленное место, чтобы забрать очередной нехитрый припас, которого им хватало на половину месяца. Они забирали, оставляли какую-то вещичку с метеостанции, в знак того, что они живы.

Сухие брикеты лапши, супы в пакетах, быстрое картофельное пюре, чай и каши из хлопьев – дешевая химическая еда, но на ней они выжили в ту зиму.

- Ари, слышишь? – Марта крепко вцепилась в рукав его куртки. Он слышал. В зимнем лесу все звуки слышны.

- Разворачивайся и в дом! Быстро! – прошептал Аристин сестренке, нащупывая в кармане пистолет. – И тихо, как мышка!

Тогда еще Марта не пререкалась со старшим братом, для нее, десятилетней, он был почти богом, такой высокий, взрослый и умный Аристин. И она побежала назад быстро-быстро, по следам, которые они оставили.

Их тайник нашли. Аристин видел из-за деревьев, как кто-то, явно мужчина, вытаскивает из ямы пакеты. Бродяга, коих зимой немало бродило по стране. Илиас были точно такими же.

Аристин сделал ошибку сразу же:

- Эй, постойте! Что вы делаете?! – закричал он, подходя ближе, бродяга обернулся, и Аристин едва не убежал от страха. Заросшее бородой почти черное от грязи лицо, вместо правого глаза бельмо. Отвратительный запах.

- Гы... Девка… – ощерился бродяга гнилыми зубами.

- Уходите, я буду стрелять! – неуверенно объявил Аристин.

Им нельзя остаться без еды. Он должен думать о сестренках.

- Девка… – снова оскалился бродяга, выхватывая откуда-то нож.

Аристин так и не вспомнил потом, как же ему удалось сразу вытащить пистолет из кармана и выстрелить. Звук оглушил его, а бродяга рухнул рядом с добычей. Юноша же стоял и смотрел, как кровь вытекает сквозь пальто бродяги на снег. Он уже видел мертвецов, но все равно не мог осознать того, что человек, с которым он только что разговаривал, умер. Умер, убитый им.

Потом он тащил труп в лес, задыхаясь от вони, тяжелое тело пришлось тянуть за руки, присыпал снегом, скатив в овражек. Пистолет бросил, и, наверняка, патронов в нем больше не было.

Затоптал кровь, забрал пакеты, распотрошенные бродягой.

Затрясло Аристина уже дома, когда Марта, слышавшая выстрел, ни о чем его не спросила. Девочки топили снег для супа, а Аристин не мог даже открыть пакет макарон, так дрожали руки. И до весны у него началась бессонница, измученный дневными заботами, он падал на лежанку, накрывался курткой и безуспешно пытался уснуть, впадая в забытье лишь под самое утро. Мертвец ему ни разу не снился, но все равно он мучился от страха и тоски по былой жизни.

Потом все исчезло в болоте памяти. Были новые беды, голод, скитания и поиск убежищ.

Аристин добрался до памятного ему сада, когда уже почти стемнело, стал присматриваться. Действительно, среди посетителей, странно многочисленных для вечера, почти одни мужчины. А вдруг его примут за конкурента? Может не стоит заходить в сам сквер? Где-нибудь встать незаметно, от входа подальше. И что же ему надо делать, чтобы его заметили?

Аристин прислонился спиной к оградке недалеко от фонаря, вынул книжку-шпаргалку, не стоять же и не смотреть вокруг себя? А так он как будто читает.

Но читать он не мог, буквы расплывались перед глазами, в животе противно урчало, он так ничего и не поел толком дома. И сколько ему так стоять? Ожидание хуже всего, уже скорей бы кто-нибудь прицепился, и пытка бы закончилась. Началась бы другая.

Чистокровный даленец стоит около оградки и читает. Все нормально, не считая того, что машина едет мимо «лазурного сквера», где снимаются все проститутки мужского пола в Нуве. Просто рай для любителей, неразборчивых в половых связях. Однако господин Эрлинг Эвер, был весьма разборчивым человеком, и никогда не опускался до мальчиков из городских парков. Все отлажено в делах, но мало ли? И вот даленец. Молоденький даленец с идеально прямой спиной, хвостом длинных волос. Если есть хвост, значит даленец совсем не из простых. Хокдаленец – это крестьянин, грубо и надежно сколоченный природой, а даленец – это горожанин, иногда даже аристократ. А мальчишка весьма похож на аристократа, с такой-то спинкой. Надо же, аристократ из Далена на панели Нувы. Эрлинг Эвер был бы не склонен верить в чудеса, но в его жизни они иногда случались. И этот мальчишка один из таких чудес.

- Даг, назад! – отдал Эрлинг Эвер приказ водителю. – Остановись у сквера.