Тупик - Парецки Сара - Страница 62

Увидев меня, Лотти вздохнула с облегчением. Нечасто она проявляет свои чувства так явно.

— Господи, Вик, ну наконец-то! Слава Богу, жива!

Она крепко стиснула меня в объятиях.

— Да что ты, Лотти? Не думала меня больше увидеть?

Лотти сделала шаг назад, оглядела меня с ног до головы, поцеловала и улыбнулась уже своей обычной улыбкой.

— Ведь твой корабль взорвался, Вик. Все только об этом и говорят. Взрыв и все такое. Передали, что погибли четыре человека, в том числе одна женщина. Имен не сообщали, сначала будут поставлены в известность семьи. Я ужасно испугалась, дорогая, — вдруг единственной женщиной на корабле была ты.

Лотти увидела, в каком я состоянии, и быстренько отправила меня в ванну, усадила в горячую воду, а потом, деловито высморкавшись, отправилась на кухню ставить в духовку цыпленка. Затем вернулась обратно с двумя бокалами. Один — для себя. Такое случалось нечасто. Она, несомненно, переволновалась.

Пока я отмокала в воде, Лотти сидела рядом на табуретке и слушала мой рассказ.

— Не могу поверить, что Бледсоу нанял Мэттингли, — говорила я. — Не может быть, чтобы я настолько ошибалась в людях. Конечно, Бледсоу и капитан Бемис действовали мне на нервы, но они мне все же скорее понравились. — Я поделилась с Лотти своими сомнениями и подозрениями, которые терзали меня во время четырехчасового перелета из Солт. — Тем не менее, придется все же забыть о симпатиях и антипатиях. Нужно как следует порыться в финансовых документах «Полярной звезды», изучить условия страховки и вообще ее финансовое состояние.

— Утро вечера мудренее, — сказала Лотти. — У тебя несколько версий. Подожди до утра, посмотришь, какая из них покажется тебе наиболее перспективной. Может быть, это будет Филлипс. Ведь именно он был теснее всего связан с Бум-Бумом.

Закутавшись в большой махровый халат, я отправилась на кухню. Там мы съели цыпленка, и я впервые за долгое время смогла расслабиться. Лотти сделала мне массаж, натерла руки и ноги миофлексом, дала спазмальгетин, и я погрузилась в тяжелый беспокойный сон.

Проснулась я десять часов спустя от телефонного звонка. Лотти слегка тронула меня за плечо, и я разомкнула тяжелые веки.

— Тебя, дорогая. Какая-то Жанет. Говорит, что работала секретаршей у Бум-Бума.

Я помотала головой, чтобы стряхнуть сон, и взяла трубку.

Услышав знакомый уютный голос Жанет, я окончательно проснулась.

— Мисс Варшавски, меня уволили, — грустно сообщила она. — Мистер Филлипс сказал, что после смерти мистера Варшавски меня нечем занять. На самом деле это из-за папок, которые я вам давала. Я просто уверена. В этом настоящая причина. Раньше-то ведь работы хватало...

— Когда это случилось? — перебила я ее.

— Вчера вечером. Я задержалась, чтобы попытаться найти расчетную квитанцию мистера Филлипса. Помните, вы меня просили? Я подумала: а вдруг мистера Варшавски и в самом деле убили? Надо попытаться разобраться в этом деле. Но Луиза меня застукала. Думаю, она постоянно следила, не останусь ли я в офисе во время обеда или после работы. Она позвонила мистеру Филлипсу домой. Того, конечно, дома не оказалось, но Луиза не угомонилась. И вот в десять часов вечера мистер Филлипс позвонил мне сам и сказал, что в моих услугах они больше не нуждаются и я могу не приходить. Вместо уведомления об увольнении мне выплатят жалованье за две недели вперед. По-моему, со мной поступили непорядочно. Я так и сказала.

— Это уж точно, — сочувственно сказала я. — А что вы ей сказали?

— Кому?

— Луизе, когда она вас застукала, — терпеливо пояснила я. — Какую отговорку вы придумали?

— А, я сказала, что написала личное письмо и не могу его найти. Хочу посмотреть, не выбросила ли я его в мусорную корзинку.

Я подумала, что оправдание придумано неплохо, и похвалила Жанет.

Довольная комплиментом, она коротко рассмеялась, но потом уныло добавила:

— Луиза мне не поверила. Сказала, что мое письмо никак не могло оказаться в мусорной корзине мистера Филлипса.

— Ох, Жанет, не знаю, что вам и сказать. Вы сделали все возможное. Мне очень жаль, что вы потеряли работу, да еще и попусту, но если...

— Почему это попусту? — перебила меня Жанет. — Квитанцию-то я нашла.

— Не может быть! — ахнула я. Первый раз с начала этого тупикового расследования мне повезло. — И сколько же он получает?

— Три тысячи пятьсот сорок шесть долларов и пятнадцать центов раз в две недели.

Я попыталась умножить, но голова работала плохо.

— Я посчитала на калькуляторе, — сказала Жанет. — Получается девяносто две тысячи в год. Большие деньги, — вздохнула она. — Я получала всего семь тысяч двести. А теперь не имею и этого.

— Послушайте, Жанет, хотите работать в центре? Я могу замолвить за вас словечко в страховой компании «Аякс» и еще в парочке других мест.

Жанет сказала, что подумает над моим предложением. Вообще-то она предпочла бы работать недалеко от дома. Если не получится, тогда она позвонит и попросит оказать протекцию. От души поблагодарив Жанет, я повесила трубку.

Снова улеглась в постель, стала думать. Девяносто две тысячи в год — целая куча денег. Во всяком случае, для таких, как я и Жанет. А для Филлипса? Даже если предположить, что у него прекрасный налоговый консультант, вряд ли он получает чистыми больше шестидесяти. Налог на недвижимость — возможно, тысячи три. Выплаты по закладным за дом, очевидно, — еще тысяч пятнадцать. Членство в «Морском клубе» и ежемесячная плата за теннис обходятся тысяч в двадцать пять. Обучение детей и прочее в Клэрмонте. Яхта. Спортивный автомобиль. Дорогие рестораны. Роскошные туалеты для жены... Вряд ли она покупает свои наряды в магазине подержанной одежды или носит обноски после миссис Грэфалк. На все про все нужно тысяч сто, никак не меньше.

После завтрака я отправилась в Холстед, на свою квартиру, пешком. Целая миля ходьбы, но я в последнее время совершенно не следила за своей физической формой. Устраивать пробежку мне было не под силу, упражняться с десятифунтовыми гантелями — тем более.

За время моего отсутствия мой почтовый ящик чуть не лопнул. Каждый день я получаю «Уолл-стрит джорнал». Пять последних номеров, несколько писем и маленькая бандероль лежали прямо на полу. Я забрала всю корреспонденцию и поднялась к себе, на третий этаж.