Операция «Горец» - Пардоу Блейн Ли - Страница 71

Долина реки Тилман, Нортвинд

Маршрут Драконов

Федеративное Содружество

25 сентября 3057 г.

Лорена Жаффрея разбудил тревожный крик ночной птицы. Всматриваясь в ночную темноту, окружающую «Душителя», он прислушался, но ничего подозрительного не заметил. Поудобнее устроившись в командирском кресле, снова попытался уснуть. Лорен страшно устал, последний переход вымотал его. Он посмотрел на хронометр, было четыре часа утра. Скоро подъем.

Как и многие, побывавшие в крупных переделках пилоты, во время похода Лорен предпочитал спать в боевом роботе. Какой бы усиленной ни была охрана, он считал кабину более безопасным местом, чем палатка. В случае внезапного нападения не надо было бежать к своему роботу под обстрелом. И в критической ситуации, когда робот терял возможность двигаться, пилот мог продержаться в кабине довольно долгое время. В ней имелся значительный запас продовольствия, воды и воздуха, не говоря уже о боезапасе.

Но этого, полагал Лорен, не должно было произойти. Операция проходила на редкость спокойно. Приняв предложение Хаффа остаться при полковом штабе, самом безопасном месте во время похода, Лорен: обеспечил себе относительно безмятежную жизнь. Осмотревшись, он увидел командный узел связи, находившийся от «Душителя» в каких-нибудь шестидесяти метрах.

Подойдя к реке, войска полковника Маклеода двинулись вдоль нее. За исключением двух-трех очередей из ПИИ и нескольких неточных ракетных залпов проносившимся мимо истребителям Горцев, приземлившийся шаттл дэвионовцев не предпринимал больше никаких действий. Один корабль, при всей его мощи, погоды не делал, поэтому его присутствие на планете не сильно беспокоило Маклеода. Лорен же думал иначе. Он считал, что этот странный шаттл, ради которого дэвионовцы вывели целый отвлекающий флот, таит в себе серьезную угрозу. Правда, Лорен еще не знал, какую именно.

Спать больше не хотелось. Он откинул стекло иллюминатора и посмотрел на лес. Вдали, в предрассветном тумане, вырисовывались силуэты машин, стоящих с потушенными фарами. Специальное покрытие, не пропускающее тепло и инфракрасное излучение, надежно защищало их от обнаружения. Зачехлены были даже микроволновые антенны. Лорен разглядел несколько боевых роботов, спрятанных в густой тени могучих деревьев.

Лорен смотрел на лес и думал о Малвани и Кателли. «Сколько еще будет продолжаться эта погоня? Интересно, если мы настигнем их, произойдет битва или нет? И как она будет выглядеть, если полковник запретил убивать Горцев?» Такой стиль ведения боевых действий был Жаффрею в новинку. Он непроизвольно взглянул на экран дальнего обзора, затем перевел взгляд на карту местности. Она ежесекундно пополнялась, разведка Горцев постоянно вносила в нее изменения. Мелькали цифры, показывающие количество пехоты и танков, боевых роботов и машин. На вспомогательном дисплее загорелись слабые зеленые точки. Это были высланные Маклеодом разведчики. Они медленно приближались к лагерю дэвионовцев. Еще немного, и они подойдут к линии охранения.

Биться с Частити Лорену не хотелось, для этого у него не было никаких особых причин. Он хорошо понимал, что в основе ее предательства прежде всего лежало желание оградить Горцев от возможного истребления. Правда, своими действиями она только ухудшила ситуацию и втянула их в братоубийственную войну.

Одного Лорен никак не мог понять. По его мнению, приказ Маклеода не убивать своих взбунтовавшихся братьев не соответствовал никаким правилам ведения боевых действий. К тому же во время схватки просто невозможно обезопасить себя, не убивая противника, поскольку неизвестно, как он сам настроен. Лорену не только была не по душе такая сентиментальность, против нее восставал весь его опыт Смертника-Коммандос.

С полковником Кателли было все просто. Маклеод не только не испытывал к нему никаких дружеских чувств, а даже наоборот. Командующий горел желанием уничтожить охрану консульства и приказывал своим воинам не щадить дэвионовцев. Этого делать никто и не собирался, поскольку после приземления странного шаттла в войсках только и говорили, что о близком вторжении на Нортвинд армии Федеративного Содружества, и виновником все считали Кателли. Из того, что Лорену доводилось слышать, он понял, что Горцы готовы драться с дэвионовцами до последнего. Такой поворот в высшей степени устраивал его, тем более что, как он считал, сами дэвионовцы едва ли предполагали получить столь жестокий отпор.

Он снова взглянул на карту. Вызвав из тактической системы необходимую информацию, Лорен получил изображение базы, называемой «крепостью», в северо-западной части горного хребта Шпора. Лорен не разделял мнения Маклеода и Хаффа о том, что Малвани стремится туда. «Это было бы слишком примитивно со стороны Частити, майор наверняка задумала что-нибудь поинтереснее. Конечно, идея укрыться в подземелье крепости соблазнительна и тактически оправдана. Тому, кто хочет отделаться от преследования, самое лучшее – зарыться в землю. Боеприпасов в крепости сколько угодно, там можно жить несколько лет, успешно отражая атаки, самому при этом оставаясь в относительной безопасности. Однако является ли целью Малвани просто сохранение собственной жизни? Вряд ли, думал Лорен. Малвани не пойдет к крепости по двум причинам. Во-первых, потому, что именно этого от нее и ждут, а во-вторых, потому, что она – воин, а не подвальная крыса. Она не станет прятаться по Щелям».

Лорен Жаффрей отключил компьютер и потер глаза. «Надо бы все-таки поспать, до схватки с дэвионовцами осталось не больше двенадцати часов. За каким чертом я сижу тут и размышляю о морали? – подумал он и посмотрел в иллюминатор. За окном простиралась звездная ночь. – Странно все-таки распоряжается нами жизнь. Я сижу в боевом роботе на Нортвинде, куда так стремились и мой отец, и мой дед. Их внуку удалось вернуться на родину, но с какой целью!»

Лорен прекрасно понимал, что уснуть ему не дают мысли о задании, которое доверил ему Сун-Цу. Великий канцлер послал его сюда с целью заставить Горцев отойти от Дэвиона. После этого они будут уничтожены. Так задумал Сун-Цу, и это должно быть сделано. Лорен все понимал и не отказывался от своей роли, но почему же у него так муторно на душе?