Остров Русь (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 30

— И меня тоже так?..

— Не, с тобой проще, ты ведь в том же бульоне вариться будешь.

Совсем некстати я вспомнил рыбацкий термин «двойная уха».

Повозка со Стасом, обогнав процессию, приблизилась к помосту. Двое нубийцев помогли ему спуститься на землю, а затем под барабанную дробь взойти по ступеням. Жрец уже соскочил вниз и запалил костер, над которым был подвешен огромный котел. Мгновенно занявшись, пламя принялось жадно лизать его днище.

— Братья-египтяне, — пискнул Стас сверху. Потом набрал в легкие побольше воздуха и начал снова, но регистром ниже, а потому весомее:

— Братья-египтяне! Настанет день, и вы сбросите со своих натруженных плеч ненавистное иго фараонов! Победоносная рука истории беспощадно сотрет их гнусные имена со страниц… — Он замялся, видно, забыв, с каких страниц. Братья-египтяне, открыв рты, тупо смотрели на него в ожидании. — Со страниц… — повторил Стас, а потом решительно тряхнул головой и закончил: — Вообще сотрет!

Стебелек укропа вылетел у него из-за левого уха, и Гопа, который, сменив нубийцев, уже снова забрался наверх, аккуратно приспособил стебелек на прежнее место. Не обращая на это внимания, Стас возобновил речь:

— Время все расставит по своим местам, и пирамиды, которые вы строили своими мозолистыми руками, станут национальными музеями. И ваши внуки, внуки простых крестьян и ремесленников…

— Кончай пропаганду, — перебил его жрец, — кипит уже. Пора. — С этими словами он высыпал на Стаса горсть соли и, пихнув в спину, столкнул его в котел.

Толпа ахнула, я зажмурился, судорожно засунул руки в карманы и щелкнул переключателями оживителей. Может быть, рановато, Стас еще и свариться-то не успел, но очень уж мне его было жалко.

— Слава тебе, Ра, высокий могуществом, ставший сам, не имевший матери, — нараспев затянул Гопа. — Растут деревья по воле твоей, и родит пищу поле. Покорны тебе небо и звезды. Корона крепка на челе твоем, подчинены тебе смертные, подвластны и боги. Вкуси же даров наших и будь милостив к нам отныне. Ладно?

И тут из котла высунулся Стас. Держась за края котла, он потряс головой, вытряхивая масло из ушей, и обиженно заорал:

— Придурки, горячо ведь!

Я обрадовался: значит, как я и надеялся, пока оживители включены, Стас в безопасности. Вот только египтяне уже начали на него таращиться и перешептываться. А Улик, разинув рот, прошептал:

— Молодец, достойно держится.

— Стас, замри, все представление портишь! — крикнул я по-русски.

— Не буду я больше нырять в это масло! — возмутился Стас. — Оно невкусное!

— Ныряй, оживители выключу! — пригрозил я.

— Я тебе это припомню! — пообещал Стас, но пальцы разжал и исчез.

— Все-таки сварился, — с сожалением сказал Улик через минуту.

Из паланкина выглянул Неменхотеп.

— Достаточно, — крикнул он. — Вытаскивайте. А этого, — кивнул он в мою сторону, — сюда, поближе.

Меня подвели вплотную к подмосткам. Стаса достали и положили на землю. Валящий от одежды пар и разваренные овощи придавали ему вполне приготовленный вид. За спиной раздался горький девчоночий плач, и я узнал голос Хайлине. А Стас старательно жмурился, видно ожидая, когда я произнесу заклинание. Я картинно взмахнул руками и продекламировал:

Стас передернул плечами и сел.

Люди вокруг истошно заголосили и рухнули на колени.

Стас гордо оглядывался вокруг, так, словно действительно восстал из мертвых.

— О Осирис, ты — бог могучий! — заорал Гопа, возбужденно прыгая вокруг нас. — Нет бога, подобного тебе! Как сам ты воскрес после битвы с Сетом, так и слуги твои легко возвращаются к жизни! — Он явно решил использовать сотворенное нами чудо в целях укрепления своей религиозной власти.

Кто-то схватил меня за руку. Я обернулся. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, передо мной стоял Неменхотеп.

— Прости мне мое неверие, верный слуга Осириса, — забормотал он заискивающе, — я был не прав. Осознал. Раскаиваюсь. Забудем прошлое и станем друзьями. Давай лечи меня.

И тут я по-настоящему разозлился.

— Э нет, фашист! — закричал я. — Все не так просто! Ты оскорбил верного слугу Осириса, и теперь мое заклинание не подействует, пока ты сам не искупаешься в кипящем масле!

— Да брось ты, — проникновенно сказал фараон, — давай так, без масла, а? Попробуем?

— Ну давай попробуем, — мстительно усмехнулся я и, сунув руки в карманы, выключил дистанционные блоки. — Стас, дай ему браслеты, — обернулся я к брату.

Тот снял с рук еще горячие браслеты и протянул их фараону. Неменхотеп подул на них и проворно натянул на запястья.

— А как застегиваются? — кротко заглянул он мне в глаза.

Я застегнул браслеты.

— Ну давай, говори заклинание, — поторопил фараон.

Что ж, пожалуйста. Как и в прошлый раз, я взмахнул руками и возвестил:

Фараон замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Потом неуверенно кашлянул и тут же зашелся в болезненном приступе.

— То-то, — сказал я. — Лезь в котел.

Стас злорадно засмеялся.

— Классно, Костя, — сказал он по-русски. — Так ему!

Неменхотеп затравленно огляделся. И его взгляд остановился на отоспавшемся благодаря пастилке Толяро военачальнике.

— Доршан, — позвал он. — Подь сюда.

Тот подскочил к нам и сразу вполголоса спросил меня:

— У тебя этих штук больше нету, а? Так спалось славно! Хочешь, на дротик поменяемся? Наконечник, между прочим, не бронзовый, а золотой…

— Кончай базар, — прикрикнул Неменхотеп, и Доршан вытянулся в струнку. — Слушай сюда. Я сейчас в котел прыгну, а этот, — фараон ткнул меня пальцем в грудь, — должен меня оживить. Понял?

— Так точно!

— Вот если я не оживу, обоих четвертуешь. Ясно?

— А чего тут неясного? — расслабился Доршан.

— Разговорчики!

— Так точно! — вновь встал по стойке смирно воевода. — Ясно! Четвертуем, как два пальца обмочить!

— А ты понял? — обратился фараон ко мне с угрозой в голосе.

— Лезь, — отрезал я непреклонно. — И быстрее, а то передумаю.

Вновь отбросив неуместную спесь, он жалобно попросил:

— Еще минутку можно? Одну?

— Ну давай, — смилостивился я. — Что там у тебя?

Взмахом руки фараон подозвал к себе раба-нубийца.

— Сейчас я прыгну туда, — указал он на котел.

— Туда? — не поверил своим ушам нубиец.

— Туда, туда, раб бестолковый, — нетерпеливо похлопал себя по ляжке фараон. — А вы меня через минуту вытащите. Уяснил?

— Через минуту? — переспросил нубиец.

— Маловато будет, — глумливо улыбаясь, встрял Стас. — Не успеешь свариться, не подействует. Две минуты.

Неменхотеп скрежетнул зубами, но тут же послушно переинструктировал нубийца:

— Через две минуты. Усвоил?

— Через две минуты? — снова переспросил тот.

— Да! Да! — заорал Неменхотеп в ярости. — Крокодилам скормлю!

— Через две минуты. Усвоил, уяснил, — подобострастно кланяясь, попятился перепуганный нубиец.

Фараон в сердцах плюнул и, бормоча проклятия и жалобы, полез по ступеням помоста.

А Гопа тут же подскочил к Доршану и что-то зашептал ему на ухо, опасливо косясь по сторонам.

Доршан наморщил лоб, соображая. Потом лицо его просветлело.

— Маршалом? — уточнил он.

— Тс-с, тише ты, болван! — зашипел Гопа.

Неменхотеп тем временем добрался до верха, обернулся к толпе, желая что-то сказать, открыл было рот, но потом просто махнул рукой и прыгнул.

Народ ахнул.

Но я не успел включить оживители, потому что за руки меня схватили два старых знакомых гвардейца из отряда Доршана, а сам он приставил острие своего копья к моему горлу.

Гопа, брызжа слюной, прошипел мне в лицо: