Откуда ты, Русь? - Парамонов Сергей Яковлевич - Страница 39

Вот это-то открытие гуннами возможности попасть в Крым вброд и явилось причиной всех дальнейших событий. Никакой неожиданной инвазии из-за Дона не было (были бы известия о боях и т.д.). Не было вообще пришельцев. Было нападение местного племени гуннов на местное племя «готов», но с неожиданного направления, что и дало возможность гуннам одержать полную победу. С этого момента «готы» в Крыму как реальная сила были уничтожены, а гунны необыкновенно усилились. Прокопий рассказывает далее, что часть гуннов, а именно утигуры, вернулась, но на возвратном пути (см. непременно карту) наткнулись на изолированную группу «готов» на перешейке Керченского полуострова. «Готы», как рассказывает Прокопий, образовали на узком перешейке заграждение (сплошное) из щитов и собирались дорого продать свою жизнь. Хотя они и понимали, что одолеть гуннов не могут, ибо те превосходили их численностью, но они были в ловушке и иного выхода не было. Со своей стороны и гунны понимали, что в сущности не из-за чего идти в смертный бой. Дело кончилось миром. Было решено, что гунны и «готы» поселятся на равных правах, как одно племя, но, очевидно, из-за недостатка места решили переправиться всем на противоположный берег Кавказа и там поселиться, что и было сделано. Так оказались «готы-тетракситы» на Кавказе. В результате всего этого почти весь Крым попал в руки гуннов, а «готов» там оставалось лишь незначительное число в самих горах. Этим самым равновесие политических сил было нарушено и начались большие перемены в области северного Причерноморья.

Таким образом, никакого удара гуннов из-за Дона не было. Дон был придуман, чтобы как-то понять неожиданное появление гуннов. Это был чисто местный конфликт, приведший, однако, к крупным политическим изменениям.

Следует обратить особое внимание на совершенно отчетливое заявление Прокопия (и притом неоднократное), что гунны в древности назывались киммерийцами. На это никто не обратил должного внимания, хотя Прокопий настоящий историк, к тому же живший не так ух далеко от времени наступления гуннов. Киммерийцы, как мы знаем, жили в области Азовского моря издревле. Поэтому Керченский пролив и назывался Боспором Киммерийским. Если они жили там еще до нашей эры и отмечены Птоломеем еще во II в. в данной области, мы избавляемся от двух загадок: 1) внезапность появления гуннов (неизвестно откуда) и 2) откуда они родом.

Вместе с тем гунны не исчезают бесследно после смерти Аттилы. Прокопий разборчиво говорит, что гунны делились на утригуров и кутригуров, но почти все авторы древности указывают, что именно болгары делились на эти два племени. Иначе сказать, гунны и болгары – это одно и то же. Поэтому после распада империи Аттилы гунны не испарились, а остались жить, будучи представлены главным образом «болгарами». Болгары же появились в Европе задолго до того, как это принято думать: еще имп. Константин Великий (306–337), чтобы защитить лучше Фракию от нападений болгар, выделил ее в особую провинцию и отдал под руководство специального военачальника.

Таким образом, события 375 г. имели совершенно иную основу: «готы» в Крыму и прилежащей области были местные жители, геты древности, племя негерманское. Гунны были также местные жители, но другого корня и враждовали с первыми. В прошлом гунны были киммерийцами, впоследствии же стали называться болгарами.

Вся проблема гуннов переносится совершенно в иную плоскость. И вряд ли прав новейший исследователь Альтхейм (1959–1960), считавший, что гунны – это эфталиты Ирана. Вопрос нуждается в полной ревизии и совсем с иных позиций, прежде всего не филологических.

Мы остановимся на этой работе Altheim. Die Geschichte der Нunnen, I–III), как на новейшей и, казалось бы, долженствующей подытожить наши знания на данный момент: в 3-томном труде это вполне реализуемо. При ближайшем ознакомлении оказывается, что это вовсе не история – это филологические экскурсы в область истории. Мы были вправе ожидать в труде с таким названием прежде всего систематического перечня всех дат, лиц, событий, которые играли существенную роль в истории гуннов. Ничего этого нет. Данные первоисточников о гуннах в Европе не даны и не приведены в порядок после критического анализа: все внимание уделено вопросу об эфталитах, т.е. откуда произошли гунны. Вопрос, конечно, важный, но еще более важно знать, что и как сделали гунны. Об этом решительно ничего нет. История игнорируется совершенно. Напрасно вы будете искать в трехтомном труде данные о вождях гуннов, хронологию их побед и поражений, допытываться о ходе инвазии на запад, о государстве Аттилы, о роли негуннских племен в создании гуннской империи, о влиянии вообще гуннов на Европу и, наконец, о том, как государство их пало и что от него осталось.

Поражает полное отсутствие археологических данных и пренебрежение ими. Альтхейм имел полную возможность привлечь к сотрудничеству и археологов, но этого он не сделал. Несмотря на то, что передвижение гуннов началось с 375 г. и остановилось со смертью Аттилы в 453 г., т.е. развивалось по крайней мере 78 лет, о «гуннской культуре», как об археологической основе, не сказано ни слова.

Мы располагаем сообщениями о медалях, монетах Аттилы, находками, считаемыми за «сокровища Аттилы», и иными материалами, характеризующими культуру гуннов, но о них – ни слова, все сводится к филологической эквилибристике, которую порой даже трудно принять за науку. Если бы труд носил заглавие «Филологические заметки к вопросу о гуннах», мы не возражали бы, но в данном труде истории вообще нет и трудно понять, почему Альтхейм выбрал такое претенциозное и неудачное заглавие.

Между тем несомненно, что памятники материальной культуры могут дать для истории гуннов гораздо больше, чем филология. Говорят, что культура номадов очень однообразна. Это верно лишь отчасти. И вовсе неверно в приложении к гуннам, о которых мы знаем, что вожди их имели постоянные ставки, значительные архитектурные сооружения и т.д.

Все это оставлено Альтхеймом в стороне. Его исследования построены на чрезвычайно узкой базе. Он не понимает того, что филология может играть в разрешении вопросов только вспомогательную роль, без истории и археологии его филология – пустая забава, облеченная в тогу науки.

В состав империи Аттилы входили самые разнообразные народы, в т. ч. и оседлые. Все они, будучи подчинены гуннам, находились в постоянной связи и не могли до известной степени не сливаться в один общий котел. Не следует и забывать, что государство гуннов было на стоящим государством, а не беспорядочной ордой номадов. Трудно представить, чтобы они обходились без собственной монеты или какого-то эквивалента.

Из данных Приска мы знаем, что у Аттилы была какая-то письменность: имелись, например, списки беглецов, которых разыскивал Аттила и требовал их возвращения от Рима и Византии. Несомненно, что эта письменность существовала не только для списков беглецов. Чтобы управлять судьбами Европы, притом в течение стольких лет, нужна была организация, и она была.

Наконец, в «Истории гуннов» нельзя обойти молчанием и период упадка, который длился очень долго. Еще в 791 г. в одной из хроник сказано, что река Энс служит границей между баварцами и гуннами. Стало быть, влияние гуннов сказывалось еще в конце VIII в. И об этом в упомянутой книге – ни полсловечка. Естественно, что при таком положении дела мы долго еще не будем знать, кто такие были гунны и что они сделали. Мы нуждаемся в истории, а не в жонглировании слогами и звуками, которое ни на шаг не продвигает нас по пути знания. Книга Альтхейма – показатель упадка науки.

Вернемся, однако, к событиям 375 г. и ближайших годов. Когда «готы» в совершенной панике ринулись на север, атакованные с тыла, гунны, а именно кутригуры, последовали за ними и вскоре оказались в непосредственной близости к устью Днепра.

Здесь начиналась основная область «готов» Германариха, которая, по Иордану, занимала всю Скифию и Германию. Нет никакого сомнения, что Иордан преувеличил силы Германариха во много раз по сравнению с действительностью.