В Лесах Ада (ЛП) - Сандерсон Брэндон - Страница 3

— Дитя? — позвала Сайленс.

Себруки повернулась к ней и улыбнулась. Как сильно она изменилась за год. Когда-то Сайленс могла поклясться, что этот ребёнок больше никогда не улыбнётся. Первые три месяца на постоялом дворе Сербуки просто смотрела на стены.

Где бы Сайленс её не оставляла, девочка подходила к ближайшей стене, садилась и молча глядела на неё весь день. А глаза были пустые, как у духов…

— Тётя Сайленс? — спросила Себруки. — С вами всё в порядке?

— Со мной всё хорошо, дитя. Просто мучают воспоминания. Ты… теперь чистишь свинарник?

— Стенки нужно хорошенько отскрести, — сказала Себруки. — Хрюшки тоже хотят быть чистыми. Ну, по крайней мере, Джером и Иезекииль точно. Остальных, похоже, это не волнует.

— Не обязательно так тщательно вычищать их, дитя.

— Мне нравится этим заниматься, — ответила Себруки. — Становится лучше. Это всё, чем я могу помочь.

Что ж, лучше чистить стены, чем безучастно пялиться на них весь день. Сейчас Сайленс была счастлива, что хоть что-то занимает ребенка. Пускай чистит, лишь бы пока не заходила в общий зал.

— Думаю, свиньи будут довольны, — сказала Сайленс. — Давай ещё тут приберешься немного?

Себруки посмотрела на неё.

— Что-то случилось?

Тени, как же она наблюдательна.

— В общем зале некоторые не стесняются в выражениях, — сообщила Сайленс. — Я не хочу, чтоб ты набралась от них сквернословий.

— Я уже не ребёнок, тётя Сайленс.

— А кто? — ответила Сайленс твёрдо. — И будешь слушаться. Не думай, что я не отшлёпаю тебя по заднице.

Себруки закатила глаза, но, тем не менее, приступила к работе и начала напевать. Сайленс иногда использовала бабушкин метод воспитания, когда говорила с Себруки. На строгость девочка реагировала нормально. Иногда даже казалось, что она этого и ждала… Возможно, ей казалось это признаком того, что кто-то держит ситуацию под контролем.

Как же Сайленс хотелось, чтобы она уверенно, по-настоящему контролировала ситуацию. Ведь она Фоскаут — такую фамилию взяли ее дедушка с бабушкой. В своё время они наряду с другими отважными первопроходчиками решились покинуть Родину и отправились на исследование континента. Да, она — Фоскаут. Но будь Сайленс проклята, если кто-либо узнает, какой абсолютно бессильной она чувствовала себя большую часть времени.

Сайленс пересекла задний двор таверны, заметив Уильям Энн на кухне, готовившую порошок, чтобы растворить в пиве. Она прошла мимо неё и заглянула на конюшню. Неудивительно, Честертон говорил, что они уедут после ужина. В то время как большинство людей искало ночлег в относительной безопасности постоялых дворов, Честерстон со своей бандой привык ночевать в Лесах. Даже в окружении духов им будет гораздо комфортнее в самодельном лагере, чем в кровати постоялого двора.

В стойлах, старый конюший Доб только что закончил чистить лошадей. Он не поил их. Сайленс распорядилась не делать этого до последнего.

— Молодец, Доб, — похвалила Сайленс. — Может отдохнешь пока?

Он кивнул в ответ и пробормотал:

— Спасибо, мэм.

Как и обычно, Доб вышел на крыльцо и достал трубку. Конюх не блистал умом, он не имел ни малейшего понятия, чем на самом деле занималась Сайленс на постоялом дворе. Но он работал на неё ещё до смерти Уильяма и был самым преданным человеком из всех, кого она смогла бы найти.

Сайленс закрыла за ним дверь. Затем сходила в комнатку в дальней части конюшни, которую постоянно держала под замком, и принесла оттуда несколько мешочков. Проверив каждый в тусклом свете, сложила их на столе конюха, потом подняла седло и водрузила его на спину лошади.

Женщина почти закончила седлать, когда дверь тихонько распахнулась. Она замерла, сразу же вспомнив о мешочках на столе. Почему она не засунула их в свой передник? Растяпа!

— Сайленс Фоскаут, — произнёс вкрадчивый голос с порога.

Подавив стон, Сайленс повернулась, встретившись лицом к лицу с визитёром.

— Теополис, — сказала она, — ты ведь знаешь, что лазить по чужой собственности, да ещё принадлежащей женщине — очень нехорошо. Я вышвырну тебя за такое посягательство на мою территорию.

— Сейчас, сейчас. Это скорее похоже на… как та лошадь, что лягает человека кормящего её, хммм?

Долговязый Теополис опёрся о дверной косяк, сложа руки на груди. Он носил простую одежду без каких-либо отличительных знаков его ранга. Сборщик налогов форта зачастую не хотел, чтобы каждый встречный знал о его профессии. Чисто выбрит, на его лице всегда находилась одна и та же покровительственная улыбка. Одежда на нём была слишком чистой и новой, чтобы принадлежать человеку, который живёт в Лесах. Но он ни какой-нибудь щёголь, и далеко не дурак. Теополис был опасен, но не так, как остальные, — он представлял угрозу совершенно другого рода.

— Зачем ты здесь, Теополис? — спросила она, укладывая седло на спину последнего скакуна — фыркающего чалого мерина.

— А зачем я обычно прихожу к тебе, Сайленс? Хммм, наверное, ради твоей весёлой мордашки, а?

— Я за всё рассчиталась.

— Это потому, что ты по большей части освобождена от налогов, — сказал Теополис. — Но ты не заплатила мне за партию серебра за прошлый месяц.

— В последнее время дела шли не очень удачно. Я заплачу.

— А болты для твоего арбалета? — спросил Теополис. — Не понятно, то ли ты делаешь вид, что не помнишь, сколько стоит каждый наконечник для болтов, то ли?.. Хммм, а запасные секции, что пришли тебе на ремонт серебряных колец-укреплений?

От его скулящего акцента она брезгливо морщилась, продолжая застегивать пряжки на седле. Теополис. Тени, что за день!

— Боже правый… — вымолвил Теополис, обойдя ухоженную лошадь. Он взял один из мешочков. — Тааак, а это еще что у нас такое? Уж не болотный ли сорняк? Я слышал, что он светится ночью, если на него посветить правильным светом. Это и есть один из тайных секретов Белого Лиса?

Сайленс выхватила у него мешочек.

— Не произноси этого имени, — прошипела она.

Он усмехнулся.

— У тебя на примете «вознаграждение»! Прелестно. Мне всегда было любопытно, как же ты их выслеживаешь. Делаешь в мешочке отверстие, цепляешь под седло, содержимое капает на землю и оставляет светящийся след? Так? Дааа… так ты можешь долго за ними идти, а потом и грохнуть подальше от сюда. Так ты и отводила подозрения от маленького постоялого двора?

Да, Теополис был опасен, но она нуждалась в ком-то, кто мог бы получать вознаграждения за неё. Теополис был крысой и, как все крысы, знал лучшие дыры, кормушки и закоулки. У него были связи в Ластпорте, он забирал деньги будто на имя Белого Лиса. Сайленс же никак не упоминалась.

— Знаешь, в последнее время я испытываю соблазн сдать тебя, — сказал Теополис. — Множество искателей приключений делают высокие ставки, гадая, кто же такой Белый Лис. Банк уже собран большой. С этими знаниями я мог бы стать богатым человеком, хммм?

— Ты уже богат, — огрызнулась она. — Ты, конечно, не подарок, но совсем не идиот. Десять лет всё было нормально. Только не говори мне, что ты променяешь богатство на небольшую известность.

Мужчина улыбнулся, но возражать не стал. Он оставлял себе половину того, что она получала с каждого вознаграждения. Для Теополиса это было прекрасной сделкой. Он ничем не рисковал, и Сайленс знала, что это как раз то, что ему нужно. Все-таки он гражданский, а не охотник за головами. Один-единственный раз она видела, как Теополис убил человека, да и то только потому, что тот не смог дать отпор.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, Сайленс, — рассмеялся Теополис. — Действительно слишком хорошо. Ну и ну! Вознаграждение! Интересно, за кого на этот раз. Я должен взглянуть на него в общем зале.

— Даже не вздумай! Тени! Думаешь, что лицо сборщика налогов не спугнет их? Поэтому ты никуда не пойдешь, чтобы ничего не напортить.

— Тише, Сайленс, — сказал он, всё ещё усмехаясь. — Повинуюсь твоим правилам. Лишний раз я здесь не показываюсь, чтобы не навести на тебя никаких подозрений. В любом случае сегодня я не могу остаться, я просто пришёл, чтобы сделать тебе предложение. Только теперь оно, вероятно, не понадобится! Ах, такая жалость. И это после всех неприятностей, что я пережил ради тебя, хммм.