Щербатый талер - Федоренко Андрей - Страница 14

-   Не может быть! - Обиделась за подругу Оксана. - Катин папа не стал бы держать у себя фальшивую монету.

-      Возможно. Ну, вот такая история, - неожиданно закончил отец. - Стемнело совсем, и мошки нас загрызли, и дымокур наш погас.

-   Это все? - В один голос воскликнули Чэсь с Михалем.

-   Вот так всегда! -Оксана от обиды даже отодвинулась от отца на край лавочки. - Третий раз берешься рассказывать, и все что-то мешает!

Отец удивился:

-   Это, правда, все, что я знаю.

-   Не все, мы и того не знаем! - Возразила Оксана.

-  Так спрашивайте, я постараюсь ответить.

Чэсь с Михалем начали перешептываться.

-   Скажите, а где сейчас те две монеты и береста? - Вдруг спросил Дмитрок.

Отец рассмеялся:

-       А, вон оно что! Сами, значит, решили попробовать? Что ж, попробуйте... Только знайте - непросто вам будет, поэтому начинайте готовить себя к возможным горечи и разочарованиям...

-    Лучше научи, папа, что нам прежде всего делать? - сказала Оксана.

-      Прежде всего, когда приедешь в Минск, узнай у Катиного папы, откуда у него этот талер, не фальшивый ли он. Потом у вас, в Поплавах, в школьном краеведческом уголке, насколько мне известно, хранится копия бересты...

-   У нас? Здесь? - даже не поверил Михаль.

-   У вас или в городском краеведческом музее. Там все сотрудники знают об этой истории.

-   А монеты?

-   Должны быть и копии монет. Дел тем, что перед войной из Ленинграда в наш Минский архивный музей были переданы эти два талера и точная копия бересты - от самой бересты, конечно, уже ничего не осталось. А из Минска копии    рассылались    во   все    краеведческие    музеи,    которые делали запросы.

-   Неужели так просто все? - Поразился Чэсь.

-   Если было бы просто, эту тайну давно раскрыли бы, - заметил отец, - а так с каждым годом, с каждым десятилетием все вертится, словно колесо: не хватает самого главного - третьей монеты. Где потерял или спрятал ее раненый француз - кто знает...

«Я знаю! Она у меня в кармане! " - Чуть не вскрикнул Чэсь. Во время всего вечера он хотел признаться в этом, похвастаться своей находкой. Но каждый раз он чувствовал на своем локте   твердое,    решительное   пожатие  Михаловой    руки.

«Молчи» - значило пожатие.

-   В крайнем случае, - продолжал отец, - если вас постигнет неудача в школьном или краеведческом музее, могу посоветовать вам вот что. Я уже рассказал Оксане - заведующим в Минском архивном музее работает знакомый Оксаниного учителя истории, Бориса Григорьевича. Я могу позвонить ему или написать записку, Оксану пустят в архивный музей, она посмотрит все своими глазами и выпишет, что нужно.

-   А не могли бы мне на время дать эти монеты? - Спросила Оксана.

-Если только на месте, в архиве, под наблюдением заведующего... Ага, и еще! -Схватился отец-Я забыл сказать вам, что настоящий талер остался только один-другой пропал во время войны, осталась лишь копия.

-   Как... исчез?!

-    Да, очень просто. Мало ли что пропадало из наших музеев и во времена оккупации, и после оккупации... Вот видите, - заключил отец, - какие препятствия вас ждут? Если даже допустить самое невероятное: что у Оксаны настоящий талер, второй - в архиве - все равно не хватает третьего.

Чэсь с Михалем едва сдерживались, чтобы сейчас же не спеть, не закричать, и не заплясать от радости. Теперь они знали все.

Глава 18

« Ск аз о чки»

Вдруг кто-то кашлянуву темноте, потом раздался голос:

-  Сказочки рассказываете, Иваныч?

Оксана от неожиданности невольно вскрикнула. Ребята вскочили на ноги.

От забора отделилась фигура, шагнула ближе. Все, узнав, вздохнули с облегчением. Это был дед Макар. Как он умудрился так тихо подойти, что никто не услышал? И сколько времени стоял так, молча, слушая? Зачем ему это?

-  Что же вы детей испугали, - недовольно сказал отец.

-  Детей? Это хорошие дети...

Дед Макар покосился на парней. Видимо, ему хотелось рассказать про угнанный «телевизор». Но промолчал. Присел на корточки, отыскал в потухшим дымокуре кусочек коры, долго дул на нее. Добился-таки искорки, прикурил. В огоньке сигареты на миг блеснули его глубокие глаза.

Оксана прижалась к отцу.

-    Слышал я, - проговорил дед, попыхивая дымом дешевой сигареты. - сказочка все это... Зачем морочить малым голову? Пусть бы лучше работу какую делали, родителям помогали... Польза была бы и не шатались бы где попало.

-   Сказочки? - Переспросил отец. - Вот такой же мальчик, как эти, из-под Борисова, как-то заметил птицу, которая носила в свое гнездо что-то блестящее. В гнезде оказалось груда монет шестнадцатого века - прусских, польских и российских. Второй такой же мальчик - с Новогрудчины - случайно копнул землю палкой и наткнулся на клад польско-литовских монет семнадцатого века. Вот вам и сказочки.

-   Так и у нас копают, как кроты, - а что толку? Одно, не дают землице покоя... Вот она и родить перестает, земля наша.

-      Что вы, дед Макар - возразила Оксана. - Наоборот! Земле чужого не надо, она выталкивает из себя различные камни, железо... Правда же, папа?

Но отцу, видимо, не очень хотелось вступать в полемику с незваным гостем. Он неохотно подтвердил:

-   Правда... Все, дочка, пора спать, - и поднялся.

-   Грех землицу трогать, - гнул свое дед. - Роют, роют. Каждое лето - а чего роют, что ищут? Все чего-то не хватает людям. А я так думаю: если бы было что, в землице нашей, давно нашли бы. Правильно я понимаю?

Никто ему не ответил.

-   Иванович! - Обратился вдруг дед к отцу. - Вот вы, я знаю, обижаетесь на меня. Поговорить не хотите. Детям и то внимание оказали, а я, значит, ничего не понимаю, старый пень... Так, выходит?

-   Нет, не так, - ответил отец. - Если бы вы не стояли втихаря у забора, а подошли к нам, и вы послушали бы. Да вы и так слушали...

-   Обижаешься, - повторил дед. - А за что? Забор вашей матери сделал? Сделал. Дровами помог? Помог. Рыбкой, грибами...

-   За это я вас уважаю, - сухо ответил отец, - а обижаюсь немного только за одно: вы делаете все это, а потом похваляетесь всему поселку, который вы хороший.

-   А как же иначе? -Удивился дед Макар. - Я же старый, вот и люблю поговорить. И вы, Иванович, будете старым, и они, дети... Тогда увидите, что за радость.

-   Спокойной ночи, - бросил отец. - Пойдем, Оксана. Отец пошел во двор.

Чэсь бросился, перед калиткой поймал за руку Оксану и шепнул:

-   Выйди завтра на улицу... Мы покажем тебе шалаш. У нас есть третья монета!

Глава 19

Планы

День обещал быть приветливым.

На чистом синем небе ни облачка. Солнце поднялось уже довольно высоко, а на траве, на стволах деревьев, на листьях - все еще роса. Сияет, переливается, вспыхивает в лучах мириадами звезд-капелек по всей пойме. В низинах, около приречного кустарника, еще синеют остатки ночного тумана.

Тихая, медленная, полусонная вода Березины плещется о берег. От реки веет утренней свежестью. То тут, то там слышатся тихие звуки: чпок! буль! чпок! - Словно кто-то бросает в воду маленькие камешки. Это небольшие рыбки охотятся на насекомых. Недогадливая мошкара толчется над самой водой серыми облаками, радуется солнцу, утру и даже не подозревает, что служит кому-то всего лишь завтраком...

Чэсь с Оксаной остановились на обрыве, под самыми ольхой и дубом.

-   А теперь посмотри внимательно, - сказал Чэсь. Оксана огляделась:

-   Ну и что? Давай, веди. Где ваш шалаш?

- А мы пришли. Он над твоей головой.

- Там? На деревьях? Вот это здорово... В жизни никогда не догадалась бы.

Вверху, в кронах деревьев, что-то зашуршало.

-   А как взбираться? - Спросила Оксана.

- По    этой    кривой    ольхе.    Хочешь,    подсажу? - Покраснев, предложил Чэсь.

Девочка сердито сверкнула на него глазами:

-   Еще чего!