1356 (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 41

- Спать, так спать.

До рассвета.

Отец Маршан положил на плечо Роланду руку:

- Ты прав, сын мой. Она – твоя пленница, и твой долг защищать её. Однако тебе следовало бы быть осмотрительнее.

- В чём?

- Здесь властвует граф. Здесь он устанавливает правила. – священник улыбнулся, - Впрочем, Господь с ним. Ты же понимаешь, что пленницу тебе должно передать нам?

- Пленницу? Она заложница, отче.

Отец Маршан поколебался несколько секунд:

- Что ты знаешь о ней, сын мой?

Роланд нахмурился:

- Ну, она низкого происхождения и замужем за Ле Батаром. Пожалуй, всё.

- Тебе она по душе, не правда ли?

Роланд замялся, затем вспомнил, что обязался говорить правду:

- Поначалу она мне не понравилась, отче, но потом… В ней есть стержень, да и ума не занимать. Да, по душе, отче.

- Она околдовала тебя. – твёрдо заявил отец Маршан, - и вины твоей в том нет. Она отлучена от церкви и приговорена к костру за ересь. Её сожгли бы. Помешал Ле Батар. Оказавшись на свободе, она, подстрекаемая сатаной, убила доброго пастыря, изобличившего её мерзостные связи с нечистым. Ты понимаешь, сын мой, что нельзя позволить ей разгуливать на воле, смущая умы и распространяя заразу ереси. Церковь приговорила её.

- Я поклялся защищать её. – мрачно произнёс Роланд.

- Вступление в Орден освободило тебя от любых клятв.

- Она кажется вполне честной женщиной.

- Кажется, сын мой. Именно кажется. Дьявол всегда рядит порок в белые одежды и прячет злобу за медоточивыми речами. Эта женщина запродалась сатане, как и её муж. Они оба еретики, оба отлучены.

Зеленоглазый повернулся к слуге, вынырнувшему из прохода, принял у него ястреба. Натянув кожаную перчатку, посадил птицу на руку:

- Тебе известно, Роланд, зачем еретики наведывались в Монпелье?

- Женщина говорила, что они сопровождали английского монаха, направленного в Монпелье закончить обучение.

Улыбка зазмеилась на тонких губах отца Маршана:

- Она солгала тебе, сын мой.

- Солгала?

- Да. Её муж ищет «Ла Малис».

- Не может быть!

- По моим предположениям, до них, видимо, дошли какие-то слухи, что святое оружие может быть в Монпелье.

Роланд покачал головой:

- Глупость какая… В Монпелье «Ла Малис» никак не может оказаться.

Отец Маршан напрягся:

- Не может? Почему?

- С другой стороны, - задумчиво продолжал Роланд, - У них могут быть более свежие, более полные сведения, чем те, которыми обладаю я…

- Нам стало известно, что «Ла Малис» в Матаме. К сожалению, мы не нашли там ни меча, ни следа, который бы мог к нему привести.

- В Монпелье-то вряд ли. – неуверенно заметил Роланд, - Её бы вернули на положенное место.

- Положенное место? – осторожно повторил священник, поглаживая пальцами мягкую кожу колпачка на головке ястреба.

Роланд скромно улыбнулся:

- Моя матушка, благослови её Господь, происходит из старинного рода графов Комбре. Они были великими воинами, но один из них избрал духовную стезю, пойдя в монахи. Жюньен, так его звали. Семейное предание говорит, что ему явился святой Пётр и вручил меч, сказав, что только человек, соединивший в себе качества святого и воина, может стать хранителем «Ла Малис».

- Святой Жюньен?

- Да. О явлении ему святого Петра упоминают редко. Шире известен другой эпизод жития: Жюньен сладко спал в голом поле, а вокруг бушевала метель без вреда для подвижника…

Отец Маршан до боли стиснул его плечо и прерывисто спросил:

- Где… где он похоронен?

- В Нуайе, в бенедиктинской обители, отче.

- Нуайе? Где это?

- Это под Пуатье, отче.

- Благослови тебя, Господь, сын мой!

Роланд расслышал радость в голосе зеленоглазого и забеспокоился:

- Я не уверен, отче, что «Ла Малис» там.

- Но может быть, сын мой. Может быть!

Отец Маршан умолк, пропуская слугу с ночным горшком.

- Такой след лучше, чем ничего, ведь мы понятия не имеем, где её искать, вот в чём дело. Есть надежда, что проклятый Ле Батар знает местонахождение реликвии. – заговорил он вновь, когда служка скрылся в боковом коридоре, - Поэтому надо точно выяснить, что привело еретиков в Монпелье.

Он погладил ястреба и, приподняв руку с сидящей на ней птицей, ласково сказал:

- Скоро, дорогуша. Скоро мы снимем с тебя колпачок.

- Зачем? – полюбопытствовал Роланд.

Глухая ночь, замок, для охоты с ястребом как будто не время и не место?

- Птица – калад. – ответил отец Маршан.

- Калад?

- Не просто калад. Обычные калады зрят хворь в человеке, - с затаённой гордостью поведал зеленоглазый, - А эту птицу Господь одарил талантом различать правду и ложь.

Он покосился на Роланда:

- У тебя усталый вид, сын мой.

Роланд потёр глаза:

- Да. Я плохо спал последние несколько ночей.

- Иди отдохни, сын мой. Выспись.

Отпустив Роланда, отец Маршан жестом подозвал остальных рыцарям Рыбака, терпеливо ожидающих в конце коридора:

- Приведите еретичку и её сына.

Он открыл ближайшую дверь, вошёл и осмотрелся. Это была крохотная каморка, заставленная винными бочонками, теснящимися вокруг стола. Шагнув к нему, священник смёл со столешницы кувшины, воронки, кубки и приказал:

- Свечи принесите! – он погладил ястреба, - Моя дорогуша голодна? Ничего, скоро насытишься.

Робби втолкнул в комнату Женевьеву, судорожно стягивавшую на груди обрывки платья.

- Вы, кажется, встречались с еретичкой ранее? – уточнил у Робби священник.

- Да, отче.

- Не только встречался, но и предать разок успел! – плюнула в лицо Робби Женевьева.

- Он посвятил себя Спасителю, - надменно изрёк отец Маршан, - А ты проклята перед ликом Иисуса.

Скалли затащил внутрь Хью и пихнул к столу.

- Свечи. – напомнил шотландцу зеленоглазый, - Позаимствуй парочку в зале.

- Хочешь разглядеть её получше, а? – осклабился Скалли, кивнув на Женевьеву.

- Иди. – поджал губы священник и повернулся к Робби, - На стол её. Будет сопротивляться, разрешаю поколотить.

Женевьева не сопротивлялась. Понимала, что Робби сильнее, не говоря уже о верзиле с костями в волосах, который приволок две свечи и установил их на бочки.

- Ляг на спину. – скомандовал Женевьеве отец Маршан, - как если бы ты была мертва.

Он видел, что пленницу бьёт дрожь. Она повиновалась, по-прежнему удерживая ладонями разорванный лиф. Священник развязал путы на ногах ястреба и пересадил птицу на грудь женщине. Когти вминались в кожу, и Женевьева всхлипнула.

- In nomine Patris, - нараспев произнёс отец Маршан, - et Filii, et Spiritus Sancti, amen. Во имя отца, Сына и Святого Духа, аминь. Роберт?

- Да, отче?

- Писца, к сожалению, у нас нет, поэтому, Роберт, прошу слушать внимательно показания грешницы и запоминать.

- Да, отче.

Священник обратился к Женевьеве, лежащей с закрытыми глазами и скрещёнными на груди руками:

- Грешница, ответь, зачем вы ездили в Монпелье?

- Провожали английского монаха.

- Зачем?

- Чтобы он мог учиться медицине в университете.

- То есть, по-твоему, Ле Батар проделал долгий и трудный путь в Монпелье ради того, чтобы помочь монаху?

- Томаса обязал его сеньор.

- Открой глаза. – велел священник.

Она исполнила приказ.

- Ответь мне, слышала ли ты о святом Жюньене?

- Нет.

Сидящий на груди у пленницы ястреб не шелохнулся.

- Ты отлучена от церкви?

Она помедлила, кивнула.

- И ты поехала в город, полный служителей церкви, ради жалкого монаха?

- Да.

- В твоих интересах говорить мне правду. – отец Маршан расшнуровал колпачок и снял его с головы ястреба, - Птица вещая. Она чувствует ложь.

Женевьева встретилась с ястребом взглядом и содрогнулась. Отец Маршан улыбнулся уголками губ:

- Итак. Ответь, грешница, зачем вы приезжали в Монпелье?

- Я же говорила, монаха сопровождали.

И её крик многократно повторило эхо.