1356 (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 24

Под Монпелье тракт стал оживлённее. Два десятка вооружённых неминуемо насторожили бы городские власти, поэтому основная часть отряда разбила лагерь в развалинах сгоревшей мельницы на холме западнее дороги. До ближайшей деревни было с километр. Больше человеческого жилья в долине не наблюдалось.

- Если через два дня нас не будет, - наставлял Карла Томас, - пошлёшь кого-нибудь выяснить, что случилось и тогда кличь подмогу из Кастильона. Отсюда носа не высовывать, сидеть тихо. Город близко.

Южный ветер доносил из Монпелье запах дыма.

- Если местные набредут, поинтересуются, что мы здесь делаем?

- Вы на службе графа Арманьяка, ждёте товарищей, а здесь остановились из-за того, что в городе цены за постой кусаются.

- Ясно. – кивнул Карл, - Будем сидеть тише воды, ниже травы.

В Монпелье отправились всемером: Томас, Женевьева с Хью, брат Майкл, два ратника и Гальдрик. Вечером они достигли городских ворот. Солнце низко висело над горизонтом, расчертив равнину с востока длинными тенями городских башен и церковных шпилей. С высоких стен светлого камня свешивались флаги. Одни несли изображение Богоматери, другие – алого круга на белом фоне. К стенам подступал обширный пустырь. Из бурьяна, которым он порос, поднимались обгорелые трубы очагов. У ближайшей копошилась согбенная старуха с повязанными чёрной лентой космами.

- Ты что, живёшь здесь? – подивился Томас.

Она ответила по-окситански, Галдрик перевёл:

- Жила, пока не пришли англичане.

- Англичане добрались сюда?

Оказалось, что в прошлом году принц Уэльский был под стенами Монпелье. Горожане загодя выжгли предместья, чтобы вражье войско не смогло укрыть среди домов стрелков и осадные машины.

- Спроси её, что она ищет в пепле? – приказал Томас.

- Хоть что-нибудь. – был ответ, - потому что потеряла всё.

Женевьева бросила погорелице монетку. В городе ударили колокола, и Томас, предположив, что это может быть сигнал затворять ворота, заторопился. До самого въезда тянулась череда возов, гружёных лесом, мешками, бочками, но Томас повёл своих людей прямо к воротам. Гальдрик развернул знамя с несущим сноп ястребом, старый флаг Кастильона, которым Хуктон пользовался в тех случаях, когда нежелательно было обнаруживать принадлежность к эллекинам или вассалам герцога Нортхэмптона.

- По делу, господин? – осведомился стражник у ворот.

- Мы – паломники.

- В городе запрещается обнажать меч, господин. – почтительно предупредил страж.

- Мы не собираемся драться, только молиться. Где можно остановиться, не подскажешь?

- Да много где. Прямо по улице езжайте, гостиниц полно. Но лучший постоялый двор – у церкви Сен-Пьер. Там на вывеске – святая Люсия.

- Лучший, потому что принадлежит твоему брату? – предположил Томас.

- Ах, если бы, господин. Шурину.

Томас засмеялся и вознаградил честность стражника монетой. Эллекины миновали арку и выехали на городские улицы. Следуя совету стражника, Томас вёл крохотный отряд прямо. Цокот копыт эхом отдавался от стен домов. Человечек, обряженный в красное с голубым, пыхтя и размахивая трубой, обогнал кавалькаду, на ходу крикнув Томасу:

- Опаздываю, чёрт!

Стражники тем временем начали закрывать ворота. Ездовым один из них рявкнул:

- А вам придётся ждать утра!

- Погоди-ка. – остановил его напарник.

Он углядел восьмерых конников, что есть духу мчащихся к городу:

- Кого-то из благородных нелёгкая несёт.

Над головами всадников развевалось белое знамя с зелёной лошадью, хотя на покрывавших доспехи чёрных жюпонах белела роза.

- А ну-ка, мужичьё, с дороги! – прикрикнул на возчиков первый страж.

- Эй, почему это вы их пускаете, а нас – нет? – возмутился кто-то из ездовых.

- Потому что вы – дерьмо, а они – повидло. – лаконично отозвался стражник, кланяясь приближающимся господам.

Один из всадников бросил на ходу:

- По делу!

Копыта простучали под аркой. Стражники переглянулись, сомкнули тяжёлые створки и заложили их засовом.

- А, да! Спасибо! – затихая, донеслось из арки.

Роланд де Веррек прибыл в Монпелье.

5

- Утверждение. – проревел доктор Люциус так громко, что его, вероятно, услышала рыба в водах Средиземного моря, плещущегося километрах в десяти южнее Монпелье, - Младенец, умерший некрещёным, тем самым обречён на адские муки, вечное проклятие и так далее. Вопрос: истинно ли данное утверждение?

Никто не ответил.

Доктор Люциус, облачённый в закапанную чернилами мантию доминиканского кроя, насупленно взирал на притихших студентов. Томасу расписали Люциуса, как самого толкового из учёных клириков университета Монпелье, и англичанин, прихватив брата Майкла, заглянул к доктору на лекцию. Люциусу была отведена аудитория, представлявшая собой кое-как отгороженный уголок крытой галереи монастыря Сен-Симон. Погода испортилась, и сквозь худую черепичную крышу просачивались капли дождя, собираясь на полу в лужицы. Доктор сидел на возвышении. Десяток студентов кутались в чёрные и синие рясы на стоящих в три ряда скамьях.

Доктор Люциус огладил густую бородищу, ниспадающую до заменяющей пояс верёвки:

- Чего языки проглотили, тупицы? Заснули? Или грапы вчера перебрали? Однажды вы станете священниками (храни, Господи, тогда нашу церковь!). Придёт к вам прихожанка, чадо которой скончалось до того, как вы успели окрестить его. Убитая горем мать, рыдая, будет вопрошать вас: ужели её дитя не узрит света спасения? И что вы ей ответите, а?

Студенты молчали. Доктор недовольно осведомился:

- Ну, хоть кто-то отверзнет уста?

- Я. – нерешительно произнёс длинноволосый юноша в потёртой студенческой шапочке.

- Мастер Кин? – плотоядно оскалился Люциус, - Рад видеть, что вы не даром проделали долгий путь из своей дикой Ирландии. Итак, что вы ответите потерявшей ребёнка матери?

- Скажу, что он попадёт в рай.

- Почему?

- Потому что если я отвечу иначе, она разнюнится ещё сильнее, а, видит Господь, нет ничего хуже плачущей женщины!

Люциус скривился:

- То есть, плевать вам, мастер Кин, истинно ли утверждение, ложно ли, только бы несчастная не ныла? Так вы понимаете обязанность пастыря утешать страждущих?

- Ну, не говорить же бедному созданию в лоб, что её кровиночка горит в аду? Ни в коем случае! В принципе, если мамаша хорошенькая, я могу утешить её и по-другому.

- Ваше милосердие воистину не имеет никаких границ. – кисло сказал доктор, - Тем не менее, повторяю: истинно ли моё утверждение о предопределённости ада некрещёному младенцу?

Бледный студент в чистенькой опрятной рясе прочистил горло, и его соученики дружно застонали. Очевидно, похожий на заморенного крысёныша молодой человек относился к неистребимому племени зубрил, на фоне которых блекнут скромные успехи их товарищей.

- Блаженный Августин… - начал зубрила, - учит, что есть лишь один путь очиститься от первородного греха, и этот путь – крещение.

- Эрго…?

- Следовательно, дитя, умерев прежде крещения, не успело от него очиститься, и душа попадёт в преисподнюю.

- Итак, ответ есть. – подытожил Люциус, - Благодаря мастеру де Бофору…

Зубрила не смог скрыть довольную улыбку.

- И блаженному Августину. С ответом все согласны? Можем переходить к следующему положению?

- С какой стати младенец попадёт в ад? – возмутился ирландец Кин, - Когда он нагрешить успел?

- Ребёнок рождён женщиной. – отбарабанил де Бофор, - и несёт печать первородного греха, которой помечены все женщины после грехопадения Евы!

- Аргументы у мастера де Бофора железные. Ваш ход, мистер Кин. – оскалился доктор.

- Всемогущество Господа, оказывается, имеет пределы? – не выдержал Томас и по-латыни же, на которой велась дискуссия, продолжил, - Данные Им таинства сильнее даже Его воли и милосердия, так, что ли?

Студенты обернулись поглазеть на того, кто посмел вмешаться в учёный спор, а доктор Люциус едко осведомился: