Возвращение - Паолини Кристофер - Страница 53

Илейн вздохнула, наполнила две глиняные чашки сидром из большого кувшина, стоявшего на подоконнике, и одну протянула Рорану. Потом присела за стол и сказала:

— Тогда тебе придётся стать Катрине не только мужем, но и отцом, и трудиться не покладая рук, чтобы ни она, ни ваши дочери, которые, возможно, у вас родятся, ни в чем не нуждались и не испытывали стыда перед другими женщинами Карвахолла.

— До этого ещё нужно дожить, — заметил Роран. — И не известно, доживём ли мы. Но я сделаю для неё все, что в моих силах.

Илейн смахнула со щеки светлый завиток волос и тряхнула головой.

— Трудную дорожку ты выбрал, Роран.

— Я и сам не рад, что так получилось. Но мне нужно было, чтобы Катрина непременно ушла из Карвахолла.

Илейн удивлённо подняла бровь.

— Так вот в чем дело… Что ж, тут я спорить не стану. Но скажи на милость, почему ты заранее не сказал Слоану о вашей помолвке? Когда Хорст просил моей руки, то в подарок пригнал двенадцать овец, свинью да ещё восемь пар подсвечников притащил и все равно не был уверен, что мои родители согласятся. Вот как такие дела делать надо! Я, конечно, шучу, но ты, ей-богу, мог придумать и что-нибудь получше, чем бить своего будущего тестя!

Роран горько рассмеялся:

— Мог бы, да только все как-то не получалось поговорить с ним — всякие нападения, сражения…

— Да ведь раззаки в последний раз атаковали деревню шесть дней назад!

— Ну, не знаю я, почему так получилось! — Роран в отчаянии стукнул кулаком по столу.

Илейн ласково взяла его за руку.

— Если бы тебе сейчас удалось как-то наладить свои отношения со Слоаном, пока взаимная ненависть ещё не полностью вами овладела, ваша с Катриной будущая жизнь стала бы намного легче. Вот пойди-ка завтра утром к нему да попроси у него прощения.

— Не стану я у него ничего просить!

— Роран, послушай меня: ради мира в семье можно и месяц прощение вымаливать. Я по опыту знаю: худой мир всегда лучше доброй ссоры.

— Слоан ненавидит эти горы. Да и меня тоже. Он и разговаривать со мной не пожелает.

— А ты все-таки попробуй, — уговаривала его Илейн. — Даже если он твои извинения отвергнет, ты хоть себя не будешь винить в том, что упустил возможность с ним помириться. Если ты действительно любишь Катрину, забудь о гордости и сделай так, чтобы ей было хорошо. Не заставляй её понапрасну страдать из-за твоей ошибки. — Илейн допила свой сидр, притушила свечи и ушла, оставив Рорана одного в темноте.

Ему не сразу удалось стряхнуть с себя оцепенение, овладевшее им после этого разговора. Он ощупью пробрался к двери и поднялся наверх, касаясь пальцами резной обшивки стен, чтобы не споткнуться в темноте. У себя в комнате он быстро разделся и ничком рухнул на кровать.

Обхватив руками набитую шерстью подушку, Роран прислушивался к слабым ночным звукам: шуршанию мышей в подполе, поскрипыванию и стонам остывающих брёвен, шёпоту ветра за окном — и вдруг услышал в коридоре чьи-то тихие шаги.

Человек остановился у дверей его комнаты. Роран ждал. Кто-то осторожно приподнял крючок на двери; дверь протестующе скрипнула и отворилась. Но в комнату никто почему-то не вошёл. Лишь спустя несколько минут в дверном проёме мелькнула чья-то тёмная тень, и дверь снова закрылась. Водопад знакомых волос упал Рорану налицо, нежные, как лепестки роз, губы прижались к его губам. И он задохнулся от радости: «Катрина…»

Рорана разбудил удар грома.

Он открыл глаза, и тут же в лицо ему ударил яркий свет. Пытаясь прогнать сон и осознать, что происходит — так ныряльщику порой отчаянно хочется выбраться на поверхность вод, — он разглядел в двери своей комнаты дыру с неровными краями, затем дверь распахнулась, и ворвались шестеро солдат, следом за которыми вошли двое раззаков. В комнате сразу запахло смертью и тленом. Кто-то приставил к шее Рорана меч. Катрина рядом с ним пронзительно вскрикнула и поспешно натянула на себя одеяло.

— Встать! — скомандовал раззак. (Роран осторожно встал. Сердце билось так, словно грудь вот-вот взорвётся от этих ударов.) — С-с-связать ему руки!

Но выполнить его приказ солдаты не успели: Катрина снова вскрикнула и прыгнула на одного из них, кусаясь и царапаясь, как кошка. Солдаты опешили. Изрыгая проклятия, они попытались удержать девушку, а Роран тем временем быстро выхватил из-под кровати свой молот, покрепче упёрся ногами в пол и, вращая молот над головой, взревел, как медведь. Схватить его солдатам, несмотря на явное численное превосходство, не удалось. Ещё бы — ведь Катрине грозила опасность! А он, Роран, был за неё в ответе! Под его ударами трещали и разлетались в щепы щиты, гнулись доспехи и шлемы. Двоих он уже успел серьёзно ранить, а трое и вовсе упали да так больше и не поднялись.

Шум разбудил всех в доме. Роран словно сквозь какую-то пелену слышал крики Хорста и его сыновей, шипение раззаков, звонкий голос Катрины. Вдруг раззаки бросились к девушке, скрутили её, подняли и выбежали из комнаты, унося её с собою.

— Роран! — отчаянно кричала она.

Призвав на помощь все свои силы, Роран бросился мимо двух оставшихся невредимыми солдат в коридор и увидел, что раззаки со своей пленницей вылезают в окно. Не раздумывая, он нанёс тому, что шёл последним и как раз собирался перешагнуть через подоконник, страшный удар молотом. Раззак как-то странно дёрнулся, перехватил руку Рорана, крепко её стиснул и, мерзко шипя, усмехнулся:

— Попалс-с-ся? Тебя-то нам и надо!

Роран попытался выдернуть руку, но раззак держал крепко. Свободной рукой Роран наносил смертоубийственные удары по голове и плечам раззака, но тот стоял как ни в чем не бывало. В гневе и отчаянии Роран сдёрнул с его головы капюшон и увидел чудовищный лик, искажённый мучительной гримасой: рот раззявлен в пронзительном вопле; кожа чёрная и блестящая, точно крылья жука; голова совершенно лысая, а глаза, величиной с крупный кулак, лишённые век, зрачка и радужки, похожи на полированные шары из красного гематита. Ни носа, ни рта, ни подбородка — на их месте торчал толстый клюв с острым концом, и раззак то открывал, то закрывал его с каким-то хищным клацаньем, показывая страшный, зазубренный, красно-фиолетовый язык.

Роран закричал от ужаса и упёрся ногами в оконную раму, пытаясь вырваться из лап этого чудовища, но раззак продолжал неумолимо тянуть его за собой. Внизу, на земле, Роран видел Катрину — она тоже пыталась сопротивляться и громко кричала.

У Рорана уже почти не осталось сил, когда рядом с ним появился Хорст. Он обхватив его своей могучей ручищей, рванул к себе, но потерпел неудачу и крикнул сыновьям:

— Подайте-ка мне копьё! — Оскалившись от напряжения, он снова рванул Рорана к себе; на шее у него вздулись вены, но раззак и не думал отпускать добычу. — Вот дьявольское отродье! — выругался Хорст. — Ничего, ему нас не одолеть!

А раззак прошипел:

— Все равно ты наш-ш-ш! — Он как-то странно нырнул вперёд, и Роран взвыл от боли: острый клюв раззака пронзил его правое плечо, раздирая мускулы, а пальцы монстра с хрустом ломали Рорану запястье. Угрожающе щёлкнув, раззак вдруг выпустил его, а сам упал во тьму спиной вперёд.

Хорст и Роран, потеряв равновесие, рухнули друг на друга.

— Они схватили Катрину! — простонал Роран. От боли у него перед глазами мелькали разноцветные пятна, но он вскочил и снова бросился к окну; опираясь на подоконник левой рукой, он стал всматриваться в ночной мрак; правая его рука висела плетью.

Из комнаты в коридор вывалились Олбрих и Балдор — все в запёкшейся крови. Теперь все солдаты были мертвы. «Итак, на моем счёту уже восемь трупов», — тупо подумал Роран. Он поднял молот и, шатаясь, стал спускаться по лестнице, но путь ему преградила Илейн в белой ночной сорочке. Глядя на него расширенными от ужаса глазами, она схватила его за руку, подтолкнула к деревянному сундуку, стоявшему у стены, и сказала:

— Тебе нужно немедленно к Гертруде! — Ноя…

— Ты умрёшь, если тебе кровь не остановить! Роран посмотрел на свой правый бок: рубаха насквозь пропиталась ярко-алой кровью.