Возвращение - Паолини Кристофер - Страница 30

— В чем дело? — спросил у Орика Эрагон, но гном лишь покачал головой и быстрым шагом, держа руку на рукояти боевого топора, подошёл к шеренге гномов в пурпурных шарфах.

— Этзил нитхгеч! — крикнул один из них и даже кулаком погрозил. — Формв Хретхкарач… формв джурген-кармейтдер нос эта горотх бахст Тарнаг, дур энсести рак китхн! Джок из варев аз барзулегур дур дургримст, Аз Свелдн рак Ангуин, беорн тон рак Джургенврен? Не удим эталос раст кнурлаг. Кнурлаг ана… — Он ещё довольно долго что-то выкрикивал хриплым голосом, в котором все сильнее слышался неприкрытый гнев.

— Вррон! — рявкнул Торв, оборвав его тираду, и они яростно о чем-то заспорили, однако Эрагон видел, что Торв относится к этому свирепому гному с явным уважением.

Эрагон чуть сдвинулся с места, пытаясь получше разглядеть замок, к которому они направлялись. Фельдуност Торва, почти прижавшийся к нему своим боком, загораживал ему весь вид. Вдруг закутанный в шарф гном умолк, с неподдельным ужасом тыча пальцем в шлем Эрагона и вопя:

— Кнурлаг кана тирану Дургримст Ингеитум! — вскрикнул он. — Кварзул анна Хротгар оэн волфилд…

— Джок из фрекк дургримстврен? — тихо прервал его Орик, вытаскивая свой топор.

Эрагон встревоженно посмотрел на Арью, однако она была слишком увлечена спором гномов и взгляда его не заметила, и он, незаметно опустив руку, крепко сжал рукоять Заррока.

Странный гном долго, не мигая, смотрел на Орика, потом вытащил из кармана железное кольцо, вырвал из бороды три волоска, обмотал их вокруг кольца и швырнул кольцо на мостовую. Кольцо со звоном ударилось о камень, и гномы в пурпурных шарфах тут же исчезли — без какого бы то ни было приказа или жеста со стороны их предводителя.

Торв, Орик и остальные воины напряжённо следили за кольцом, вращавшимся на каменной мостовой. Даже

Арья казалась несколько ошарашенной случившимся. Двое самых молодых гномов побледнели и схватились за клинки, однако тут же опустили руки, поскольку Торв рявкнул:

— Нет!

Теперешнее поведение гномов встревожило Эрагона куда сильнее, чем давешний яростный спор. Орик сам поднял кольцо, положил его в мешочек, висевший у него на поясе, и вернулся на прежнее место. Эрагон тут же спросил у него:

— Что все это значит?

— Это значит, — сурово ответил ему Торв, — что у тебя здесь есть враги.

За навесными башнями открылся широкий двор; там уже стояли три длинных стола, украшенные фонарями и флажками, а перед столами выстроилось несколько гномов, возглавляемых седобородым стариком в накинутой на плечи волчьей шкуре. Он, широко раскинув руки в приветственном жесте, торжественно сказал:

— Добро пожаловать в Тарнаг и в Дургримст Рагни Хефтхин! Мы слышали немало похвал в твой адрес, Эрагон, Губитель Шейдов. Моё имя Ундин, сын Дерунда. Я глава клана Речной Гвардии.

Вперёд вышел ещё один гном. У него были широкие плечи и грудь истинного воина; из-под капюшона на Эрагона внимательно смотрели чёрные глаза.

— А я Ганнел, сын Орма Кровавого Топора, вождь клана Кван.

— Для нас большая честь быть вашими гостями, — сказал Эрагон, почтительно склоняя голову и чувствуя, как злится Сапфира: на неё-то гномы внимания и не обратили! «Терпение», — мысленно сказал он ей, с трудом подавив улыбку.

Сапфира сердито фыркнула в ответ. Вожди кланов по очереди поздоровались с Арьей и Ориком, однако все их гостеприимство тут же испарилось, когда Орик показал им лежавшее у него на ладони железное кольцо.

Глаза Ундина изумлённо расширились; он осторожно взял кольцо, зажав его между большим и указательным пальцем, точно ядовитую змею.

— Кто тебе это дал?

— Аз Свелдн рак Ангуин. И не мне, а Эрагону.

Теперь гномы уже не скрывали своей тревоги. Эрагон, видевший гномов в бою, где они в одиночку шли против великанов-куллов, понял: это кольцо означает нечто столь ужасное, что оказалось поколебленным даже беспредельное мужество гномов.

Ундин нахмурился, слушая бормотание своих советников. Потом сказал:

— Нам необходимо серьёзно посоветоваться по этому поводу. Губитель Шейдов, в твою честь мы приготовили пир. Если позволишь, мои слуги проводят тебя в отведённые покои, и ты сможешь там отдохнуть и освежиться перед началом празднества.

— Да, с удовольствием. — Эрагон передал поводья Сноуфайра гному, ждавшему поодаль, и последовал за своими провожатыми в замок. Уже в дверях он оглянулся и увидел, что Арья и Орик куда-то уходят вместе с Ундином и Ганнелом. «Я ненадолго», — мысленно пообещал он Сапфире.

После бесконечных приседаний и наклонов в коридорах замка, тоже рассчитанных на рост гномов, Эрагон с облегчением увидел, что отведённая ему комната достаточно просторна и высока, чтобы можно было наконец выпрямиться в полный рост. Слуга поклонился ему и сказал:

— Я сразу же приду за тобой, как только Гримстборитх Ундин закончит совещаться.

Когда он ушёл, Эрагон сел и задумался, наслаждаясь долгожданной тишиной. Встреча с закутанными в шарфы гномами не выходила у него из головы. «Хорошо, что мы в Тарнаге долго не задержимся, — думал он. — Вряд ли они успеют нас захватить».

Сняв перчатки, Эрагон подошёл к мраморному бассейну, вделанному в пол рядом с низкой кроватью, и опустил руки в воду. Но тут же, невольно вскрикнув, выдернул их: вода почти кипела! Должно быть, у гномов такой обычай, решил он. Пришлось подождать, пока вода немного остынет, после чего он тщательно вымыл руки, лицо и шею, хотя от воды все ещё поднимался пар.

Умывшись, Эрагон почувствовал себя значительно лучше. Сняв пропылившуюся в дороге одежду, он облачился в тот костюм, который надевал на похороны Аджихада. Мечом, правда, опоясываться не стал, опасаясь, что это может оскорбить собравшихся за пиршественным столом. Вместо меча он прицепил к поясу охотничий нож.

Затем, вытащив из заплечного мешка свиток, который Насуада велела ему вручить Имиладрис, он взвесил его на ладони, пытаясь решить, куда бы его спрятать. Столь важное послание ни в коем случае нельзя было оставить просто так: его могли прочитать или попросту украсть. Не придумав ничего лучшего, Эрагон сунул свиток в рукав, решив, что уж там-то с ним ничего не случится, если, конечно, ему не придётся с кем-нибудь драться. Впрочем, если уж драться действительно придётся, то ему, скорее всего, будет не до свитка.

Когда слуга вновь постучался к нему, прошло, должно быть, не более часа, однако солнце уже успело скрыться за вершинами гор; казалось, в Тарнаге уже наступили сумерки, хотя с полудня миновало лишь несколько часов. Выйдя во двор, Эрагон удивился, сколь сильно переменился город. Фонари, предвестники ночи, уже сияли вовсю, заливая улицы чистым ровным светом; казалось, весь Тарнаг объят каким-то волшебным заревом.

Ундин и другие гномы уже сидели за накрытыми столами; Сапфира устроилась в торце, заняв его весь, но никто, разумеется, и не думал оспаривать это место.

«Что произошло, пока меня не было?» — спросил у неё Эрагон, усаживаясь рядом.

«Ундин вызвал дополнительное подкрепление и велел накрепко запереть ворота».

«Он ожидает нападения?»

«Во всяком случае, он не исключает такой возможности».

— Эрагон, прошу тебя, садись со мной рядом, — пригласил его Ундин, указывая на кресло по правую руку от себя.

Эрагон пересел и обрадовался, увидев рядом с собой Орика. Арья сидела напротив. Оба, — и гном и эльфийка, — выглядели весьма мрачно. Эрагону очень хотелось расспросить Орика о кольце, но он не успел: Ундин стукнул рукой по столу и громко приказал:

— Ингх аз вотх!

Слуги ручьями потекли из дверей замка, неся на подносах червлёного золота горы кушаний: различные мясные блюда, пироги, фрукты. Они выстроились в ряд возле каждого стола и с превеликим почтением принялись потчевать гостей.

Сперва подали различные супы и овощные рагу; затем последовала жареная оленина. Ещё тёплый хлеб оказался удивительно вкусен, как и медовые пряники, сбрызнутые малиновым сиропом. На ложе из зелени красовалось филе форели с сельдереем; рядом маринованный угорь задумчиво смотрел на тарелку с сыром, словно надеясь каким-то неведомым образом удрать со стола обратно в реку. Посредине каждого стола горделиво восседал лебедь, окружённый стайкой фаршированных куропаток, гусей и уток.