Командор флота (СИ) - Дубровный Анатолий Викторович - Страница 33

Таиса отвлеклась от своих мыслей, наткнувшись на внимательный взгляд Нашавати, и укорила себя за невнимательность. Считая, что здесь нет ей соперников, она расслабилась, потеряла бдительность, а как невежественный альбионец (насколько Таиса поняла из разговоров своих спутников, они невежественными считают всех пришлых), должна была хотя бы поинтересоваться тем, что означают эти названия, а она задумалась. А этот проницательный сикр понял, что ей известны значения этих слов, и судя по его взгляду он постарается выяснить, откуда Таиса это знает, при этом он обязательно применит свои особые способности. Лучшая защита — это нападение, Таиса улыбнулась и сказала:

— Я знаю значение этих слов, откуда? Я, может, расскажу вам об этом, шеек, но расскажу добровольно, ваши умения тут не помогут.

Нашавати очень удивился, настолько, что не смог этого скрыть, этот сахи произнёс всё это на языке сикравашти! Мало того, он явно намекнул, что знает об искусстве вишуни, которым владеет Нашавати. Сикр, молча, сложил пальцы левой руки в знак приветствия своего собрата-посвящённого, но то, что сказал, а потом сделал этот сахи, или не сахи (Нашавати уже не знал, кто перед ним), повергло сикра в шок! Посвящённые приветствуют друг друга тайными знаками, непонятными, да и не заметными для обычных людей, а этот альбионский сахи лейтенант увидел! Таиса поняла, что надо ответить, тоже показав определённый знак, но она не знала какой, поэтому она просто сказала:

— Прошу меня извинить, но я не знаю ваших знаков, но может это убедит вас.

После чего сжала руку в кулак, а когда его разжала, у неё на ладони плясал язычок пламени! Нашавати благоговейно провёл над ним рукой — огонь был настоящим! Сикр сложив руки на груди, ладонями друг к другу, поклонился — перед ним был посвящённый достигший вишуни-захисаны! За последние тысячу лет такого не мог достичь ни один посвящённый! Нашавати почтительно спросил:

— Как мне обращаться к вам?

— Лейтенант Ланик, — улыбнулась Таиса, — или по имени — Талиас. И прошу вас, не надо такого почтительного благоговения, не надо афишировать кто я, пусть всё останется по-прежнему, по крайней мере, для окружающих.

— Как скажете, сахи Талиас, — снова поклонился Нашавати и, выпрямившись, сказал: — Для вас я — Гунит, быть рядом с вами большая честь для меня! Но с вашего позволения я бы хотел, чтоб эту радостное известие знал и Рушид Сумисшвати.

— Хорошо, зовите вашего товарища, — вздохнула Таиса, её разговор с Нашавати происходил на привале, немного в стороне от остальных сикров. Подошедшему Сумисшвати Таиса снова продемонстрировала огонёк, но на этот раз она решила похулиганить и зажгла пламя на обеих ладонях, что привело Рушида Сумисшвати в восторг. Впрочем, Нашавати хоть уже и видел это, пришёл не в меньший восторг повторно.

Отряд продолжал движение к границе Паравата. Вроде ничего не изменилось, но остальные члены маленького отряда, видя, как поменялось отношение их командиров к альбионцу (их почтительность стала не показной, как было раньше, а искренней), тоже стали проявлять повышенную уважительность. А Таиса, казалось, этого не замечала, её отношение ко всем сикрам было по-прежнему дружелюбным, без того высокомерия, которое альбионцы проявляют к туземцам. Это ещё больше располагало к ней воинственных сынов Сикравашти.

Вечером пятого дня небольшая группа, в которой была Таиса, соединилась с более многочисленным отрядом. Таиса ещё раз продемонстрировала пламя на ладонях — в большом отряде было ещё три посвящённых, и Нашавати не счёл нужным скрывать от них такой радостной новости — появления вишуни-захисаны! Большой отряд составляли не только сикры, там были ещё халинарцы в количестве, превышающем число сикров раз в десять. В отличие от сикров они безучастно сидели на земле, глядя на мир пустыми, ничего не выражающими глазами. Таиса присмотрелась к одному — кроме того что он был опоен каким-то наркотиком, его ещё и ментально обработали, приведя в состояние растения.

— Такое количество пленных трудно держать в повиновении, а если они поймут — для чего их захватили, то предпочтут умереть сразу, вот поэтому им дали выпить отвара опия и провели соответствующий обряд, — Нашавати заметил интерес Таисы и объяснил, что сделали с этими людьми, явно рассчитывая на похвалу. Таиса кивнула, ничего не сказав, что альбионцы, цивилизованные относительно недавно, что жители Хунду, с тысячелетней историей за плечами, в достижении своих целей применяли одни методы.

На следующее утро, ещё до рассвета, соединённый отряд занял позицию напротив небольшого приграничного городка-крепости. Пушки Таисы располагались немного выше того места, что заняли стрелки. Хотя назвать стрелками этих опоенных и зомбированных людей было очень трудно — они просто лежали, сжимая ружья.

Нашавати подал сигнал, и атака началась, вернее псевдоатака. Таиса двумя залпам четырёх пушек выбила ворота крепости, а стрелки начали беспорядочную стрельбу. Выстрелив, халинарцы, повинуясь своему кукловоду, поднялись в атаку, и тут же были выбиты огнём со стен, двух, что замешкались, добили сикры. Таиса увидела сквозь створки разбитых ворот накапливающуюся конницу и указала на это Нашавати, стоявшему рядом. Тот невозмутимо кивнул:

— Так и должно быть. Там сейчас старый гарнизон и тот, что пришёл ему на смену. Халинарцы не рассчитали и нарвались на превосходящие силы. Потеряв много своих, — сикр, небрежно махнув в сторону мёртвых, лежащих перед стенами крепости, продолжил, показав на пушки: — А также пушки, полученные от своих союзников лютенцев, вынуждены были отступить.

— Да, пожалуй, самое время уходить, а то можем и не успеть, — согласилась Таиса и, посмотрев на конников, выезжающих из ворот, добавила: — Но и заряды к пушкам оставлять не годиться, у меня ещё по одному на орудие осталось, картечь.

Картечь не нанесла урона конникам, но заставила тех замешкаться, это дало возможность сикрам беспрепятственно уйти. Они хоть и оторвались от погони, но ненадолго. Обозлённые параватцы настигали, а кони сикров, утомлённые длительным переходом, не позволяли уйти в отрыв.

— Никого из нас не должны захватить живыми, — спокойно, словно приглашая на завтрак, сказал Нашавати, — но даже если мы бросимся в пропасть, параватцы определят кто мы и могут понять, что произошло. Через полмили поворот, будем уходить тем путём. Если конечно уйдём.

— А что там не так? — спросила Таиса.

— Долина смерти! Там среди гор расположена долина, в которой живут демоны! Никто не вышел оттуда живым!

— Ваш ответ, уважаемый Гунит, подразумевает то, что из долины выходили только мёртвые. Не поясните ли?

— Ценю ваш юмор, — изобразил улыбку Нашавати, — мёртвые тоже не выходили. Мёртвые ходить не могут, к сожалению, поэтому и рассказать не могут, что же в той долине происходит.

Таиса усмехнулась, она-то знала, что мёртвые очень даже могут ходить, но вот разговорчивостью не отличаются. Если бы из той долины и повалила толпа зомби, то они вряд ли рассказали, что же там произошло. Через полмили отряд свернул на неприметную тропку и только успел скрыться за поворотом, как показалась погоня. Никто, естественно, этого не видел, но Таиса почувствовала, она и Нашавати ехали последними. Сообщив об этом сикру, Таиса добавила:

— Среди наших преследователей, двое одаренных, вишуни, как вы говорите.

Нашавати кивнул, а Таиса озабоченно спросила:

— Не продолжат ли они преследование? К тому же по малочисленности нашего отряда они могут понять, что нападение на их крепость было провокацией.

— Они если и продвинутся по тропе, то не больше полумили, просто чтоб не дать нам уйти, если мы решим вернуться. А Парават и Халинар давно находятся в состоянии необъявленной войны. Раньше был почти паритет, а сейчас Халинар становится сильней, к тому же если им помогут лютенцы, то у маленького горного княжества шансов нет. А тут такой повод напасть первыми, пока халинарцы не готовы, упускать такой шанс нельзя. К тому же Паравату обещана помощь и нами, и альбионцами, но только в случае нападения на него. Надо же изобразить миролюбие для остальных княжеств, а то там могут подумать, что следующими в очереди могут быть они.