Эрагон - Паолини Кристофер - Страница 40

Эрагон промолчал, вполне удовлетворённый ответом Брома, и они поехали дальше. Вокруг то и дело взлетали вспугнутые птицы, неподалёку мирно текла река, повсюду чувствовалась жизнь. Вдруг Эрагон снова спросил:

— А как этому ургалу удалось тебя ранить? Все произошло так быстро, что я и разглядеть не успел.

— Честно говоря, мне просто не повезло, — проворчал Бром. — Я ему показался, видно, трудным противником, вот он и пнул моего коня, а тот по дурости заржал и от страха взвился на дыбы, я и потерял равновесие. А ургалу только того и надо было: он меня мечом и рубанул. — Пригладив бороду, Бром спросил: — А ты, полагаю, все пытаешься понять, как тебе магией удалось воспользоваться? Всем известно, что Всадники владели магией, хотя каждый и использовал её по-своему и в разном объёме. Всадники, правда, старались никому не рассказывать о своих магических возможностях, даже когда были на вершине власти, потому что способность эта давала им огромные преимущества перед противником. Зато с простым народом Всадникам иметь дело было не всегда просто. Многие, например, думают, что магическая сила нашего короля связана с тем, что он волшебник или колдун. Однако же его возможности связаны исключительно с тем, что он — Всадник!

— А в чем разница? Или то, что я магией воспользовался, уже превращает меня в колдуна?

— Совсем нет! Колдуны вроде шейдов используют магию и вызывают разных духов в корыстных целях. А это в корне отлично от того, как можешь применять свою магическую силу ты. Впрочем, магом или волшебником твоя магическая сила тебя ни в коем случае не делает, могущество магов не зависит от помощи духов или драконов. А у тебя зависит. И колдуном или заклинателем ты тоже не являешься — они черпают свою силу в различных снадобьях и заклятьях.

Итак, начнём с самого начала. Молодые Всадники вроде тебя должны строго соблюдать определённые правила, ибо они придуманы для того, чтобы укрепить их тело и душу и выработать у них умение всегда и полностью владеть собой. Строгий режим молодые Всадники соблюдают несколько месяцев, а иногда даже лет. До тех пор, пока Всадник, по общему признанию его наставников, не обретает способность полностью управлять своей магической силой. До этого никому из учеников даже не сообщается о его потенциальных возможностях. Если же кто-то случайно обнаруживает в себе магические задатки, такого ученика сразу же отделяют от остальных и занятия с ним продолжают индивидуально. Хотя вообще-то крайне редко кто-то сам обнаруживает у себя магические способности, — Бром мотнул головой в сторону Эрагона, — такие, как у тебя. Хотя, пожалуй, редко кому доводилось и попадать в такое трудное положение, в какое попал ты.

— Тогда как же их учили магическим наукам? — спросил Эрагон. — Разве можно просто научить магии? Если бы ещё два дня назад ты сказал мне, что я сам смогу воспользоваться магией, я бы ни за что не поверил!

— Ученикам задавалось множество совершенно бесцельных с первого взгляда упражнений, которые должны были вызвать у них гнев, или раздражение, или дикую скуку. Ну, например, их заставляли переносить мелкие камни из одной кучи в другую, но брать их разрешалось только пальцами ног. Или же они, как данаиды, наполняли водой дырявые бочки… А когда подобные дурацкие задания окончательно выводили ученика из себя, он был вполне готов, чтобы воспользоваться магией. И, должен сказать, в подавляющем большинстве случаев это срабатывало.

Так что учти, — продолжал Бром, — в поединке перевес всегда будет на стороне того, кто прошёл подобную тренировку. Некоторые из тех учеников живы и сегодня… Наш король, например. Не говоря уж об эльфах. В гневе такой противник легко может разорвать человека на куски — хотя бы с помощью магии.

— А как же мне быть в таком случае? — спросил Эрагон.

— Будешь учиться на ходу — для настоящего обучения у нас с тобой времени нет. Я знаю кое-какие упражнения, которые научат тебя владеть собой и придадут тебе сил. Конечно, всеми знаниями и умениями, которыми когда-то владели Всадники, ты овладеть не успеешь, но надо постараться узнать как можно больше — пусть даже и на бегу. — Бром весело посмотрел на Эрагона. — Сперва трудновато придётся, зато награда за усилия будет немалой. Может быть, тебе приятно услышать, что ни один Всадник твоего возраста никогда магией не пользовался — во всяком случае, так уничтожить ургалов, как ты это сделал вчера, ни один молодой Всадник не смог бы!

Эрагон весь расцвёл и с улыбкой поблагодарил Брома.

— Скажи, а как называется этот древний язык? — спросил он.

— Имя у него конечно же есть, — рассмеялся Бром, — да только никто его не знает. Ибо оно обладает таким невероятным могуществом, что способно управлять всеми словами древнего языка, а также и теми, кто эти слова использует. Люди давно уже пытаются узнать это имя, но тщетно.

— И все-таки я не понимаю, как действует магия! — признался Эрагон. — Вот скажи, как я, к примеру, вчера ею воспользовался?

Бром удивлённо посмотрел на него:

— Разве я недостаточно ясно объяснил?

— Не знаю… Я не понял.

Бром тяжело вздохнул и принялся объяснять снова:

— Чтобы совершать магические действия, нужно обладать определённой внутренней силой, а это в наши дни встречается не так часто. Кроме того, нужно уметь произвольно вызывать эту силу к жизни. А если уж призвал её, то должен её использовать или же позволить ей тут же угаснуть самой, но в таком случае произносить заклятия нельзя. Понял? Итак, если хочешь воспользоваться магической силой, нужно произнести те слова древнего языка, которые наиболее точно описывают твои намерения. Например, если бы ты вчера произнёс не слово «брисингр», а какое-то другое, ничего бы и не случилось.

— Значит, я должен знать как можно больше слов древнего языка?

— Вот именно! Но учти: пользуясь этим языком, лгать невозможно и недопустимо.

Эрагон покачал головой:

— Не может быть! Люди всегда лгали и лгут. Как древний язык может помешать им?

Бром насмешливо поднял бровь и скороговоркой произнёс:

— Фетрблака, эка уохната нейат хайна оно. Блака эом йет лам.

Певчая птичка вдруг спорхнула с ветки прямо ему на руку, что-то сказала своим нежным голоском и посмотрела на них своими глазами-бусинками. Бром немного полюбовался певуньей и тихо приказал:

— Эйтха!

Птичка тут же улетела прочь.

— Как это ты сделал? — изумился Эрагон.

— Я пообещал не причинять ей вреда. Она, возможно, не совсем меня поняла, но о намерениях моих догадалась, ибо смысл слов древнего языка был ей очевиден. Она полностью доверяла мне, потому что все, кто говорит на этом языке, связаны произнесённым словом.

— А эльфы разговаривают именно на этом языке? — Да.

— Значит, они никогда не лгут?

— Ну, они-то утверждают, что это так и есть, и до некоторой степени это правда, однако же они весьма преуспели в тонком искусстве говорить одно, а подразумевать совсем другое. Никогда нельзя быть уверенным в том, каковы в действительности намерения эльфов и правильно ли ты истолковал их слова. Очень часто они приоткрывают лишь часть правды, остальное утаивая. Нужен весьма изощрённый и гибкий ум, чтобы иметь дело с такой древней культурой, как эльфийская. Да и с привычками эльфов тоже!

Эрагон задумался. Потом спросил:

— А какое значение имеют в древнем языке имена людей? Способны ли они дать одному человеку власть над другим?

Глаза Брома одобрительно блеснули.

— Да, конечно. И те, что знают древний язык, всегда имеют два имени: одно, так сказать, для повседневного использования, оно ничего особенного не значит, а второе — истинное имя — знают, кроме его обладателя, в лучшем случае несколько человек, которым он особенно доверяет. Когда-то давно, правда, никто своих истинных имён не скрывал, но наша эпоха на ту совсем не похожа, нам добра не хватает. Тот, кто сумеет узнать истинное имя человека, обретёт над ним огромную власть. Сказать своё истинное имя кому-то — это все равно что доверить ему свою собственную жизнь. У каждого, разумеется, есть тайное имя, да мало кто его знает.