Эрагон - Паолини Кристофер - Страница 118

Орик поклонился:

— Король ждёт вас!

Эрагон положил руку Сапфире на плечо, и они неторопливо двинулись к трону. Двери за ними закрылись как бы сами собой, и они остались наедине с королём гномов.

Гулкое эхо сопровождало каждый их шаг на пути к трону. Между сталактитами и сталагмитами они видели огромные статуи. Каждая скульптура изображала одного из королей гномов в короне и на троне, невидящие глаза каменных королей были сурово устремлены вдаль, на морщинистых лицах застыло какое-то свирепое выражение. На постаменте каждой скульптуры рунами было высечено имя того или иного покойного монарха.

Эрагон и Сапфира миновали больше сорока статуй, далее пошли пустые альковы, ожидающие будущих королей. Наконец они остановились перед Хротгаром.

Король гномов и сам был подобен величественной статуе, неподвижно восседая на своём высоком троне, вырубленном из цельной глыбы чёрного мрамора. Трон очень прост, массивен, но выполнен с большим мастерством. От него прямо-таки исходило ощущение силы и власти, и Эрагону сразу вспомнились те далёкие времена, когда гномы безраздельно правили Алагейзией, не встречая противодействия ни эльфов, ни людей. Вместо короны на голове у Хротгара красовался золотой шлем, украшенный рубинами и алмазами. У него было суровое лицо бывалого воина, покрытое следами многих трудных испытаний. Из-под густых бровей поблёскивали глубоко посаженные глаза, он проницательно и как-то безжалостно смотрел на своих гостей. Мощную грудь Хротгара облегала кольчужная рубаха, конец длинной белоснежной бороды был небрежно заткнут за пояс. На коленях у короля лежал тяжёлый боевой молот, навершие которого было украшено знаком того же клана, к которому принадлежал и Орик.

Эрагон неловко поклонился и опустился перед королём на колени. Сапфира осталась стоять. Король чуть шевельнулся, точно очнувшись от долгого сна, и пророкотал:

— Встань, Всадник. Не пристало тебе воздавать мне такие почести!

Эрагон поднялся, изумлённо глядя в непроницаемые глаза Хротгара. Тот окинул его тяжёлым взглядом и произнёс гортанно:

— Аз кнурл дейми ланок! — И тут же пояснил: — Это наша старинная поговорка. Она означает: «Осторожно! Новая горная порода!» Нынче ведь и впрямь то и дело новая порода попадается… — Он погладил рукоять молота. — Я не мог встретиться с вами раньше, хотя и хотел побеседовать с тобой в компании Аджихада. Слишком много хлопот доставляют мне внутренние враги, члены других наших кланов. На этот раз они потребовали, чтобы я отказал вам в убежище и изгнал из Фартхен Дура. Мне стоило немалых трудов переубедить их.

— Благодарю тебя, господин мой, — смиренно поклонился Эрагон. — Я и предполагать не мог, что моё появление здесь вызовет такую бурю разногласий.

Король благосклонно кивнул, поднял руку и шишковатым пальцем указал куда-то в глубь зала:

— Гляди туда, Всадник Эрагон. Вон там, на своих каменных тронах, сидят мои предшественники. Их число — сорок и ещё один. Я стану сорок вторым. Когда и я покину сей мир, моя хирна тоже встанет в этом ряду. Самая первая хирна здесь — это изображение моего предка Коргана, который выковал этот вот молот. Имя молота — Волунд. В течение восьми тысяч лет, с рассвета нашей расы и до её заката, гномы правили в Фартхен Дуре. Мы — кости земли, ибо мы старше и светлых эльфов, и свирепых драконов!

Сапфира едва заметно шевельнулась, а Хротгар чуть наклонился вперёд, и его густой бас зазвучал гораздо тише и немного скрипуче:

— Я уже стар. Даже по нашим меркам. Я видел Всадников во всем их великолепии и славе, я беседовал с их последним предводителем, Враилем, и он, как и ты, преклонял предо мной колена в этих древних стенах. Немного осталось тех, кто ещё помнит об этом. Я не забыл и то, как Всадники вмешивались в наши дела…

И как установили и поддерживали мир, позволивший всем без ущерба для себя и даже безоружными совершать переходы от Тронжхайма до Нарды.

И вот теперь ты, Всадник, стоишь передо мной… Значит, оживает старая традиция! Скажи — но говори только правду! — зачем ты явился в Фартхен Дур? Я знаю, что заставило тебя бежать из Империи, но каковы твои теперешние планы?

— Сначала нам с Сапфирой нужно просто немного передохнуть и набраться сил. Мы пришли сюда вовсе не для того, чтобы навлечь на вас беду, а лишь в поисках убежища. Слишком много опасностей встретилось нам на пути, а путь этот был длиной в несколько месяцев. Аджихад может, конечно, отослать нас к эльфам, но нам бы не хотелось уезжать отсюда.

— Стало быть, вам хотелось всего лишь на время обрести безопасное убежище? — спросил Хротгар. — Хотелось бы просто жить здесь, позабыв о том горе, которое причинили тебе слуги Империи?

Эрагон резко вздёрнул подбородок, его до глубины души возмутило предположение Хротгара:

— Если Аджихад уже успел рассказать тебе мою историю, господин мой, — гордо промолвил он, — то ты должен понимать, что у меня достаточно оснований бороться с Империей до тех пор, пока она не превратится в пепел на ветру. Но этого мало. Я бы хотел помочь тем, кто не может бежать от слуг Гальбаторикса. Среди них и мой двоюродный брат. Надеюсь, у меня хватит сил, чтобы оказать им помощь, и я непременно сделаю это!

Короля, похоже, удовлетворил его ответ, и он повернулся к Сапфире:

— А ты, дракон, что скажешь? Зачем ты сюда явился?

Сапфира, приподняв верхнюю губу, грозно заворчала.

«Скажи ему, — велела она Эрагону, — что я жажду крови наших врагов и с нетерпением дожидаюсь того дня, когда мы выступим в бой против Гальбаторикса. Но я не питаю ни жалости, ни любви к предателям и губителям драконьих яиц! Таким, как этот лживый король! Он целое столетие прятал у себя моё яйцо, и два яйца до сих пор находятся в его власти. И я готова при первой же возможности освободить своих братьев — пусть он об этом помнит! А ещё скажи ему, что, на мой взгляд, ты совершенно готов к осуществлению тех задач, какие обычно выпадают на долю Всадников».

Эрагону было очень не по себе, когда он передавал королю гномов слова Сапфиры. Хротгар, выслушав его, чуть изогнул в усмешке губы — видимо, в знак удовлетворения, — и морщины на его лице стали ещё глубже.

— Как я вижу, с течением лет драконы ничуть не переменились. — Он постучал костяшками пальцев по подлокотнику. — Знаете, почему это сиденье вырублено так грубо? Чтобы на нем никто не мог долго сидеть! Мне, например, всегда было на нем неудобно, и я без сожалений откажусь от этой обязанности, когда придёт мой срок. А что тебе служит напоминанием о твоих обязанностях, Эрагон? Если Империя падёт, займёшь ли ты место Гальбаторикса и станешь ли требовать для себя королевского звания?

— Я совсем не стремлюсь к тому, чтобы править страной и носить корону! — взволнованно воскликнул Эрагон. — Быть Всадником — уже большая честь и ответственность. Нет, я не хотел бы занять трон в Урубаене… Но займу, если не найдётся никого другого, кто желал бы этого и был бы достоин!

— И несомненно, будешь куда добрее к своим подданным, чем Гальбаторикс, — сказал Хротгар сурово. — Но ни один народ не должен иметь слишком юного вождя. Да и времена Всадников давно миновали, и больше им уж никогда не вернуться. Даже если драконьи яйца, которыми так дорожит Гальбаторикс, все же проклюнутся. — По лицу его пробежала тень, когда он оглядел Эрагона с головы до ног. — Ты, я вижу, носишь меч нашего заклятого врага. Мне говорили об этом, как и о том, что ты прибыл сюда вместе с сыном Проклятого. Все это меня отнюдь не радует. Дай-ка мне этот меч. — И Хротгар протянул к нему руку. — Я бы хотел рассмотреть его вблизи.

Эрагон вытянул Заррок из ножен и рукоятью вперёд протянул его королю гномов. Хротгар опытным взглядом оружейного мастера осмотрел красный клинок. Лезвие меча, попав в луч света от лампы, заиграло ярким блеском, и король, попробовав пальцем острие, сказал:

— Этот клинок ковал настоящий мастер! Эльфы редко делают мечи — они предпочитают луки и копья, — но если все же делают, то результат превосходит все возможные ожидания! Но этот меч стал носителем зла, и я отнюдь не рад тому, что он оказался в моем королевстве. Впрочем, тебе самому решать, носить его или нет. Может быть, в твоих руках он обретёт иную судьбу. — Он возвратил Заррок Эрагону, и тот снова опустил его в ножны. — Ну а что ты скажешь о моем племяннике? Ведь это он оказывает тебе всяческое содействие, с тех пор как ты здесь оказался.