Первый дневник сновидений - Гир Керстин - Страница 54

Да, конечно, идеальная парочка. Они явно сидели на первой парте в школе демонических наук.

– На твоей совести и на совести этого демона смерть бывшего парня Анабель. И её пса, – с вызовом проговорила я. – Ничего удивительного, что она в это верит.

И только тут я заметила предостерегающий взгляд Генри. Что ж, действительно не самый тонкий подход к допросу подозреваемого. Шерлок Холмс вряд ли гордился бы мной.

Артур сощурил глаза.

– Малышка Лив, – надменно сказал он. – Ты ещё совсем зелёная в нашем деле, чтобы иметь хоть малейшее представление, о чём идёт речь.

Я скрестила руки на груди. Когда кто-нибудь называл меня «малышкой Лив», я тут же приходила в ярость.

– Может, всё как раз наоборот, и, в отличие от тебя, я ещё не утратила здравый смысл, и меня пока что не свели с ума всякие пентаграммы и бормотание возвышенных изречений, – я грозно поглядела на него. – Что, собственно, случится на последнем ритуале? Что ты хочешь устроить на Хэллоуин? Зажечь ещё парочку чёрных свечек? Построить алтарь и заколоть ягнёнка? Или, может, раз уж на то пошло, давай принесём в жертву человека, что скажешь?

Я уже почти смеялась, но выражение лица Артура заставило меня сдержаться. На этих словах в его глазах загорелось какое-то тёмное дикое пламя…

Мне вдруг стало плохо. Неужели я попала в точку? Что за бред, этого просто не может быть.

– Pugio cruentus – окровавленный кинжал, – пробормотал Генри.

Артур кивнул.

– Вот ты и получил свои ответы, Генри. И в глубине души ты знал их всегда. Просто не решался посмотреть правде в глаза.

– Нет, вы же не серьёзно, правда? – прошептала я.

Артур не обращал на меня больше никакого внимания. Для него теперь, казалось, существовал только Генри.

– Анабель готова, – сказал он. – Она хочет исправить то, что почти разрушила. И согласна довести дело до конца. Ради нас всех!

Пока он говорил, пейзаж вокруг менялся, сначала незаметно, затем всё сильнее, пока мы не оказались в совершенно других декорациях. Природа стала иной: всё было теперь зелёным и тёмным, русло реки, скалы, рыжая земля выцветали на глазах, вместо этого вырос слой травы, папоротника и плюща, который расползался прямо к нашим ногам. Цвет неба с ясно-голубого изменился на затянутый тучами серый.

Когда Артур повернулся к монументальному склепу, который охраняли два ангела, голос его чуть заметно дрожал.

– На Хэллоуин она принесёт себя в жертву, чтобы освободить Князя тьмы из его западни, – он поднял руку. – И это случится именно здесь.

Я уставилась на ангела, не видя его.

– Но… ты же любишь Анабель, – пробормотала я. – А она любит тебя. Ты же не можешь действительно хотеть… Ты что, сам не видишь, какое это сумасшествие?

Я развернулась к Генри. Почему же он так спокойно стоит за моей спиной? Артур только что сказал, что собирается убить свою подругу – которая является также подругой Генри – во имя какого-то несуществующего демона! Серые глаза Генри сверлили Артура.

– Ты считаешь, что если это случится во сне, то всё пройдёт гладко, так ведь? Думаешь, раз это сон, то ты действительно сможешь это совершить?

Артур снова кивнул. У меня словно камень с души свалился. Значит, во сне. Конечно. Анабель должна умереть только во сне. Но… Разве это менее ужасно?

Генри подошёл немного ближе к Артуру, теперь он стоял прямо перед ним. Возле Артура к могильной плите, поросшей мхом, прислонился каменный ангел. А за его спиной, в чаще, я различила ещё несколько надгробных камней, которые, словно надломанные зубы, торчали из зарослей плюща. Мы снова очутились на Хайгейтском кладбище.

– Вам кажется, только так можно окончить это дело, чтобы никто не пострадал? – Генри говорил очень медленно, словно с ребёнком.

– Это единственный путь, – выкрикнул Артур. Затем он ненадолго замолчал. – Могу ли я на тебя положиться, Генри? – через некоторое время спросил он.

Генри ответил не сразу. Они с Артуром глядели друг другу прямо в глаза. Казалось, их взгляды сражаются на невидимой дуэли.

Я кашлянула. Если Артур и Анабель предполагают провести этот ритуал во сне, они наверняка рассчитывают, что в любой момент смогут проснуться и инсценированный ими же самими кошмар тут же закончится. Но что, если они ошибаются?

Я потрогала надгробный камень рядом с собой. Эти сны были совсем другими. Я абсолютно отчётливо ощущала, как Генри касается моей кожи, я чувствовала каждый порыв ветра, каждое пожатие его руки, его поцелуй, а теперь ещё и шершавую поверхность надгробной плиты под своей ладонью.

Какое же это чувство – когда в тело вонзают нож… Рана, кровь….

– Вы не можете этого сделать, – выкрикнула я и почувствовала, что мои нервы скоро сдадут. – Вы ведь совершенно не представляете, что тогда случится с Анабель.

– Она права, Артур. Всё зашло слишком далеко, – подтвердил Генри.

– Ты до сих пор ничего не понял, Генри. У нас нет выбора! – Артур казался разгневанным и в то же время растерянным. – Он не оставил нам ничего другого, мы дали клятву.

– Выбор есть всегда, – возразил Генри и положил руку Артуру на плечо. – Мы не должны этого делать. Ты не должен этого делать.

Артур прикусил губу.

– Только не оставляй меня в такой момент.

– Я этого не сделаю, – спокойно сказал Генри. – Мы ещё найдём выход. До Хэллоуина у нас есть почти целый месяц.

– Выход, – повторил Артур, и в его глазах блеснул огонёк надежды.

На секунду у меня тоже появилось чувство, что всё будет хорошо.

Генри держит всё под контролем. Или это Артур держит всё под контролем. Но затем я услышала рычание. Прямо перед собой. Я резко развернулась и уставилась в пустые глаза надгробной скульптуры. Это была огромная собака из камня, она лежала на тумбе перед покрытым мхом склепом, в тени дуба, заросшего папоротником. Снова раздалось рычание, а затем одна из каменных лап дрогнула. Медленно, очень медленно зверь поднял голову.

– Генри?

Ладно, только без паники.

– Артур, брось это, – сказал Генри.

Но Артур лишь покачал головой.

– Я ничего и не делаю, – в его голосе сквозил страх, тот самый страх, который внушал страх мне. – Это не я.

И тут зверь встал в полный рост. Когда он снова зарычал, в пасти его обнажился ряд острых зубов. Кажется, сейчас нам предстоит узнать, каково это, когда тебя во сне разрывают клыками. О нет. Мы должны выбираться отсюда, и как можно быстрее! Дверь Артура! Куда она, чёрт возьми, запропастилась?

Мой взгляд пробежал по ветхим крестам и надгробным плитам. Вот же она – металлическая дверь! Встроена в стену монументального склепа, который охраняли два ангела.

– Генри, скорее! Вон туда! – крикнула я, и Генри схватил меня за руку.

– Назад, Лив!

Он не отрывал взгляда от кроны дуба. Собака присела перед прыжком, но прежде чем она успела на нас наброситься, на неё свалилось это огромное дерево.

Я решила не проверять, попало ли оружие в цель, и потянула Генри дальше к каменным ангелам. Рывком я открыла металлическую дверь и вывалилась в коридор. Но Генри снова обернулся.

– Проснись же, чёрт возьми, Артур! – закричал он другу, который до сих пор стоял на том же месте. Глаза его были широко раскрыты и он не мигая смотрел на крону огромного дерева.

– Просыпайся!

Генри с силой захлопнул за собой дверь, и тут я почувствовала прикосновение чего-то тёплого и влажного к моему лицу. А следующим, что я увидела, была морда нашей Кнопки, которая осторожно меня облизывала. За окном уже начинался рассвет.

– Спасибо, что разбудила меня, Кнопочка, – пробормотала я, пытаясь прийти в себя и прижимаясь к её мягкому тёплому телу. – Только что я видела во сне очень злую собаку.

И ещё несколько неприятных вещей.

Глава двадцать девятая

– Привет…

«Сырная» Генри всё-таки сумел произнести, но вот «девочка» – уже нет.