Первый дневник сновидений - Гир Керстин - Страница 43

– Лив, ну как?

Я поспешно кивнула.

– Да, я знаю, какое желание загадать.

Генри, как всегда, прислонился спиной к книжному шкафу и скрестил руки на груди. Мама Джаспера, очевидно, любила бульварные любовные романы, потому что прямо возле головы Генри я с раздражением обнаружила названия «Поцелуй меня, бунтарь!» и «Дай мне умереть в твоих сильных объятиях». Лучше уж вообще не смотреть в ту сторону.

Гостиная Грантов была обставлена с отличным вкусом (если не считать книг), во всяком случае, если представить, как выглядели бы ковры и мебель, будь они на своих местах. Сейчас всё было сдвинуто в сторону, чтобы кто-то – может, Артур? – смог нарисовать на тёмном деревянном полу огромную пентаграмму.

Её обрамляли загадочные затейливо изогнутые знаки – мне они казались совершенно незнакомыми. Комнату освещали свечи, которые стояли и на комодах, и на буфете, и на подоконниках. Я бы в жизни не поставила горящую свечу так близко к занавескам.

Джаспер и Грейсон как раз зажигали новые свечи и расставляли их на столе. Но никакого мрачного настроения этот огонь не создавал. Возможно, дело было во множестве фотографий, на которых Джаспер и его старший брат изображались ещё совсем малышами. Вот это да, они были настоящими пупсами…

– Продумай очень тщательно, как именно ты сформулируешь своё желание, – сказал Артур, опустив взгляд в книгу. – Потому что именно так оно и исполнится… Чем сложнее желание, тем дольше времени понадобится для его исполнения. Наверное, это тоже стоит тебе рассказать.

– А сколько времени прошло, прежде чем исполнилось твоё желание?

Я задала этот вопрос как бы мимоходом, но мне вдруг показалось, что все вдруг замерли, не смея даже вдохнуть, и уставились на Артура. Но он, видимо, этого не заметил.

– Мы присягаем, что не будем рассказывать о своих желаниях, – ответил он, не поднимая глаз от книги.

Ага, Артур уже перестроился на высокопарный лад. Надо, чтобы кто-нибудь ему обязательно об этом сказал – при свете свечей вид у него, конечно, замечательный, но вот такая манера речи далеко не самая обворожительная.

– Это сделка между тобой и Повелителем теней.

– Понимаю.

Мой взгляд метнулся к Генри, но мне пришлось тут же снова отвернуться, потому что он склонил голову набок и прямо над его ухом показались розовые буквы нового названия – «Страстное желание». О боже, я ненавижу вкус миссис Грант. Ну почему она не увлекается, например, детективами?

– Слова, которые тебе нужно будет повторить следом за мной, в основном на латыни, – продолжал Артур. – Давай вкратце обсудим их значение, чтобы не пришлось прерываться для этого во время церемонии, – он нежно провёл рукой по обложке книги. – Текста не так уж и много. Если коротко, ты клянёшься честью быть верной Повелителю теней, и клянёшься ты своей кровью.

– Коротко, – повторила я.

– Своей девственной кровью, – уточнил Артур. – Ты подтверждаешь, что девственница и останешься ею, пока не будет сорвана последняя печать.

– А когда именно это произойдёт? Я имею в виду печать?

– Повелитель теней поставит нас в известность заблаговременно.

Я подняла брови.

– А можно поточнее? Не хотелось бы повторить судьбу тётушки Гертруды… – Я могла побиться об заклад, что слышала, как Генри хихикнул из своего угла, но когда я к нему обернулась, он лишь сосредоточенно рассматривал свои ладони. – Не то чтобы я очень спешила, – быстро сказала я. – Просто на всякий случай.

– Мы предполагаем, что последняя печать будет сорвана на Хэллоуин, – ответил за Артура Грейсон. – В тот самый день, с которого всё началось…

Ну отлично, теперь и он заговорил таким же патетическим тоном.

– Послушай меня, Лив, – он схватил меня за руку. – Если ты решила дать эту клятву, тебе придётся соблюдать правила и играть до конца.

«Ну да, ясное дело», – собиралась уже ответить я, но его серьёзность и строгий взгляд меня остановили.

– Хочу, чтобы ты действительно поняла, – Грейсон поглядел на Артура. – Артур забыл упомянуть об одной мелочи. В обмен на исполнение желания и на власть, которую ты получаешь, ты оставляешь дем… Повелителю теней залог. Ты обещаешь отдать ему самое любимое и дорогое, что у тебя есть, – он поглядел на меня так, будто я тотчас должна была броситься к выходу, сметая всё и всех на своём пути.

– Вовсе я не забыл, – оправдывался Артур, и впервые за то время, что я его знала, мне показалось, он немного занервничал. – Я как раз хотел перейти к этому пункту.

Мне вдруг стало страшно жаль их.

Ведь именно поэтому они собрались сегодня здесь: каждый ужасно боится, что демон может забрать залог, если они прекратят проводить ритуалы.

– Самое любимое и дорогое, – повторил Грейсон. – Если ты передумаешь…

Я покачала головой. Было понятно, что Грейсон пытается нагнать на меня страху, и делает он это только из хороших побуждений. Но ведь если я сейчас выйду из игры, никому лучше не станет. Кроме того, я никогда не смогу узнать, что за всем этим скрывается. А что касается их истории с залогом, такой уж неожиданной и ошеломляющей она мне вовсе не показалась. Как, интересно, демону по-другому заставить людей держать своё слово? Да и вообще, в обмен он исполнял заветное желание и давал невиданную силу, это ж демон, а не какой-нибудь там ангел – чего они ждали? Я бы с удовольствием озвучила все эти мысли, но, наверное, они зашли уж слишком далеко. Не хватало ещё пуститься защищать сейчас этого демона, которого вообще не существовало.

– Может, есть что-то ещё, о чём мне следовало бы знать? – вместо этого спросила я.

Демонов не существует – я держалась за эту мысль так крепко, как только могла. И поскольку демонов не существует, они ничего ни у кого не могут отобрать, как бы много им ни было обещано. Всё. Баста.

Грейсон отрицательно покачал головой и отпустил мою руку.

– Тогда давайте начинать. Всё ли готово? – торжественно сказал Артур и указал на маленький стол в центре пентаграммы. На нём были разложены кубок, бумага, ручка и нож. Довольно большой нож, как мне показалось.

Грейсон, проследив за моим взглядом, объяснил:

– Охотничий кинжал, он принадлежит папе Джаспера, ручная работа.

– Триста пятьдесят слоёв дамасской стали, – дополнил Джаспер, который до этого момента вёл себя как-то удивительно тихо. Даже приготовлением коктейлей не занимался. – Острый, словно скальпель.

Я кашлянула.

– Чем острее нож, тем слабее боль, – заметил Генри.

Да уж, отличное утешение.

– Кажется, я забыла вам сказать, что я не переношу вида крови, – сказала я.

– Я тоже, – Джаспер задул спичку, которой зажёг последнюю свечу. – Я просто всегда закрываю глаза, ты тоже попробуй.

– Итак, братья и сёстры, встаньте в круг, – потребовал Артур.

Я прикусила нижнюю губу. Последний раз я стояла в кругу примерно в средней группе детского сада.

…Встаньте, дети, встаньте в круг…

Но тут мой взгляд упал на нож, и смех, готовый вот-вот вырваться, снова исчез.

– Пятеро сорвали печать, пятеро дали клятву и пятеро откроют дверь, как гласят записи, – сказал Артур. – Мы собрались здесь сегодня, чтобы снова завершить круг и обновить нашу клятву.

И тут случилось нечто очень странное. Если бы кто-то рассказал мне заранее, что я буду вот так здесь стоять, я бы по полу каталась от хохота. Но сейчас мне было совершенно не смешно. Возможно, всё дело в свечках, а может, в торжественной серьёзности ребят или в предостережениях Грейсона… Но когда я повторяла за Артуром слова, которые он мне читал, в горле у меня будто застрял ком. Я даже не пыталась перевести и понять, что именно я говорю, мне только помнилось, что «sanguis» – это кровь. Это слово встречалось чаще всего, во всех возможных формах. Время от времени парни тоже должны были что-то повторять, но они, скорее, невразумительно бормотали, в отличие от Артура, который продекламировал свою часть так самозабвенно, будто стоял на сцене.

В конце я должна была подойти к столу и записать своё желание на клочке бумаги. Времени мне понадобилось довольно много, я проверила всё несколько раз, но остальные терпеливо ждали, пока я завершу процедуру.