Приключения Никтошки (сборник) - Герзон Лёня - Страница 70

Небо было усыпано звездами.

– Как в Мерюкряке, – подумала иностранка.

И тут же вспомнила, что ей предстоит стать шпионкой. Она должна будет обманом проникнуть в ресторан этого малыша, Кастрюли. Устроиться на работу. Кастрюля будет ей доверять, а она, она…

– Это подоло, подоло сыпать в еду соль, – шептала по-мерюкрякски Бабаяга. – Я стану подольцом. То есть, не подольцом, а подолюкой. Нет, я не могу это делать. Я откажусь.

И малышка представила себе, как она завтра утром подойдет к Барвинке и скажет:

– Знаешь… извни, но я не могу.

Или нет. Лучше она подойдет к Кнопочке. А Кнопочка ей скажет:

– Конечно, ты имеешь право отказаться. Каждый решает сам за себя. Тут появится Барвинка и спросит, в чем дело. Кнопочка ей объяснит. И Барвинка посмотрит ей, Бабаяге, в глаза.

– Ну и что?! – топнула вдруг малышка сама на себя ногой. – Пусть она смотрит куда хочет, хоть в глаза, хоть в уши! Нечего за меня решать! Тут решаю я!

Бабаяга подняла глаза к звездному небу. Звезд было ужасно много.

– Неужели на каждой такой точке живут коротышки? – подумала она. – А может, они вовсе не коротышки, а огромные великаны? С гору. Или, наоборот, размером с тлю. Они, наверно, совсем не похожи на нас. Наверно, у них по пять рук и по десять ног, а может быть, даже по три головы или еще чего-нибудь, что мы даже не знаем, как называется… а может быть, одно из них сейчас так же, как и я… подняло голову и смотрит на небо. Выходит, мы смотрим друг на друга? Только не видим? Слишком далеко, – вздохнула малышка. – А вдруг на этой, вон на той желтенькой, такой яркой, звездочке какое-нибудь существо уже знает о нашей Земле? И готовится прилететь к нам. Всё может быть. Может быть, оно глядит на нас в свой огромный телескоп, и, может быть, оно нашло нас вполне аппетитными для себя. Кто знает? И вот оно снаряжает космический корабль, чтобы прилететь сюда. И полакомиться. Мало ли, где может приземлиться этот корабль? Может, в Мерюкряке, а может, и в Цветограде. Но другое существо, может быть, его сейчас отговаривает. Оно говорит ему: «Не надо. Ведь они тоже хотят жить». Но, если я посолю чью-нибудь котлету – этим я, быть может, спасу какое-нибудь живое существо. Котлетёнка. То есть, тьфу, поросенка. Я сделаю это. Пусть я буду рисковать, пусть меня поймают и охотник Патрон надерет меня за волосы. Хотя издали он мне показался таким милым коротышкой, но ведь я с ним ни разу не разговаривала. Кто знает, может быть, в гневе он ужасен и не контролирует себя. Зато я кого-нибудь спасу. Я даже не знаю, кто это будет. Цыпленок, курица или свинья – мать множества поросят.

Глава двадцать вторая УСПОКОИТЕЛЬНИЦЫ

Мне грустно об этом писать, но борьба вегетарианцев с мясоедами дошла до того, что коротышки стали бить друг друга на улицах. Появились раненые. Пришлось прибегнуть к срочной помощи специальных успокоительных отрядов, которые существовали в Цветограде как раз для таких случаев. Отряды состояли из малышек. Малышки в красивых платьях, с цветами и лентами в волосах, обступали дерущихся и успокаивали их.

– Ну что вы, миленький Пустомелюшка, – ласково просила драчуна прекрасная белокурая малышка, которую так и звали: Успокоина. – Пожалуйста, не машите кулаками, а послушайте!

– Остановитесь хотя бы на минуточку! – умоляла кареглазая Нежинна с длинными, до пояса, волосами. – Всё можно решить словами, дорогой!

– Какими там словами! – отмахивался Пустомеля, стараясь попасть своему бывшему другу, а теперь ярому мясоеду, Шмуньке кулаком в нос или хотя бы в ухо.

– Давай, давай словами, – кричал Шмунька, – у меня для него уже такие слова припасены – уши завянут! Ах ты…

И не переставая молотить врага, Шмунька пускал в оборот все приличествующие данному случаю неприличные выражения и слова. Уши красавиц-малышек, слава богу, завять не успели, но прелестные лепестки гортензии, вплетенные в волосы актрисы Лилечки, не выдержали такого потока ругательств – сморщились, попадали на пол.

– Вы же на самом деле такой добрый, – пыталась обнять Пустомелю Успокоина. – Не деритесь! Послушайте, что скажет ваш друг. Может быть, вам удастся найти с ним общий язык?

От Успокоины исходил такой нежный аромат лаванды, что Пустомеля на минуту остановился, но тут же пропустил удар Шмунькиного кулака, пришедшийся ему как раз по лбу.

– Общий язык?! – завопил Пустомеля, хватаясь за лоб. – Сейчас я ему покажу язык. Я не хуже его языком работать умею!

И Пустомеля обрушил на врага такой водопад плохих слов, что малышки не выдержали. Им пришлось отступить, заткнув уши пальчиками. Воспользовавшись моментом, Пустомеля со Шмунькой сблизились и схватили друг друга за руки.

– Я тя тресну! – сопел Пустомеля, пытаясь боднуть Шмуньку головой в нос, но тот каждый раз ловко отдергивал голову.

– Это я тя тресну! – скрежетал зубами Шмунька, лягая Пустомелины коленки.

Пустомеля морщился от боли, но терпел, вцепляясь в бывшего друга всё сильнее. Но тут малышки решились на отчаянный штурм и со всех сторон бросились на дерущихся. Трое успокоительниц, пахнущих разнообразными цветами, обняли Шмуньку, четверо других – его противника. Самая смелая из всех – актриса Лилечка – обхватила Пустомелю за талию. Успокоина ласково держала за руки, Нежинна обвила длинными волосами шею, а Крептолина – своими тонкими, пахнущими шалфеем, пальцами – прикрыла драчуну глаза. Пустомеля дернулся было, пробуя сопротивляться, но от запаха цветов у него так закружилась голова, что он вынужден был присесть на лавочку. Лилечка вытащила из сумки влажную салфетку и осторожно вытерла кровь с Пустомелиной разбитой губы. Крептолина ласково расчесывала ему гребешком волосы, а Успокоина накапала в серебряную ложечку двадцать капель валерьянки, влила в Пустомелю и сразу же дала запить сладким гранатовым соком. Нежинна запихнула ему в рот шоколадную конфету, в которой содержалась значительная доза успокоина – того самого лекарства, которое доктор Таблеткин в свое время выписал вруну Вруше, чтобы тот немного успокоился и врал не так усердно.

– Ну к чему вам все эти драки? – успокаивала Пустомелю Нежинна, стоя позади скамейки и на всякий случай крепко обнимая забияку за плечи. – Вместо того, чтоб махать кулаками, лучше почаще давать работу серому веществу, которого у вас так много в голове. Вы ведь такой умный!

От густых волос Нежинны, падавших ему на лицо, так ласково пахло апельсином, что Пустомеля совершенно перестал соображать. Он закрыл глаза и сказал:

– А может, вы правы? Ну съест этот Шмунька две лишние котлеты, ну и что? Корова-то огромная, величиной с три дома. И всё равно она уже давно убита и валяется в морозильнике…

– Конечно, милый! Всё надо делать постепенно. Я уверена, что вы прекрасно договоритесь со своим другом.

– Он мне не друг больше, – пробурчал Пустомеля.

– О, вы еще с ним помиритесь. Вот увидите!

«Какие они всё-таки добрые», – думал Пустомеля, глядя сквозь Нежиннины волосы в огромные глаза актрисы Лилечки. Стоя на коленках, малышка мазала его разбитую губу лечебной мазью.

Трое других успокоительниц обступили скамейку, стоявшую напротив, и занимались Шмунькой. Успокоительные отряды в Цветограде были такие многочисленные, что на каждого дерущегося приходилось по четыре, а то и по восемь успокоительниц.

Глава двадцать вторая с половиной ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ ПУТЬ

– Надо что-то придумать, – сказал доктор Таблеткин, входя в Знайкин кабинет.

Ученый оторвался от компьютерного экрана, на котором он чертил какой-то сложный аппарат, а может быть, агрегат.

– Ты это о чем? – рассеянно спросил он.

– Как это о чем? Посмотри, что на улицах делается!

– А что там делается?

– Ты что, ничего не знаешь?

– Да я тут… последние две недели так занят, что, честно говоря, даже из комнаты не выхожу. Повар Кастрюля мне еду сюда приносит.

– Вегетарианцы с мясоедами дерутся, – сказал доктор. – Одни кричат, что нельзя мясо есть. Хотят запретить разводить куриц и коров, и чтобы мясо не продавалось. И чтобы его не готовили и не ели.