Харри Проглоттер и Волшебная Шаурматрица - Панарин Сергей Васильевич - Страница 16

Наевшись, Лохкарт невольно обратил внимание на хорошенькую певичку, которая как раз села ему на колени.

– Девушка, вы чудо! – раскраснелся маг.

Певичка принялась конвульсивно извиваться. Ее лицо резко погрубело и состарилось, а во рту выросли два страшных клыка.

– О, да я вам больше скажу, – продолжил Лохкарт. – Вы Чудо-Юдо!

Он сбросил девицу на пол, схватил стул и воткнул его ножку в набегающего толстого вампирюгу. Этим Лохкарт выиграл время, чтобы осмотреться.

Выяснилось, что из нормальных людей в проклятом баре отдыхали Лохкарт и еще двое: мужик, очень похожий на Джорджа Клуни, и еще один, явный психопат, если судить по лицу и повадкам.

Ситуация была из тех, когда союзников не выбирают. Лохкарт и эта парочка заняли круговую оборону. Упырей собралось много, они перли из всех дверей и щелей. Даже из камина вылез упырек в костюме Санта-Клауса. Через пять долгих минут люди еще держались, но шизик был уже надкушен, а Лохкарт подвернул ногу.

Вампирам тоже изрядно досталось, и они отступили.

– Давай погляжу ногу, – предложил Амадеусу похожий на Клуни мужик. – Я ведь на « скорой помощи» работал.

Пока он смотрел ногу, его спутник неожиданно напал сзади на Лохкарта и прокусил ему шею.

– Ах ты, бессовестный человек, лишенный чести! – коротенько так выругался Лохкарт, разнося дубиной голову свежеобращенному упырю.

Но дело было сделано. Лохкарт вырвался из рук врача, обернулся волком и, пробив стекло окна, умчался на здоровых троих в лес, где вернул себе человеческий облик.

– Вот лопух!.. – сказал он, найдя на поляне это растение, которое, по мутной книге Заблуждаллия Искреннего «Введение в отравоведение и отраволечение от всех недугов», помогала от укуса upyrium vulgaris.

Маг жевал лопух, надеясь, что не опоздал. Когда верхние клыки стали мешать тщательному пережевыванию, Лохкарт выплюнул ненужные теперь листья и заревел.

– Я вампир, вампир-оборотень, блин, – признался себе Амадеус.

Полегчало. Он понесся сквозь мокрый от дождя лес. Бежалось легко, хотя Лохкарт не помнил, не осознавал, в каком обличье пребывал. Он наткнулся на заблудившуюся корову и впился клыками в ее шею. Было вкусно. Правда, мешал кожаный ошейник, болтавшийся на коровьей шее.

– «Констанция», – прочитал на нем Лохкарт кличку своей жертвы и раздраженно сорвал ошейник.

Насытившись, волшебник лег подле остывающей буренкиной, точнее, Констанкиной туши отдохнуть и повыл всласть.

Он съел бы и Харри Проглоттера. Да, замечательная идея. Сожрать пацана, высосать из него кровищу. Но – завтра.

А сейчас – спать.

Лохкарту приснился усатый селянин – хозяин коровы. Усатый был опечален. Он драматично хрипел грустную песню, а трое товарищей в плащах мушкетеров (вот ведь, приснится же!) подставляли ему кто дружеское плечо, кто жилетку.

Констанция играла и резвилась,

по сотне литров в день она доилась.

Я пас ее, какая незадача,

у линии электропередачи.

Была гроза, и в небе грохотало.

В мою корову молния попала.

Селяне быстро тушу разделили...

И что мне от нее осталось ныне...

Только вымя...

Конста-а-а-анция!!!

– Констанция, – всхлипнул Лохкарт, переворачиваясь на другой бок.

VII

Ребята покинули гостеприимные стены жмотеля «Еl Coyote» через окно, связав простыни и спустившись по ним на задний двор. Особенно тяжко было тучному Харри, в которого вцепился трясущийся от страха Йода.

Над ночной Жмотляндией шел дождь. Под ногами чавкала жижа. Пару раз Харри поскальзывался и летел в лужу, обдавая друзей липкой волной грязи и отборных заклятий.

Гром долбил беспрерывно. Молнии неистовствовали. Холодный ветер бил в лицо, принуждая кутаться в припасенные куртки.

Не стучал зубами только Йода. Ему такая погодка нравилась, и он беспечно скакал от человека к человеку, подбадривая и склоняя к вере в ВеликуюСилу.

Путники забежали в лес, под защиту крон деревьев, но и там было мокро.

В конце концов Джеймс присмотрел какую-то ложбину, прикрытую огромным стволом упавшей секвойи. Все забились туда и стали греться, прижимаясь друг к другу.

Дождь хлестал сильнее и сильнее. Казалось, с неба падает сплошной поток воды.

В блеске молний Харри и его друзья увидели одинокий силуэт. Он словно плыл над лужами и травой. Когда фигура приблизилась, ребята рассмотрели ее подробнее. Кто-то или что-то было одето в длинный темный плащ с капюшоном. Под капюшоном поблескивали кокарда и черный козырек. Из складок плаща высунулась зеленая склизкая рука. На ней висела большая белая волшебная палочка в черную полоску. Или черная в белую (согласитесь, вопрос скорее философский, чем практический).

– Это де-ментий, – прошептала Молли Козазель. – Он умеет взмахом палочки останавливать все виды транспорта, кроме самолета.

– А что такое самолет? – зачем-то полюбопытствовал Барахлоу.

– Не знаю. Да и какая тебе разница, если нам сейчас придет крышка? – ответила Молли.

– За что? – ошалел Проглоттер.

– А он, судя по всему, пьяный. Видишь, какими зигзагами идет? Самое страшное, если целоваться полезет. Поцелуй де-ментия – по-любому верная смерть.

И тут фигура в плаще развернулась к детям.

– Услышал, – зло зашипел Джеймс. Де-ментий уже на всех парах несся к затаившим дыхание путникам.

– Стрш-срж-гибедеде-Птрнко, – пробормотал де-ментий, остановившись.

– Колдует, что ли? – испугался Харри Проглоттер.

– Наверное, – прижалась к нему парализованная страхом Козазель.

– Вот ты, толстый, – ткнул своей палочкой де-ментий в сторону Проглоттера. – Дай-ка я тебя троекратно, по нашему обычаю, расцелую в уста сахарны да щеки кисельны!..

– Капец Проглоттеру, – выдохнул Джеймс.

Молли потянулась за кинжалами, но Йода схватил ее за плечо:

– Нельзя... их-то... Накажут сильно...

Де-ментий подплыл к Проглоттеру, откинул капюшон, взял мальчика руками за лицо и запечатлел на нем поцелуй.

– М-м-м-л-д-ец! Уваж-ж-жаю.

И уплыл в ночь, горланя страшный бандитский гимн: «Тюряга Азкабан – ветер северный. Этапчиком в Мордор – зла немеряно»

Проглоттер осел на землю (молнии блистали в его очках-аквариумах), обвел этот мир невидящим взором и упал без чувств.

Молли наворожила пламя, и путникам стало теплее.

Харри был бледен, но дышал ровно. Судя по всему, де-ментий наложил на него чары глубокого беспамятства.

К утру дождь прекратился. Ребята подремали. Харри не очнулся.

– Ворожить стану, – сказала, зевая, Молли.

– Давай, подруга, – одобрил Барахлоу. – А то эту тушу далеко не утащишь.

Молли села поудобнее и запела специальную ритуальную песню для вхождения в пророческий транс:

– Слышу голос из прекрасного далека... Голос в утренней серебряной росе... Слышу голос... Голос спрашивает строго... – Тут ее тело дернулось, а тембр изменился, Молли сорвалась на крик. – Ну что ж ты страшная такая, ты такая страшная? Ты ненакрашенная страшная и накрашенная!.. – Тон понизился, В нем зазвучали нотки спокойствия, доверительности. – Русское радио. Всё будет хорошо...

Молли очнулась и закашлялась.

– Мда-с, грязноват эфир туточки, – протянул Барахлоу.

– Хотя обнадеживает «всё будет хорошо» в конце, – робко пропищал Йода.

– Ничего не будет хорошо, – просипела Молли. – Шум это, а не пророчества.

У эльфа затряслась нижняя губенка.

– Мы же не бросим Проглоттера? – заныл он.

– По-любому не бросим, Джа-Джа-Бинкс, то есть, Йода, – улыбнулась Козазель. – Я знаю замечательное заклятие.

Дети собрали вещички, вытянули Харри из ночного убежища. Молли направила на Проглотте раволшебную палочку и произнесла:

– Коппер-поппер-зоо-фильд!