Столкновение - Сапегин Александр Павлович - Страница 58

Парни синхронно пожали плечами.

— Узнаем по дороге, — сказал Березин. — Идемте, я жрать хочу. В Ортене вечно что-нибудь празднуют.

Ортен праздновал День снятия осады и победы в прошедшей войне. Справедливости ради стоит уточнить, что официальный День Победы Тантра отмечает несколько позже, но горожане почитают именно этот день, в который четыре года назад тысячи защитников положили на алтарь свободы то единственное и дорогое, что у них еще оставалось, — свои жизни. Ритуал добровольной жертвенности позволил двум магам, жизни и смерти, исполнить древнее плетение огненного смерча. Бесчисленная орда «зеленух», диких зеленых орков из северных степей, в один миг превратилась в прах. Потом были полчища лесных эльфов, сражения на подступах к городу и его стенах, была радость победы, но все это было потом. Именно этот день величайшего массового самопожертвования все горожане считали своим вторым днем рождения.

Людская река увлекла в свое медленное, цепкое течение земных студиозусов и вынесла к площади у Золотого моста. Медленный, несущий дань благодарности в своем скорбном молчании, людской поток огибал величественный памятный мемориал добровольцам. Каменное сердце, вырезанное из цельной глыбы красного гранита, пронзенное кинжалом, возвышалось над площадью. Монумент окутывала огненная корона. Земляне были еще больше поражены, когда, приблизившись, смогли рассмотреть, что пламя вокруг пронзенного сердца состоит из тысяч и тысяч лиц людей, орков, эльфов. Все они стали благородным пламенем, очистившим землю Ортена от скверны. Земляне не учили историю Иланты и Тантры, но среди них не было ни одного, кто бы не знал об окончившейся несколько лет назад кровопролитной войне. Трудно было поверить, что цветущий город — Жемчужина Орти, выдержал самую жестокую осаду в своей более чем тысячелетней истории. Следы, правильнее — памятники войны, встречались повсюду. Как-то земных магов вывезли на полевую практику. Легкие пассажирские левитационные платформы, чуть покачиваясь, скользили мимо яблоневых садов. Неожиданно взору студиозусов на клочке выжженной земли, огороженной мерцающим защитным пологом, предстал саркофаг из прозрачного стекла с упокоенным одноруким зомби внутри. Не дожидаясь шквала вопросов, магистр гралл Леро сказал, что в армии Тантры были подразделения добровольных зомби.

— Как это? — удивились многие ребята, невольно спросив вслух.

Оказывается, многие попавшие под неизлечимые и неснимаемые проклятия, а также воины, ставшие инвалидами из-за того, что вусмерть вымотавшиеся колдомедики не имели сил запустить у увечных регенерацию, добровольно отдавали себя в руки некромантам. Маги превращали добровольцев в зомби, формируя специальные команды. От простых неупокоенных добровольцы имели ряд отличий. Вследствие собственной прижизненной внутренней мотивации, зомбаки получались чрезвычайно подвижные и сообразительные, да и упокоить их было не в пример тяжелее обычных ходячих трупаков, ведь у них не было привязки и якорей на душе. Они понимали, на что шли. Подразделения зомби жестоко потрепали тумены «зеленух» и насмерть схлестнулись с ордами своих собратьев по недосмерти (звучит-то как), которых подняли шаманы орков из тысяч убиенных пленников. Отряды зомби выиграли немного времени для эвакуации крестьян и ремесленников за городские стены. Да, сурово… Парни и девушки, вот вам урок настоящего героизма, на который вы начали поплевывать сверху, забывая, что ваши деды не жалели живота на полях сражений самой страшной войны в истории Земли. Вы позабыли о беспримерном мужестве и самопожертвовании. Стыдно, когда вам об этом напоминает искалеченный боевым проклятием старенький преподаватель школы магии… Да-а, во всех мирах войны одинаковы — несут смерть и разрушения. На Иланте верят, что Близнецы не забывают героев, даруя им места в небесных чертогах. Ушедшие герои, как звезды с небес, смотрят из пламени на живых с немым укором прошлому и надеждой на будущее.

Сделав круг, река празднично одетых горожан растекалась на ручейки, расходилась по всей широкой площади над набережной. Друзья оказались у края площади, густо уставленного яркими шатровыми навесами со столиками и ждущей посетителей ресторанной обслугой. Хозяева дорогих, но небольших ресторанов таким образом увеличивали число клиентов во время массовых народных гуляний.

Заняв ближний к выходу столик, изрядно проголодавшаяся троица получила вожделенный ужин. В животе удобно устроилась приятная тяжесть от съеденных кикирейских птичек, ароматного мясного салата и выпитого дорогого вина. Необязательно быть гурманом или опытным сомелье, чтобы понять: хваленый вкус французских вин — это серая тень, жалкое подобие букета и аромата кроваво-рубиновых, янтарных, нежно-розовых и чайных благородных вин Горной Тантры. Виноделы сей юго-западной области заслуженно славились выращиванием великолепных виноградников и искусством превращения солнечной ягоды в отменное вино. Совсем небольшая провинция с единственным, раскинувшимся в центре широкого горного плато пятидесятитысячным городком славилась на всю Иланту десятками сортов винограда. Южные Скалистые горы щедро дарили винной ягоде солнечное тепло, сладость и непередаваемый вкус. Трудолюбие и мастерство виноделов приносили провинции не только международное и межмировое признание, но и очень неплохой доход; лучше тирронских марок было только «Эльфийское игристое», но раскрученный за тысячелетия бренд доступен был совсем уж мажористой публике. Обычному студиозусу винишко длинноухих виноделов было не по карману.

Из пространных рассуждений, навеянных послевкусием выпитого и съеденного, Вадима вывел Березин:

— …как думаешь?! — откинувшись на спинку стула, закончил рассуждения Серега.

— О чем? — не понял Вадим.

— Я о мемориале! Да ты не слушал? Витаешь где-то…

— ?..

— В смысле, если без магии, чисто технически, ну там лазеры, например, — чтоб создать лица в пламени?

Вадим глянул на товарища, перевел взгляд на пустующее рядом с ним место:

— Брось, Серега, пустое это. А Валентина где?

Березин кивнул в сторону компании студентов Академии, расположившихся через два столика от них. Там же была о чем-то выспрашивающая, неугомонная любопытная «сорока» Валя. Страстно желающая узнать подробнее, что за монумент установлен у Золотого моста. Наивная, простодушная Валя. Кто ж знал, что под мантиями студентов, неотличимых на первый взгляд от крыжопольской родни и сватов рязанских, окажутся отпрыски знатных аристократических родов. Подпив хмельного, они, видимо, уже не могли тщательно скрывать эмоции. Без сомнения, аристократы признали в соседях землян. Да и не признать было бы трудно. Другие манеры, раскрепощенность в общении, запредельное, нескрываемое любопытство, опять же стиль одежды. В общем, выделялись наши «белые вороны» на фоне местных радикально, потому и не вписались в общий «курятник».

Что они там говорили Валентине, за общим шумом Вадим не слышал, но, даже не являясь аховым менталистом и разумником, ощутил такую волну «помоев», накрывшую его с головой, что нестерпимо захотел под тугие струи душа. Немедля смыть с себя нечистоты брезгливости и презрения. До чеса в пятках свербело желание пришлепнуть засранцев, всех и разом.

Волевым усилием подавив приступ черного гнева, Вадим выложил на столик деньги за ужин и тоном, не терпящим возражений, буркнул Сергею:

— Забирай Валентину, и пойдем отсюда!

Вадим вышел первым, следом Серега тащил ничего не понимающую жену, тараторившую один вопрос за другим, со скоростью, не допускающей ответов:

— А почему мы так быстро? А зачем? Что случилось? А мы теперь в общагу или куда?

Последний вопрос все же удостоился ворчливого ответа:

— Да хоть вон туда, — Вадим указал в сторону широкой каменной лестницы, ведущей вниз, к набережной, — там скамейки и народу меньше.

Спустившись, друзья устроились на первой же свободной скамье. Возмущенная Валя наотрез отказалась садиться рядом с бякой Беловым и устроилась на другом конце скамьи. Муж виновато посмотрел на друга.