Столкновение - Сапегин Александр Павлович - Страница 55

Благословенный космос оказался не столь благословен, принеся на Игрум мутации и новые болезни; должный пополнять, он с каждым годом все больше и больше разорял тощую мошну Правящего Круга. Наступило время отрезвления от угара. Правители столкнулись с неприятным фактом роста безработицы. Ставка на автоматизацию производства на материнской планете сыграла плохую шутку, лишив работы десятки миллионов людей. Не все из них хотели ехать на рудники Йорта, Сегера[13] и астероидов. Безработные пополняли касту низверженных, увеличивая армию недовольных. Выброшенные на задворки цивилизации, они собирались в громадные банды и формирования, градус напряженности рос с каждым годом, того гляди полыхнет, а против толпы с дрекольем поможет только шагоход с боевым плазмометом. Умники из низверженных очень уж наловчились делать заглушки индивидуального ношения. Чатховы паразиты! Микроскопические приборы лишали властей преимущества в виде «умиротворяющих» вышек. Заглушки работали в противофазе генерируемого вышками излучения и позволяли человеческому скоту смотреть на мир адекватно, и ничем эту заразу выкорчевать не удавалось. От вышек пришлось отказаться: не стоила овчинка выделки, и пользы от нее — ноль. Ласаб усмехнулся: подразделения правопорядка скорее кинутся голой грудью на обнаженный клинок, чем решат сунуться в «черные» кварталы бедноты. Так и проживешь дольше, и смерть будет не так мучительна.

Эрарх саркастично приподнял уголки губ в неком подобии улыбки. Разве не симптоматично — Игрум, уничтоживший всех внешних врагов, успешно вырастил врага внутреннего? Врага, который оказался страшнее всех почивших злопыхателей, ибо был плоть от плоти дитем общества, породившего его. Свято место пусто не бывает. Не сегодня завтра экономика упадет в штопор; страшно представить, что последует за этим. Сто лет назад у планеты было универсальное лекарство — война. С кем воевать сегодня и по какому поводу? Игруму нужен враг внешний, чтобы с его помощью избавиться от врага внутреннего. Общество — это живой организм, и ему требуется капитальная чистка от накопившихся шлаков и отложений, генетическая санация раковых опухолей. Да-да, нужен ВРАГ. Ласаб махнул рукой, убирая сонм графиков. Враг, им нужен враг… и если его нет, стоит хорошенько поискать, кого записать в ряды противника, либо взрастить и воспитать… время еще есть.

— Разрешите? — После короткого стука в чуть приоткрывшуюся дверную щель проскользнул молодцеватый секретарь всемогущего эрарха.

У Ласаба была маленькая слабость. Жрец предпочитал людей, справедливо считая, что ни один кибер не заменит человека.

— Да, Римат, входи.

— Риер,[14] — Римат склонился в почтительном поклоне, — эрарх Скуба по шифрованному каналу, риер.

— Поставь защиту и соедини.

— Да, риер, — ответил Римат, отступая задом к двери.

Стоило секретарю притворить дверь, как по стенам пробежала рябь, солнечный свет померк из-за опустившихся на окна защитных экранов, а на месте, где раньше висели графики, возникло изображение могучего старика, вольготно расположившегося у широкого стола с управляющей консолью. За спиной старика стоял навытяжку широкоплечий ординарец. Седовласый старик, облаченный в военный мундир без знаков различия, окинул заэкранного собеседника изучающим взглядом блекло-голубых глаз. Эрарху Скубе не требовались знаки различия. В армии, да и в гражданском обществе с трудом отыщется тот, кто не признал бы главнокомандующего в лицо. Короткий, еле заметный жест кистью — и ординарец вылетел из кабинета быстрее пробки, выстреливающей из бутылки с шипучим настоем трав. Верховный главнокомандующий, глава касты воинов, не любил, когда его отрывали от работы по пустякам и тревожили во время серьезных и более чем задушевных бесед, о которых знать кому ни попадя не полагается. Хотя собственному внуку Скуба немного доверял: настолько, насколько можно доверять недорослю из собственного рода. Это его он только что прогнал из кабинета. К слову сказать, все отпрыски рода Скубы с трех лет прощались с детством. К десяти-одиннадцати годам мальчишки и девчонки касты воинов умели великолепно сворачивать шеи взрослым мужчинам из других каст. Внук эрарха не был исключением, дед драл с него три шкуры и четвертую прихватывал. Что-что, а честь для воинов была не пустым звуком, они сумели сохранить большинство древних традиций, хоть и были одной из самых закрытых каст.

Ласаб внутренне усмехнулся. Стоит намекнуть Ильзе обратить на мальчика внимание. Служба в штабе негативно отразилась на молодом воине, расслабила; самое время подвести под него красивую женщину. Пусть внучок немногословен и многого не скажет, иметь свои уши в его постели не повредит.

Скубы заслуженно гордятся историей рода, допустить появление черного пятна на тысячелетней безупречной репутации потомственных воинов будет для них смерти подобно. Черное пятно на репутации одних — золотой биток в руках других…

— Если ты думаешь о своих сучках в постели моего внука, то не стоит, — вместо приветствия сказал старый вояка.

— Иногда так приятно мечтать о несбыточном, — не стал открещиваться Ласаб. Оба эрарха давным-давно перешли границу, когда высокие стороны сначала ритуально расшаркиваются друг перед другом. Прошли те годы, когда они осторожно прощупывали друг друга, ища точки соприкосновения. Сойдясь на почве общих интересов, рум Гуро и Скуба заключили молчаливое соглашение, постоянно незримо поддерживая друг друга и подставляя плечо в трудную минуту и лихую годину. Так, играя на противоречиях других эрархов, они смогли подняться на властную вершину и крепко закрепиться на ней. Оба давно ассоциировались у молодой поросли с нерушимыми столпами божественных чертогов. Старые интриганы активно поддерживали имидж арбитров и нейтральной стороны: религия и армия — вне политических склок; зато сколько приятных бонусов падало к ним в руки только за одни намеки о поддержке той или иной стороны… Между собой хитрованы предпочитали играть в откровенность, по крайней мере, когда оставались с глазу на глаз.

— Ну-ну, — пожевал губами Скуба, — пень трухлявый. Ты когда на бабу последний раз залазил?

— А ты?

— А что я? Я давно на девок не кидаюсь, мне проще. Дал команду: третья справа, три шага вперед — она сама на меня прыгает. Говори уж, кого хотел под внучка подсунуть?

— Ильзу, — ответил Ласаб; пусть пень генеральский гадает, какая из жриц имелась в виду, и перебирает данные шпионских визоров и мушек.[15] Обученных девочек у Ласаба много: послушных, ласковых, умелых, страстных в постели и лично преданных третьему эрарху. Биохимия шагнула далеко вперед… по приказу свыше хрупкие создания готовы умереть и убить, и это они умеют делать не хуже отпрысков и ребят главнокомандующего.

— О-о! — оживился Скуба. — Это та куколка с пикантной родинкой на попке? Растешь… даже вкус появился; не жалко?

— Может, мне захотелось угодить хорошему человеку?

— Что-то не замечал я раньше за тобой альтруизма. Стареешь, наверное.

— Где я, а где альтруизм? — картинно отмахнулся Ласаб. — Лучше скажи, с чего тебя на разговор со мной потянуло. Соскучился?

— Век бы твою рожу не видеть, да дело требует.

— Дело? Темнишь ты, Скуба, какое может быть у вояк к жрецам дело?

— Ну, не знаю, — старик наклонился вперед, вперив в Ласаба кинжальный взгляд, — возможно, у нас тут война намечается…

— Война? А если серьезно?

— Ну-ну; думаешь, спятил старый Скуба?

— Та-а-ак… подробностями не поделишься?

— А что мне за это будет?

— Конфетки хватит?

— Уговорил; а теперь — серьезно. Для начала ответь мне: что ты помнишь о войне городов царства Шеллак?

— Какой войне?

— Первой, пять тысяч циклов назад.

— С трудом вспоминаю, не силен я в древней истории.

— Зря, стоило бы освежить память и почитать легенды об исходе царицы Иштар в оазисы двух рек.