Ловец человеков - Старицкий Дмитрий - Страница 38

— Вы это про Байонну трактуете, маэстро?

— И про Байонну тоже, сир.

— Не станет ли так, что, откупив права сеньора, города перестанут вообще платить налоги государям?

— Это не так, сир. Городской патрициат прекрасно понимает, что налоги им придется платить в любом случае: если не добровольно, то принудительно. Весь вопрос в том, сколько будет стоить администрирование этих налогов. Есть такие налоги, что их сбор обходится дороже того, что собирают. А самое важное для них, что права сеньора им гарантируют независимый суд.

— Без права апелляции к государю? — удивился я.

— Это вопрос переговоров, сир. Но думаю, что мелкие преступления можно отдать им и без права апелляции. Зачем вам заваливать свой суд делами о пойманном с поличным воришке с рынка? Или конокраде с постоялого двора?

— Тут надо хорошенько подумать, маэстро, чтобы отделить агнцев от козлищ. Чтобы совсем не оставить простой народ без помощи от произвола сильных горожан. Третье сословие умеет угнетать простой народ не хуже аристократов, а в чем-то даже и лучше, из-за хорошего знания их жизни.

— Вы правы, сир, это необходимо еще раз обдумать.

— Кто из нас легист?

— Вы даете мне такое поручение, сир?

— Считай, что уже дал. Мне нужен всеобъемлющий договор с хунтой Байонны, чтобы потом не спотыкаться в казуистике. Это реально?

— Более чем, сир. Но я бы не называл это договором.

— А чем?

— Скажем так, обменом взаимных обязательств и передачей прав. Договор предусматривает наличие равных договаривающихся сторон, что в данном случае неуместно.

— Что еще они хотят?

— Не отдавать горожан вам в ополчение, сир. Так они несут серьезные убытки, оторванные от семей и от дела, которое их кормит. Доходит даже до разорения некогда крепких домохозяйств, как это ярко показала Длинная война. Но в то же время они и финансово, и людскими резервами готовы самостоятельно оборонять город от врагов своего сюзерена.

— И это все? Даже щитовых денег от них не будет вместо ополчения?

— Нет, сир. Щитовых денег как таковых не будет, но они готовы ежегодно выделять определенную сумму на содержание некоего количества профессиональных миллитов, которые будут постоянно служить их сюзерену вне территории города.

— И таким образом они хотят моими руками избавиться от шаек дезертиров, которые грабят их в пригородах?

— И это тоже, сир. Но рутьеры — не главная беда Байонны. Рутьеры сейчас веселятся севернее Гаронны, потому как южнее уже существенно огребли оплеух. В большие шайки им сейчас экономически невыгодно собираться — просто не тот кормящий ландшафт. Не прокормиться грабежом большой банде, а десять-пятнадцать человек, даже с оружием, хорошей баронской дружине — на один зуб. К тому же южнее Гаронны никто еще не осмелился отобрать оружие у крестьян. Попробуй отбери его у гасконцев!

Легист усмехнулся уголком рта и потряс пустой глиняный кувшин, в котором еще недавно был вкуснейший сидр. Был.

Я махнул рукой и подбежавшему гарсону заказал еще два таких кувшина.

— Отсюда и бедность местных помещиков? — предположил я. — От всеобщего вооружения крестьян?

— Скорее, сир, от бездумно введенного майората на землях домена руа франков. Вопреки всем местным обычаям.

— Если все города мне будут регулярно платить за содержание постоянного войска, то я тогда смогу создать не один полк из кадетов. И не два.

— Именно. Я к этому вас и подвожу, сир.

— Заманчиво. — Я налил себе сидра.

Глотнул шипучку, приятно пахнущую яблоками, и повторил:

— Заманчиво, но такое не создать за один месяц.

— А если города эти деньги внесут вперед?

— Тогда есть тема для переговоров. Здесь вы мой консульт или их?

— Здесь я посредник. Но сам я, сир, сторонник сильной государственной власти. Я насмотрелся в Италии, как выглядит грызня мелких государей и к чему она приводит.

— А если еще отменить внутренние таможни? — кинул я пробный шар.

— Сир, за это они будут целовать следы от ваших ног.

— А потери казны от таможенных поступлений возместят?

— С этим сложнее, но вы сами понимаете, сир, как увеличится торговый оборот, а с ним и налоги, без номинального повышения оных. Тем более что большинство мелких таможен принадлежит не вам, а феодалам на их земле. К тому же сильный город — это реальная опора государя от феодального неповиновения.

— Это да, — усмехнулся я. — «Галантерейщик и кардинал — это сила!»

Легист сделал удивленные глаза. Но я не стал заострять его внимание на девизе господина Буонасье, вылепленного талантами Дюма и Юнгвальд-Хилькевича, и съехал с темы:

— Лучше, мэтр, просветите меня в вопросе, как можно законно поменять одно феодальное владение на другое. Скажем так, приблизительно равные по статусу.

— Очень легко. Если это аллод с обеих сторон, то достаточно простого договора мены, удостоверенного нотариусом. Или две купчие крепости, коль заранее известно о возможном протесте их сеньора на мену. А если это феод, то кроме обоюдного согласия требуется еще и согласие сеньора, давшего вассалу этот феод. Вот фьёфы менять очень сложно, потому как будет задействовано казначейство.

— А в чем сложность с фьёфами, маэстро?

Но ответа я не услышал, так как двое беарнских стрелков, возглавляемых Филиппом, с шумом втолкнули в таверну основательно помятого моряка.

— Маэстро, прошу меня извинить, — прервал я начавшего отвечать мне легиста, — но пришло дело, которое важнее по приоритету. Но позже мы еще обязательно вернемся к проблеме обмена jilplocshady…

И, повернувшись к Филиппу, приказал:

— Давай его сюда.

Шкипер нефа «Морская лань» — круглой трехмачтовой коробки с вогнутой палубой, стоял, перетаптываясь передо мной, мял свою шапку и что-то мямлил.

— Подробнее говори и вынь изо рта, что жуешь, — перебил я его.

Шкипер непроизвольно помял себе щеки левой ладонью. И доложил уже вполне сносно по членораздельности речи:

— Ваш паж, сир, прибыл на корабль в Руане и тут же приказал сниматься с якоря, показав от вас письменное указание. В Английском канале напала на нас галера франков, вооруженная бомбардами. Сеньор Иниго принял на себя командование арбалетчиками и долго не давал франкам приблизиться к нам на расстояние абордажа. А потом франки жахнули из бомбарды, и каменное ядро, пробив фальшборт, прошло как раз между ногами вашего пажа, застряв в противоположном борту… Вы сами можете это ядро увидеть, его еще не выковыряли из обшивки. И залатанный кое-как фальшборт тоже можно осмотреть…

Взрослый человек — лет сорока, с уже заметной лысиной со стороны расчерченного морщинами лба, он явно чувствовал себя виноватым перед мальчишкой, за то, что не уберег его пажа — такого же мальчишку, хотя сохранил корабль и довез всех до порта назначения с рекордной для этого времени скоростью. Вот так всегда: героизм исполнителей — это, мягко скажем, недоработки тех, кто отдает приказы.

— На наше счастье, сир, поднялся ветер, и мы смогли, поставив все паруса, оторваться от преследования, — закончил шкипер свою оправдательную речь.

— С Иниго Лопесом что сделали?

— Ноги мы ему сразу в лубки взяли, сир. Но в Бискайском море налетел сильный шторм, во время которого ваш паж упал с койки и снова сломал ногу о палубу, но уже в другом месте. Собрали ее как смогли. По прибытии сюда сразу вызвали лекаря, который переложил лубки и приказал нести его домой.

— Когда?

— Позавчера. Четыре матроса понесли его на носилках в Лойолу.

— Груз где?

— Сир, не смогли мы взять заказанный вами груз, так как галера франков отогнала нас от британского берега.

— Сеньор Лопес в сознании?

— Да, сир. Только он сильно страдает от болей. Лекарь сказал, что, скорее всего, дома ему снова сломают ноги, иначе они криво срастутся.

— Бедный Иниго, — сказал я и перекрестился. — От судьбы не уйдешь.

Именно так… Не при обороне Помплоны, как в той истории, которую я покинул, так в морском сражении Лопес ранен, и снова в ноги, и снова пушечным ядром. Как тут не уверовать в предопределение… Значит ли это, что и мне также не уйти от судьбы быть отравленным в По? Настроения такая мысль не поднимала. Наоборот, вскипала дикая злость неизвестно на кого.