СМЕРШ в Тегеране. Из архивов КГБ - Терещенко Анатолий Степанович - Страница 6

С 1935 года – заместитель командующего Ленинградским военным округом. В это время в стране начались аресты видных военачальников. В июле 1936 года люди в васильково-красных фуражках пришли и за ним.

Ему предъявили обвинения в участии в военном заговоре. Он не только признался в содеянном, но после девяти месяцев содержания в следственном изоляторе дал показания, по которым позже были арестованы многие командиры и комиссары, в частности А.И.Геккер, Б.С.Горбачев, И.С. Кутяков и другие.

М.Н.Тухачевский как руководитель готовящегося покушения против Сталина, тоже признал, что активная роль в заговоре отводилась комкору В.М.Примакову.

Суд над заговорщиками состоялся спустя год.

11 июня 1937 года комкор В.М.Примаков был расстрелян по решению специального Судебного присутствия Верховного суда СССР.

Реабилитирован при правлении Хрущева в 1957 году.

Такова судьба одного из полководцев Червонного казачества.

Во время службы в Особом отделе КГБ при СМ СССР по Прикарпатскому военному округу во Львове автору приходилось периодически бывать в городе Бугске, решая оперативные вопросы. В этом небольшом населенном пункте районного масштаба находились окружные склады медицинского имущества. Автора удивило, что здесь, в конце 60-х, проживало очень много местечковых евреев, и большинство из них, конечно, служили в полках Червонного казачества и в частях особого назначения (ЧОНах).

Один из знакомых по имени Константин умудрился в революцию поменять имя, отчество и фамилию и стать русским Константином Яковлевичем Гориным. Хотя перед автором не скрывал свою истинную национальность – ее было трудно скрыть.

Помню, спросил я его:

– Зачем был для вас этот маскарад, – вы же тогда победили в революцию, положили на лопатки царский режим?

– Молодой человек, – ответил он, – вы же знаете, как гноило нас царское правительство через всевозможные цензы оседлости, запреты на профессии, ограничения. Вот люди и выкручивались, делались выкрестами, принимали псевдонимы, меняли не только фамилии, но имена и отчества.

– И все же это не патриотично, – не унимался автор.

– Такие шаги гарантировали право на нормальную жизнь в новом обществе…

Судя по количеству наград, Константин дрался за советскую власть смело и умело. Вообще был порядочным человеком – помогал, чем мог своим сослуживцам – больным, немощным и бедным. Деду Косте, каким автору – молодому лейтенанту тогда он казался, – было в тот момент далеко за шестьдесят. Он подолгу рассказывал о лихих кавалерийских атаках под Полтавой и Киевом. Не гнушался «стравить» подчас и анекдот против своих соплеменников.

– Не побьют свои? – помню, спросил я, услышав из его уст порой скабрезные и явно антисемитские байки.

– А мы такие, что не боимся анекдотов. Юмор в любой форме придает сил. Только его надо понимать и принимать без обид. В анекдоте сама жизнь, а от нее никуда не денешься, пока живешь на белом свете. Как говорил Карел Чапек, анекдоты размножаются почкованием. А вообще, анекдот – это комедия, спрессованная в секунды.

– Боевой путь у вас в казачьем войске большой. Оставили мемуары – очерки, воспоминания, книги?

– Нет, некогда было, да и писать не очень любил и не люблю, – откровенно признался кавалерийский рубака. – Я по этому поводу отвечаю на такой вопрос старым сталинским анекдотом.

– Каким?

– Вот послушай:

В частях Червонного казачества были и родовые «чубатые» казаки, пропитанные социалистическими идеями и мировой революцией, и другие – заблудшие. Однако руководящие должности занимали активные интернационалисты. Вот почему не на пустом месте рождались подобные анекдоты.

Основой формирования Червонного казачества стали Богунский и Таращанский красные полки, до этого служившие Украинской директории. Начальником штаба у «казаков» был Туровский. Политотдел возглавлял Минц, будущий академик-историк. Оперативной частью руководил Шильман, комиссаром 2-й дивизии являлся Гринберг. Редактором дивизионной газеты был Дэвидсон и т. д.

Как писал А. Азаренков:

К концу гражданской войны две дивизии Червонного казачества – Запорожская и Черниговская – составили корпус под командованием все того же В.М.Примакова.

Знаешь, мил человек, – опять с пояснением окраса того времени обратился герой гражданской войны, – мы не обижались, когда подсмеивались друг над другом в анекдотах, кацап над хохлом, хохол над жидом, а жид над кацапом…

Все были едины и заняты борьбой с врагами социалистического Отечества.

И, наверное, правильно, ксенофобия порождается там и тогда, где и когда нет мощной национально-державной идеи, а оттого и появляется в обществе национальная разбалансировка.

Юмор – это лечебная правда в безопасных для жизни дозах. Он, как плющ, вьется вокруг дерева. Без ствола никуда не годен. Ствол – это коллектив, общество, страна.

Как говорил Генрих Честертон, человек, который хотя бы отчасти не юморист, – лишь отчасти человек.

Кровавый тридцать седьмой

Именно после раскрытия заговора Сталин дал зеленый свет Ежову, ежовщина породила кровавый тридцать седьмой, затащивший в водоворот событий многочисленные жертвы, а в дальнейшем и самих палачей, ставших жертвами. Этот год со временем аукнется для многих чекистов, в том числе и не виновных в репрессиях, как их понимает современник.

Пепел крематориев и кровь расстрелянных «врагов народа» и оных без кавычек до сих пор будоражат души и тревожат сердца наших сограждан. В раструб кровавой мясорубки, правда, уже без ножей, почти через двадцать лет, попал и молодой тогда сотрудник госбезопасности Николай Кравченко.

После окончания службы как на достаточно образованного по тем временам, дисциплинированного, политически подготовленного и физически здорового гражданина обратил внимание сотрудник контрразведки и предложил стать чекистом.

Как мог молодой человек, покинувший пределы армейской казармы, отказаться от романтической профессии чекиста, о которой в тридцатые (и разве только в тридцатые?) писались саги и песни.

После летчика специальность чекиста стояла второй в списке престижных и модных в те дни профессий. Таково было время, а его люди не выбирают для своего появления на свет.

Он дал согласие и после краткосрочных курсов был принят помощником оперуполномоченного спецотдела – секретно-политического отдела (СПО) Краснокутского райотдела ОГПУ Харьковской области. Здесь же обрел и первую самостоятельную должность, – оперуполномоченного все того же отдела, но теперь уже НКВД.

Первая же чекистская несамостоятельная должность помощника оперуполномоченного спецотдела или просто стажера оставит глубокую зарубку на судьбе оперативника и станет основанием для придирки, а скорее отмщения Никитой Хрущевым за его спасение «Большой тройки» в 1943 году в Тегеране.

Это были материалы о реальной деятельности разветвленной шпионской и диверсионной сети 2-го Отдела генштаба польской армии «Польской организации войсковой» (П.О.В.), работавшей на территориях Московской, Ленинградской, Харьковской и других областей СССР. Главными структурными звеньями этой организации были резидентуры.

На этой организации автор остановится ниже.

За период довоенной службы его высшими руководителями на чекистской ниве были Менжинский, Ягода, Ежов и Берия, каждый из них оставил свой заметный след, в том числе и кровавый, в истории страны. Если к первому особых вопросов у населения и Кремля не было, и он ушел из жизни естественно, после тяжелой болезни, то к последним трем партийно-чекистским вождям были применены крутые меры, как тогда говорилось, акции социальной защиты – их расстреляли. Каждый из троицы измазал свои руки кровью невинных жертв в ходе политических репрессий. Но больше всех постарался угодить Кремлю суетливый карлик, «железный нарком» НКВД СССР Николай Иванович Ежов.