Разоблаченный любовник (Др. изд.) - Уорд Дж. Р. - Страница 12

– Черт… что же они с ним сделали?

– Поторапливайся, Рэйдж… подожди! Возьми с собой сосуд лессера.

– Зачем?

– Нет времени объяснять. Просто убедись, что взял его.

Ви засунул телефон в карман, снова надел перчатку на светящуюся руку и подошел к Бучу. Убедившись, что термоодеяло на месте, он обхватил друга и поднял от земли его тяжелое тело. Буч зашипел от боли.

– Предстоит трудная прогулка, – сказал Ви, – но мы тебя вытащим.

Тут он нахмурился, посмотрев под ноги. Буч больше не истекал кровью, но, черт возьми, на снегу останутся следы ног. Если лессеры вдруг вернутся, то смогут их догнать.

Внезапно на небе появились тяжелые облака, и повалил сильный снег.

Дева-Законоучительница просто великолепна.

И все время, пока Ви пробирался через разыгравшуюся метель, он воображал, что их с Бучем окутывает белый свет.

– Ты пришла!

Марисса улыбнулась, закрывая дверь в палату без окон. На больничной койке лежала семилетняя девочка, маленькая и хрупкая. Рядом с ней стояла мать, казавшаяся не намного крупней, но еще более уязвимой.

– Я же обещала тебя навестить.

Когда ребенок улыбнулся, на месте переднего зуба обнаружилась черная дырка.

– И вот ты пришла. Ты такая красивая…

– И ты.

Марисса села на кровать и взяла девочку за руку.

– Как твои дела?

– Мы с маамэн смотрели «Дору-путешественницу».

Мать слегка улыбнулась, но эта улыбка едва коснулось ее невзрачного лица и глаз. С тех пор как ребенка привезли сюда три дня назад, мать, казалось, находилась на автопилоте. И вздрагивала, когда кто-нибудь заходил в палату.

– Маамэн говорит, что мы сможем оставаться здесь совсем недолго. Это правда?

Мать уже было открыла рот, но Марисса ответила:

– Не беспокойся об этом. Сперва нужно позаботиться о твоей ноге.

Эти мирные вампиры не принадлежали к числу богачей и вряд ли могли заплатить за лечение, но Хаверс никогда никому не отказывал. И выставлять их на улицу не собирался.

– Маамэн говорит, что моя нога совсем плоха. Это правда?

– Ненадолго.

Марисса посмотрела на одеяло. Хаверс вскоре собирался оперировать открытый перелом. Нужно надеяться, что все срастется как надо.

– Маамэн говорит, что я буду в зеленой комнате около часа. Можно закончить раньше?

– Мой брат продержит тебя там ровно столько, сколько потребуется.

Хаверс собирался заменить кость голени титановым стержнем – это, конечно, лучше, чем потерять ногу, но все же испытание не из легких. Пока девочка будет расти, ей понадобятся новые операции, и, судя по измученному взгляду матери, та понимала, что сейчас всего лишь начало испытаний.

– Я не боюсь.

Девчушка прижала своего потрепанного тигра к шее.

– Мастимон пойдет со мной. Медсестра сказала, что ему можно.

– Мастимон тебя защитит. Он свирепый, каким и должен быть тигр.

– Я приказала ему никого не есть.

– Очень мудро с твоей стороны.

Марисса залезла в карман длинного бледно-розового платья и достала кожаную коробочку.

– У меня кое-что для тебя есть.

– Подарок?

– Да.

Марисса открыла коробочку и поднесла к лицу девочки. Внутри находилась золотая тарелочка размером с чайное блюдце, и этот драгоценный предмет был отполирован до блеска, светясь, как зеркало в лучах солнца.

– Так красиво! – ахнула малышка.

– Это моя тарелка желаний.

Марисса вынула ее и перевернула.

– Видишь снизу мои инициалы?

Девочка прищурилась.

– Да. И посмотри! Тут одна буква – как в моем имени.

– Я попросила добавить твою. Хочу, чтобы ты взяла эту тарелку себе.

В углу тяжело вздохнула мать. Она, очевидно, знала, сколько стоит золото.

– Правда? – спросила девочка.

– Вытяни руки.

Марисса положила блестящий диск на ее ладони.

– О, она такая тяжелая.

– Ты знаешь, как работают тарелки желаний?

Когда девочка помотала головой, Марисса взяла клочок пергамента и авторучку.

– Загадай желание, и я его запишу. Пока ты будешь спать, Дева-Законоучительница придет и прочитает его.

– А если она не исполнит мое желание, значит, я плохая?

– Нет, конечно. Просто, у нее есть для тебя кое-что получше. Так чего бы ты хотела? Это может быть что угодно. Мороженое, когда ты проснешься. Еще серии «Доры»?

Девочка нахмурилась, думая.

– Я хочу, чтобы моя маамэн перестала плакать. Она притворяется, что не плачет, но с тех пор, как я… упала с лестницы, она грустит.

Марисса сглотнула, отлично зная, при каких обстоятельствах ребенок сломал ногу.

– Думаю, это подойдет. Я сейчас напишу.

Используя сложные иероглифы древнего языка, она написала красными чернилами: «Если это не слишком Вас оскорбит, я буду благодарна за счастье моей маамэн».

– Вот. Как тебе это?

– Здорово!

– А теперь сложим и оставим его. Возможно, Дева-Законоучительница ответит, пока ты будешь в операционной… в зеленой комнате.

Девчушка сильнее прижала к себе плюшевого тигра.

– Я бы так этого хотела…

Вошла медсестра, и Марисса встала. Она почувствовала яростное желание защитить ребенка, отгородить от всего, что произошло в ее доме и что случится в операционной.

Вместо этого Марисса посмотрела на мать девочки.

– Все будет хорошо.

Когда она подошла и положила руку на ее худое плечо, мать вздрогнула, затем крепко стиснула ладонь Мариссы.

– Обещайте, что он не сможет сюда прийти, – сказала женщина тихим голосом, – Если он найдет нас, то убьет.

– Никто не может зайти в лифт без удостоверения личности перед камерой, – прошептала Марисса, – Вы в безопасности обе. Клянусь.

Когда женщина кивнула, Марисса вышла, чтобы ребенку могли дать наркоз.

За пределами больничной палаты она прислонилась к коридорной стене и почувствовала поднимающуюся внутри ярость. То, что эти двое терпели боль из-за дурного нрава и жестокости мужчины, было для нее достаточной причиной, чтобы научиться стрелять.

Боже, она не могла представить себе, как выпустит женщину и ребенка в мир, потому что наверняка хеллрен найдет их сразу же, как только они покинут клинику. Большинство вампиров ставили своих супруг выше себя, но в расе находились и агрессоры, случаи домашней жестокости были отвратительны и при этом не имели серьезных последствий.

Слева захлопнулась дверь, и, подняв голову, Марисса увидела Хаверса, который шел по коридору, изучая карту пациента. Странно… на его ботинках – желтые бахилы, надевавшиеся обычно вместе с защитным костюмом.

– Ты из лаборатории, брат мой? – спросила она.

Хаверс оторвался от карты и поправил очки в роговой оправе. Забавный красный галстук-бабочка съехал набок.

– Что?

Улыбнувшись, она кивнула на его ноги.

– Лаборатория?

– Ах… да. Я оттуда.

Он нагнулся и снял бахилы с ботинок, сминая в руке желтый пластик.

– Марисса, не могла бы ты оказать мне любезность и вернуться домой? Я пригласил лиидира и семерых членов Совета на ужин в следующую пятницу. Меню должно быть идеальным, я бы и сам поговорил с Каролин, но мне нужно в операционную.

– Конечно.

Марисса нахмурилась, видя, что брат все еще стоит неподвижно, как статуя.

– Все в порядке?

– Да-да, спасибо. Иди… иди скорее. Сделай… да-да, пожалуйста, иди сейчас.

Она собиралась выведать, в чем дело, но не хотела отвлекать его от предстоящей операции, поэтому лишь поцеловала в щеку, поправила бабочку и ушла. Когда девушка добралась до двойных дверей, ведущих в приемную, что-то заставило ее обернуться.

Хаверс запихивал бахилы в биоконтейнер. Лицо брата избороздили глубокие морщины. Тяжело вздохнув, он, видимо, собрался с духом, после чего толкнул дверь в приемную хирургической палаты.

Ага, подумала она, вот в чем дело. Он нервничает из-за операции. И кто бы мог его за это винить?

Марисса опять повернулась к двери… и услышала позади громыхание тяжелых ботинок.