Кратер Эршота - Пальман Вячеслав Иванович - Страница 39

Когда наконец все немного успокоились, Усков снова торжественно протянул Сперанскому руку:

— История ваша стала нам известна совсем недавно — и только нам, и то лишь благодаря случайности. Позвольте мне, дорогой Владимир Иванович, от имени нашей обновлённой Родины — Союза Советских Социалистических Республик приветствовать в вашем лице достойного гражданина и засвидетельствовать вам глубокое уважение и благодарность Родины за всё, что вами сделано в далёкие предреволюционные годы для торжества идей социализма. Разрешите мне ещё раз обнять и поцеловать вас, дорогой доктор…

Они поцеловались снова и крепко пожали друг другу руки. Сперанский с посветлевшим от радости лицом и сияющими глазами смотрел на своих новых друзей, ощупывал их одежду, обнимал, пожимал им руки, быть может желая убедить самого себя в реальности происходящего.

— Но, товарищи, почему вы знаете меня? Откуда вам стала известна моя история? И что за случайность помогла вам обнаружить моё местопребывание? Неужели Никита Петрович жив? Но ведь он, несомненно, был уверен в моей гибели…

— Увы!… Ваш спутник давно спит вечным сном. Мы нашли его прах в нескольких сутках ходьбы отсюда. Потеряв вас, он потерял остатки физических и моральных сил и не мог уже преодолеть трудности, какие вам удавалось одолеть вдвоём. Но он оставил записку, которая и привела нас сюда. Когда Никита Петрович потерял надежду найти вас, он продолжал путь один. Пройдя от злополучной пещеры километров восемьдесят на юг, он упал в полынью, отморозил ноги и умер от гангрены в яранге одного охотника якута, недалеко отсюда, в Золотой долине. Мы, геологи, случайно набрели на могилу Иванова и нашли его дневник. По следам дневника мы пришли сюда. Я сразу догадался, кто вы.

Во время всей описываемой сцены на мамонтов не обращали внимания.

А мамонты стояли неподвижно, как изваяния. Их большие уши были слегка откинуты назад. Казалось, умные животные прислушиваются к странным голосам этих маленьких существ. Гиганты удивляли своим ростом. Если бы не длинная шерсть, свисавшая у мамонтов с живота более чем на метр, люди могли бы свободно, чуть пригнув головы, пройти у них под брюхом.

Но вот Сперанский поднял голову и скорее выдохнул, чем выкрикнул:

— Гха… Гха!.. Дик… Лас… Домой!

Животные послушно переставили свои ноги-тумбы, замотали головами и, выставив длинные бивни, пошли вперёд. Туй и Кава, давно ретировавшиеся подальше, заметив, что чудовища уходят, сделали большой круг и молчком, трусливо поджав хвосты, вернулись к своим хозяевам. Они даже не лаяли на мамонтов, подавленные величественным видом животных.

Не в силах справиться с охватившим его любопытством, Петя спросил:

— Скажите, это мамонты?..

— Да, дорогой мальчик, это мамонты, — ответил Сперанский, улыбаясь. — Самые настоящие, живые мамонты и, пожалуй, единственные в мире представители эпохи великих оледенений. Как ни странно, но им удалось дожить до наших дней. Мы ещё поговорим об этом, мой юный друг. Вы, верно, гимназист, да?

Петя растерянно оглянулся на Ускова. Все улыбнулись. Геолог заметил:

— У нас классические гимназии упразднены. Их заменила общая средняя школа

— десятилетка. Петя перешёл в восьмой класс…

— Да, да… — Сперанский стал тереть лоб, что-то припоминая. — Простите меня… ведь я так далёк от современной жизни, господа… Последнее, что я знал. это то, что в начале 1917 года произошла революция и царь отрёкся, а в начале апреля в Петрограде ждали Ленина, руководителя партии большевиков. Владимир Ильич Ульянов-Ленин… Что с ним? Он жив?

Пусть читатель сам представит себе то волнение, с которым члены поисковой партии 14-бис давали первый урок политграмоты старому члену партии большевиков, почти тридцать лет прожившему на дне кратера, вдали от человеческого общества.

Усков, однако, боялся утомить старика. Тот буквально онемел от волнения.

— Довольно на сегодня, — сказал геолог, улыбаясь. — Вам теперь, Владимир Иванович, придётся усердно позаниматься, чтобы узнать хотя бы наиболее важное из того, что произошло за эти три десятилетия. Но мы поможем вам…

— Благодарю, благодарю вас, мои товарищи. Теперь же идёмте ко мне, в мою усадьбу.

Они пересекли лес и оказались на берегу большого озера. Пройдя немного по берегу, спустились к речке, вытекавшей из озера, перешли мостик и направились к строениям, видневшимся на противоположном берегу.

Оглянувшись, Борис снова увидел мамонтов. Они неторопливо переправлялись через речку вброд ниже по течению и теперь, видно, тоже шли к дому.

— Владимир Иванович, — обратился он к Сперанскому, — почему вы их так странно назвали, своих мамонтов, и как вам удалось их приручить?

— Странно? Дик и Лас? Да это, попросту говоря, Дикий и Ласковый. Они оказались очень понятливыми животными, с высокоразвитым мозгом. Мои самые верные стражи и работники. Сейчас увидите. Если бы не они, мне бы не удалось сделать и половины того, что я сделал.

Мамонты шли размеренным шагом, особой иноходью, переставляя попарно то обе левые, то обе правые ноги одновременно. На ходу колыхалось огромное, четырехметровой высоты, тело. Чуть подрагивал под густой шерстью запас жира, отложенный к зиме в виде невысокого горба сразу за шеей. Шевелились толстые, неуклюжие хоботы. Маленький, до смешного короткий хвост бил по массивным ногам.

Только теперь удалось Пете как следует разглядеть глаза мамонтов. Довольно большие, немного продолговатые, они сидели глубоко и поблёскивали желтоватым огоньком. Широкий покатый лоб животного незаметно переходил в мясистый хобот; когда мамонт поднимал его, хобот смешно морщился и пасть складывалась в гримасу добродушного смеха. Но самым удивительным были всё-таки бивни. Гладко отполированная кость более двадцати сантиметров в диаметре, совершенно белая на концах, становилась чуть желтоватой, кремовой ближе к голове. Длина их превышала три метра. Причудливо изогнутые, они расходились немного в стороны и загибались вверх. Но, когда мамонт опускал голову, бивни грозно выставляли острия вперёд, и было видно, что несдобровать зверю, который рискнёт сойтись с мамонтом в открытом бою!